Савелий Павлович за прошедшие годы почти не изменился. Ему было уже под шестьдесят, но он все еще оставался хорошо сложенным моложавым мужчиной с легкой проседью в каштановой шевелюре, спортивной фигурой и двумя рядами ровных белых зубов, обнажающихся при улыбке.
— Здравствуй, Никита! — немного отстраненно, но очень радостно поздоровался Савелий Павлович, поднимаясь ему навстречу. — Очень рад тебя видеть!
Все-таки он не обижался на тот отказ. Да и глупо это было бы с его стороны, не такие уж выдающиеся у Никиты способности, высокие рейтинги он бы ему все равно не сделал. Савелий Павлович кивком отпустил Павла, а Никите предложил место не за столом в кресле посетителя, а на мягком диване. Сам же сел напротив, закинув ногу на ногу.
— Ну, рассказывай! — велел он, снова добродушно улыбнувшись как понимающий психотерапевт.
— Дело в том, что я помогаю полиции расследовать одно дело… — начал Никита, но Шевелев замахал руками, перебивая его:
— Да не о деле! О деле мы потом поговорим. О себе рассказывай!
— А обо мне что? — удивился Никита.
— Как живешь, чем живешь. Ты не звонил года три-четыре, а не приходил и того больше.
Никита растерянно улыбнулся.
— Ничего не изменилось с тех пор. Все так же преподаю в университете. Вот, полиции иногда помогаю по старой дружбе.
— Жена, дети? — подсказал Шевелев.
Можно подумать, за такого ненормального кто-то пойдет замуж и решится родить ему ребенка. Это для него, Шевелева, Никита и такие, как он, — привычное дело. А другие сторонятся. Хотя и сам Никита жениться не стремился. Легкие романы на несколько месяцев, год максимум — и хватит с него.
— Не женат, и детей, насколько мне известно, нет.
— Ох, молодежь, — покачал головой Савелий Павлович. — Ты прям как мой старший! Детей нет. А потом раз! И стоит на пороге девушка с животом на носу. И все, свадьба, загс, прощай карьерные амбиции. Второго ждут. Повезло, что девушка хорошая, а могло ведь иначе сложиться. Минимум две сломанные жизни. Надеюсь, Паша мне такого сюрприза не преподнесет. Хотя теперь уже вряд ли.
— Что с ним случилось? — осторожно спросил Никита, но Савелий Павлович быстро, как ему показалось, даже немного пренебрежительно махнул рукой.
— Подростковая глупость! Из-за несчастной любви с крыши сиганул. Насмерть не разбился, а инвалидом остался. Лучшие травматологи по кусочкам собирали, иначе вообще рисковал с кровати не встать. Все планы на жизнь коту под хвост, помощником у меня теперь работает. Чужим детям помогал, а за своим не уследил, — Савелий Павлович горько усмехнулся, и Никита понял, что сломанная жизнь младшего сына его все-таки расстраивает, несмотря на показное пренебрежение. Да и старший явно не оправдал отцовских надежд. Забавная все-таки штука — жизнь. Очевидно, продолжать эту тему Шевелев не хотел, потому что торопливо спросил: — Как сестра и брат?
— Брат в Италии, после учебы так там и остался, вряд ли вернется. А Даша со мной живет.
— К отцу ездишь?
Никита ждал этого вопроса, но все равно насупился, как подросток, не желающий отвечать. Да разве Шевелеву соврешь? Он людей видит получше, чем Никита их эмоции.
— Езжу. Нечасто, но езжу.
— Зачем?
— Потому что я все еще хочу знать, зачем он это сделал!
Не выдержал, вспылил. Как раньше. А вот Савелий Павлович не стал продолжать. Очевидно, признал в Никите наконец взрослого или понял, что все равно он не отступит. Шевелев еще немного порасспрашивал о жизни, а потом наконец поинтересовался и делом, с которым Никита приехал. Тот подробно пересказал все детали.
— И у меня два вопроса: как может ходить и даже причинять физические травмы призрак, или что это вообще такое, и что означают сердца экстрасенсов. Ведь не просто так маньяк убивает людей со способностями и забирает их сердца.
— Не просто, — согласился Шевелев. Во время рассказа Никиты он крутил в руках шариковую ручку, а теперь разглядывал ее так, будто все записал на нее и сейчас перечитывает, раскладывает информацию в голове. — Части человеческого тела всегда считались источником силы. Племена каннибалов, которые поедают поверженных врагов, верят, что таким образом впитывают их силу. Не знаю, что именно делает ваш маньяк с сердцами: ест или пока просто собирает, но он определенно охотится за силой своих жертв. И либо сразу каким-то образом пытается ее получить, либо готовится к некоему ритуалу, с помощью которого он силу и присвоит. И тогда три убийства — это еще не конец.
— А сколько их всего может быть?
— Сложно сказать. Существуют различные ритуалы под различные цифры. Из пяти точек можно сложить звезду, семь традиционно считается магической цифрой в нумерологии. Шестерка — число дьявола. Пока слишком мало данных, чтобы понять, о каком именно ритуале идет речь.
— Но вы склоняетесь именно к ритуалу?
— Думаю, да. — Шевелев положил наконец ручку на низкий кофейный столик и посмотрел на Никиту. — Иначе что мешало маньяку съесть сердца прямо на месте, тепленькими, так сказать. А даже если забирал бы с собой, то не вырезал бы так аккуратно. Убийства происходят в разных местах, нет некой общей ритуальности, которая дала бы понять, что маньяк забирает силу прямо там. Нет, он забирает лишь сердца. А значит, важно то, что он сделает с ними после. Для чего и хранит их максимально бережно.
Никита кивнул. Рассуждения Савелия Павловича казались стройными и логичными.
— Я бы попробовал поискать что-нибудь в своей библиотеке, но, к сожалению, у меня совсем нет времени, начинается новый проект. Но если хочешь, я дам тебе несколько книг, где что-то может быть, сам посмотришь.
— Спасибо, не откажусь. А что насчет этого не то зомби, не то призрака?
— А вот тут все интереснее и лично для меня немного понятнее.
Ну хоть для кого-то! Потому что Никита абсолютно не понимал, как такое может быть.
— Да, все три жертвы — экстрасенсы, — начал Савелий Павлович, — но если ведьма и медиум работают исключительно в информационном поле, то целитель — это несколько другой вид экстрасенсорики. Возьми себя. Ты считываешь чувства и эмоции, по факту — воспоминания. Нематериальное. Ведьма и медиум работают примерно в том же поле. Хотя насчет ведьмы несколько спорно, смотря чем именно она занимается. Но ладно. А вот при излечении болезни целитель должен повлиять на тело другого человека в некотором роде физически. Даже если он работает наложением рук, он все равно должен устранить физическую травму, понимаешь?
Никита кивнул. С такой стороны на экстрасенсорику он никогда не смотрел и на материальные и нематериальные способности не делил.
— Неважно, как это происходит, два разных целителя никогда не лечат одинаково. Важно то, что они умеют работать не только с информационным полем, но и с физическим, даже если оно невидимо глазу. Они умеют изменять материю. Они знают, как это сделать, даже если сами себе не могут объяснить и считают Божьим Промыслом. Их тело понимает, как это происходит.
