Первыми не выдержали птицы. Они, несмотря на дождь, вылетели из своих гнезд на деревьях и под крышей старого сарая. С криками они поднялись в воздух, закружились над домом, а затем начали одна за другой влетать в разбитые окна колонии. Стрижи, ласточки, воробьи, ястребы устремлялись в дом, словно подхваченные вихрем. Некоторые промахивались и ударялись о стены, падали замертво или бились в судорогах на земле.
Звук услышали все животные и птицы в радиусе двухсот футов от дома, однако подчинились зову первыми только те, кто находился совсем близко. Кролики, белки, койоты, лисы и барсуки ползли, прижавшись к мокрой земле, стремясь приблизиться к источнику блаженного звука. Некоторые из них были хищниками, некоторые – травоядными, но сейчас все были заодно. Это зрелище напоминало сцену из диснеевского мультфильма, в которой звери и птицы, увлеченные волшебной музыкой, ползут к ногам сказочника, чтобы послушать его чудесные истории. Однако сказочника в бывшей колонии «Икар» не было, и музыка, притягивающая зверей и птиц, не предвещала своим холодным звучанием ничего хорошего.
Глава 2
Пока Сэм поднимал Гарри на руках на чердак, Тесса и Крисси напряглись изо всех сил, толкая кресло-коляску в гараж в подвальной части дома. Это было нелегкой задачей, так как коляска была тяжелой и довольно-таки внушительной по своим размерам. В конце концов им удалось установить ее у ворот гаража, чтобы создать впечатление, будто Гарри, пересев из коляски в какую-то машину, уехал.
– Вы думаете, нам удастся навести их на ложный след? – спросила с беспокойством Крисси.
– Во всяком случае, есть шанс, что они попадутся на эту удочку, – ответила Тесса.
– Может быть, они даже подумают, что Гарри уехал еще вчера, когда город не был заблокирован.
Тесса кивнула, хотя в душе понимала – как, наверное, и Крисси, – что надежда на благополучный исход была очень слабой. Если бы Сэм был по-настоящему уверен в надежности убежища на чердаке, он настоял бы на том, чтобы Крисси спряталась там же, а не брал бы ее с собой в грозовую кошмарную жуть сумеречного города.
Тесса и Крисси поднялись на третий этаж на лифте! Здесь их уже поджидал Сэм, только что закрывший люк на чердак и убравший лестницу из кладовки. Муз сидел рядом и внимательно наблюдал за развитием событий.
– Уже пять часов сорок две минуты, – объявила Тесса, посмотрев на часы.
Сэм вешал на место перекладину для одежды, которую пришлось убрать, когда устанавливали лестницу.
– Помогите-ка мне занести обратно одежду, – попросил он Тессу и Крисси.
Одежда была свалена в кучу на кровати. Выстроившись в цепочку, все трое вскоре переправили вещи на их место в кладовке.
Тесса заметила, что сквозь марлю повязки на правой руке Сэма опять сочилась кровь. От тяжелой работы рана снова открылась. И хотя она была далеко не смертельной, ее не мешало бы обработать, так как теперь только от Сэма, от его ловкости и сосредоточенности зависели их шансы на спасение.
Закрывая дверь кладовки, Сэм сказал:
– Боже, как же не хочется оставлять его здесь.
– Уже пять часов сорок шесть минут, – напомнила Тесса.
Она надела свою кожаную куртку, а Крисси – непромокаемый плащ Гарри, который был ей сильно велик. Сэм в это время заряжал свой револьвер. Весь запас патронов из своих карманов он израсходовал в доме Кольтранов. К счастью, у Гарри имелось два пистолета, он их забрал с собой на чердак, а патронами поделился с Сэмом.
Теперь оружие было в кобуре, и Сэм направился к телескопу, чтобы осмотреть улицы, ведущие к школе.
– Они еще не утихомирились, – заключил он по результатам осмотра.
– Много патрулей? – уточнила Тесса!
– Да. Но, к нашему счастью, дождь льет как из ведра. И туман с каждой минутой все гуще.
Из-за непогоды сумерки продлятся, по всей видимости, недолго и скоро уступят место ночной темноте. Так думал Сэм, глядя, как быстро исчезают последние проблески серого дня, как кромешная мгла раскидывает свои крылья над утопающим в дожде городом.
– Пять часов пятьдесят минут, – напомнила Тесса. Крисси добавила:
– Если мистер Талбот в начале их списка, они могут заявиться сюда с минуты на минуту.
Оторвавшись от телескопа, Сэм скомандовал:
– Ну что же, пошли.
Он вышел первым, Тесса и Крисси последовали за ним. Вниз спускались по лестнице. Муз воспользовался лифтом.
Глава 3
Шаддэк в этот вечер чувствовал себя беззаботно, как когда-то очень-очень давно в детстве.
Непрерывно кружа по городу, от моря к холмам, от Холливел-роуд к Паддок-лейн, он не мог вспомнить, когда в последний раз был в таком прекрасном настроении. Он отдал приказ патрулям расширить зоны патрулирования, он хотел быть уверенным в том, что в нужный момент каждый квартал будет под контролем. Вид всякого здания, любого прохожего, бредущего под дождем, словно подогревал его, он знал, что через несколько часов он станет хозяином этой местности и этих людей, он будет повелевать их жизнью и смертью.
Его переполняло удивительное возбуждение, ожидание праздника, такого чувства он не испытывал с самого детства, с тех пор, как мальчишкой ожидал наступления Рождества. Город Мунлайт-Ков был воистину царским подарком, и через несколько часов, когда наступит его праздник, он получит этот подарок и сможет играть в эту игрушку столько, сколько ему заблагорассудится. Он будет играть в те игры, в которых столь долго сам себе отказывал, но о которых он так давно мечтал. Настанет час праздника, и он не откажет себе ни в какой прихоти, так как любая кровавая или преступная игра будет доступна ему, никто не сможет ни помешать ему, ни осудить его.
И, подобно ребенку, залезшему в карман отцовского пальто в поисках мелочи на мороженое, Шаддэк так увлекся заманчивыми перспективами, что совершенно забыл о возможности провала эксперимента. С каждой минутой угроза со стороны «одержимых» казалась ему все менее вероятной. О Ломене Уоткинсе он забыть не мог, но причина, по которой он провел целый день в гараже Паулы Паркинс, совершенно вылетела у него из головы.
Более тридцати лет неослабного самоконтроля, беспощадной мобилизации всех физических и умственных возможностей, начавшейся еще тогда, когда он уничтожил своих родителей и Бегущего Оленя, тридцать лет отказа себе во всех прихотях и сосредоточенности только на работе привели его наконец к воплощению его мечты. Он не имел права ни на какие сомнения. Сомневаясь в своем предназначении или результатах своей деятельности, он тем самым ставит под сомнение свое священное призвание и оскорбляет великих духов, благоволящих к нему. Он не может теперь оглядываться назад, поэтому должен отбросить всякие мысли о неудачном исходе эксперимента.
В разыгравшейся вовсю стихии он видел и чувствовал присутствие великих духов.
