И вот еще одна ободряющая новость: сам по себе технический прогресс не хорош и не плох. Он может и будет иметь огромное значение для трансформации нашего противоестественного конвейера в экономику замкнутого цикла. Технологии нужны нам для перехода к полностью возобновляемой энергетике и к устойчивому транспорту. Только сначала нужно последовательно переориентировать наш идеал прогресса с мультиплицирования денег на эти цели. Иначе цель и средства снова с легкостью меняются местами. И мы как зачарованные не можем оторваться от спидометра, совершенно забыв, куда едем и сколько топлива осталось в бензобаке.
Технический прогресс – это видимый признак движения человеческого общества вперед. Но пока мы не продумаем, как вписать технологии в окружающий мир и общество, мы не поймем, куда он нас ведет. Для нормального существования в новой реальности нам следует изменить свои представления о прогрессе, иначе мы лишь отложим решение проблемы на будущее.
Потребление
Слишком много людей тратят деньги, которые не заработали, на покупку вещей, которые им не нужны, ради того, чтобы произвести впечатление на тех, кто им не нравится.
РОБЕРТ КУИЛЛЕН, юморист
Одна из самых знаменитых научно-популярных книг последних лет – «Магическая уборка. Японское искусство наведения порядка дома и в жизни»
[38] Мари Кондо. Сборник советов, давно ставший бестселлером на родине автора, переведен на 40 языков и опубликован миллионными тиражами по всему миру, прежде всего в западных индустриальных странах. Очевидно, на руководство по правильной организации быта есть спрос. Что неудивительно, ведь чтобы у человека возникли проблемы с уборкой жилья, он должен очень много всего накупить. Методы, предлагаемые Кондо, основываются на понимании такого простого факта, что невозможно навести настоящий порядок, если у тебя избыток вещей. В Японии, где люди не имеют возможности осваивать новые территории, жилое пространство ценится очень дорого, и поэтому мысль писательницы особенно близка тамошним жителям.
Она рекомендует не прибирать комнату за комнатой, а распределить все вещи по категориям – одежда, книги, документы, мелочи или предметы, с которыми связаны воспоминания, – сложить их в кучи, а затем сортировать в зависимости от того, вызывают ли они у хозяина радость. «Делает ли эта вещь меня счастливым, когда я держу ее в руках?»
Если нет – с ней надо расстаться.
Сегодня Кондо пропагандирует свою методику не только с помощью публикаций: она также ведет курс для тех, кто хочет овладеть искусством уборки, а в последнее время выпускает на Netflix собственные передачи, в которых помогает заваленным вещами американцам освобождать их битком набитые и служащие доказательством благосостояния шкафы, кухни, гостевые комнаты и гаражи. Кстати сказать, тех, кого она обучает расставаться со своим добром, вовсе нельзя назвать ужасающими скопидомами. И все они в конце концов чувствуют невероятное облегчение, когда мусорщики увозят горы набитых мешков.
Помните парадокс Истерлина, показавший, что люди, достигшие определенного уровня благополучия, уже не становятся счастливее от того, что приумножают свое имущество?
Можно сказать, что Мари Кондо создала его экранизацию.
Но тот вопрос, который сразу же возник у меня, как у исследовательницы устойчивой экономики, в ее программе, конечно же, не поднимается: а что, если бы люди и не покупали все эти вещи? Если бы их вообще не произвели? Ведь тогда горы набитых мусором мешков были бы намного меньше.
В отношении того, как же человечеству перейти к устойчивой экономике, не нарушающей планетарные границы, обычно высказываются два предложения. Одно из них нам уже известно – это так называемый простой разрыв взаимосвязи, при котором предполагается с помощью инноваций и технического прогресса сократить потребление природных ресурсов, не снижая при этом общий уровень благосостояния, и – вряд ли вы удивитесь – этот вариант нравится всем больше. Но, как свидетельствует эффект рикошета, таким способом человечеству пока, увы, не удалось добиться своей цели. Между тем обратный эффект сказывается на таких человеческих ресурсах, как время, внимание и деньги.
Не меньшее значение, чем те, кто делает предложение, имеет и сторона спроса, то есть потребители. Второй путь к устойчивой экономике начинается как раз с них: если сохранение, не говоря уж о регенерации, природы несовместимо с постоянным экономическим ростом, следует понизить уровень материального благосостояния. Такой вариант, конечно же, менее популярен, потому что в данном случае людям придется обходиться меньшим и от многого отказаться.
Мы уже видели в главе, посвященной природе, что ущерб, наносимый окружающей среде в результате производства или использования какого-либо продукта, не учитывается ни в каких экономических расчетах. То, что мы платим за вещь или услугу, не отражает их реальной стоимости. Это принципиальная финансовая ошибка, на которую постоянно указывают критики концепции ВВП. Тем не менее эта уловка остается самым верным способом искусственного удешевления стоимости товара. Издержки, возникающие в процессе изготовления или потребления, просто переносятся на других людей, которые не могут от этого защититься, потому что у них нет ни власти, ни голоса.
Вот, например, перелет из Франкфурта в Нью-Йорк и обратно.
Цена билета, в зависимости от сезона, обычно не превышает 300 евро. В нее, помимо всего прочего, включена плата за топливо, необходимое для доставки пассажиров. А вот стоимость удаления из атмосферы углекислого газа, который образуется в результате этого полета, – нет. Авиакомпания не включает эти затраты в цену билета, не делает этого и поставщик керосина. Пассажиры тоже воспринимают как нечто само собой разумеющееся тот факт, что в атмосферу попадет еще по 3,5 т CO2 на каждого, кто летит этим рейсом.
Термин «внешние издержки» абсолютно некорректен. По отношению к чему они внешние, скажите, пожалуйста?
По всей видимости, к нашей ответственности – они вне ее. Мы обращаемся с атмосферой как с мусорной ямой, самыми разными способами спускаем в нее парниковые газы и при этом пытаемся всеми силами увильнуть от обязанности прибрать за собой. За это расплачиваются островные государства, которые попросту уходят под воду. Или менее обеспеченные люди, не имеющие возможности приспособиться к изменениям климата: они не могут позволить себе заново отстроить свои дома и засеять поля, уничтоженные ураганами, или переселиться в безопасные места. А еще за это будут отвечать наши дети или внуки. Им придется жить в том мире, какой мы им оставим.
Такое уклонение от ответственности получило название экстернализации.
Социолог Стефан Лессенич в своей книге «После нас хоть потоп» (Neben uns die Sintflut) объясняет, что тяжелую расплату за благосостояние западного мира мы по большей части перекладываем на других. И нас либо совершенно не интересует, сколько так еще сможет продолжаться, либо мы сознательно закрываем глаза на эту проблему. Это искусственная реальность, о которой я уже говорила. Лессенич называет такое общество экстернализированным.
