Немного успокаивало и другое: даже Айон вряд ли отрядил за ним полноценную погоню. Для того, чтобы Квер-Квер наполнили рыщущие повсюду драконы, Айону нужно было предоставить для этого Чёрному Ветру и Каменному Солнцу очень веский повод. Поэтому с высокой долей вероятности и были посланы эти двое, не привлекающие к себе лишнего внимания и медленно, но верно загонявшие свою жертву в угол. Поэтому хоть какой-то разбег во времени, хотелось верить, у него всё же был.
Как и в прошлый раз, на воротах его встретила железная обезьяна.
— Подойдите ближе и покажите письмо-приглашение, — проскрежетала она, едва Сареф подошёл на достаточное расстояние.
— У меня нет с собой письма, — ответил тот, — но мне очень нужно увидеться с господином Вильгельмом. Пожалуйста, передайте ему…
— Без письма хода нет! — непререкаемо заявила обезьяна.
— Да я не прошу пускать меня! — взорвался Сареф, — просто передайте господину Вильгельму, что…
— А я тебе не почтовый голубь, мальчик, — высокомерно хмыкнула обезьяна, — здесь много бездельников шатается, и у каждого самое срочное и самое важное во всей Системе дело. Поэтому господин Вильгельм лично установил правило: вход только по его приглашению.
— Это вопрос жизни и смерти, — тихо сказал Сареф, — пожалуйста, прошу вас!
Попытка убеждения… Успех!
Обезьяна на воротах замолчала. Сареф же стоял красный от унижения. Подумать только, ради выживания ему сейчас приходится применять навык Убеждения к охранным воротам! Но выбора не было.
— Ну, хорошо, — сказала, наконец, обезьяна, — отгадаешь мою загадку — доложу о тебе хозяину. Но если он не пожелает с тобой встречаться — то это уже не мои проблемы.
— Хорошо, только, пожалуйста, скорее, — согласился Сареф.
— Ну, слушай. Кто утром поднимается в гору на шести ногах, днём ходит по ней на двух головах, и вечером спускается на трёх хвостах?
— Это что, шутка?! — выпалил Сареф, — на такую загадку не существует правильного ответа!
К его удивлению, обезьяна на воротах поникла.
— И ведь верно. А то бывает, загадаешь эту чепуху особенно приставучим — и так потом весело наблюдать, как они голову ломают. Некоторые даже в город бегают, чтобы там поспрашивать. Ну что ж, уговор есть уговор. Жди.
Обезьяна на воротах стала неподвижной. Ждать пришлось целых три минуты, пока она, наконец, не зашевелилась и не сказала:
— Странно. Господин очень даже не против с тобой увидеться. Ну, раз для тебя всё так удачно складывается — ступай, мальчишка. И имей в виду, — грозно добавила она, — я за тобой всё время слежу! Ещё раз попытаешься направить на моего хозяина оружие — тут же оторву тебе башку без всяких предупреждений. Понятно?!
— Да, да, спасибо, спасибо! — прокричал Сареф, направляясь к дому поместья. Едва он подошёл к двери, как она сама открылась. И когда он вошёл, то услышал игривый голос, неприятно напомнивший ему сестру.
— Вилли, дорогой, ну подари мне одну из своих игрушек.
— Милая, ну у меня есть отличная игрушка, тебе же с ней и так хорошо, правда? — ответил медовый голос, в котором Сареф с трудом узнал Вилли.
— Ну, так это твоя игрушка, — снова возразил игривый женский голос, — а я хочу себе свою.
— Ты можешь играться с моей игрушкой в любое время дня и ночи, дорогая, — снова сказал Вилли.
Наконец, они показались в гостинице. Вилли, как обычно, не изменял своим пристрастиям к одежде и был в халате и домашних тапочках, а вот его спутницей оказалась длинноногая красавица-блондинка в алом платье с неприлично глубоким вырезом.
— Подожди меня в той комнате, дорогая Молли, — сказал Вильгельм, указывая на комнату, где хранились его ценности, — мне надо переговорить с гостем. Если сделка сложится удачно — моя игрушка наполнится таким воодушевлением, что тебе хватит надолго, милая Молли.
Когда Вильгельм с радушной улыбкой повернулся к Сарефу, Молли состроила обиженную мордашку и показала Вильгельму язык. Но покорно ушла в комнату с экспонатами, закрыв за собой дверь.
— Я приношу извинения, — Сареф, снова покрасневший до состояния помидора, неловко смотрел на господина Вильгельма, — мне не следовало врываться вот так, но это, правда, очень важно!
— Ах, Сареф, да не загружай себя, — Железный Вилли махнул рукой, — ради какой-нибудь безделицы, которую эта девочка там себе выберет, она готова будет ждать, сколько угодно и… если так можно выразиться, отрабатывать столько, сколько надо.
— Так… это не ваша жена? — неловко спросил Сареф.
— Женааа? — Железный Вилли громко и пронзительно захохотал, — нееет, нет, нет, ни за какие коврижки, если моя родня пожелает меня женить — это будет только через мой труп. Вот я сдохну, пусть мой труп кладут в гроб и женят, на ком хотят. Мне и так более, чем хорошо. Ради тех ценностей, которыми я владею, самые роскошные женщины любой расы готовы устроить с моей игрушкой тысячу и одно игрище. И меня это более, чем устраивает. А женитьба… нет, нет, нет, я знаю минимум пятерых знатных гномок, которые любой ценой готовы надеть мне ярмо на шею и заправлять моей коллекцией. Облезут!
— Ну да ладно, — сказал он, устроившись в кресле поудобнее и закинув ногу за ногу, — чем обязан столь внезапным визитом, дорогой ходок?
— Мне, — Сареф глубоко вдохнул, — мне нужно ваше поручительство, чтобы меня пустили в подземный город.
— О-го-го, — гном тут же выпрямился обратно, подобрав под себя ноги, — зачем же тебе понадобилось путешествовать так глубоко?
— Потому что моя жизнь в опасности, — ещё тише сказал Сареф.
— Интересно, — хмыкнул Вилли, — не связано ли это, случайно, с тем, что ко мне вчера приходили двое очень высокопоставленных жителей Севроганда с требованием очень конкретной информации по одному очень конкретному экс-члену клана Джеминид?
— Связано, и очень неслучайно, — хмуро сказал Сареф, поднимаясь на ноги, — я так понимаю, вы не станете мне помогать, верно?
— Сареф, ну зачем так сразу рубить с плеча? — улыбнулся Вилли, снова откидываясь в кресле, — ведь господин Вересанелли тебе уже говорил, что торговые дела так не делаются. Нацеленность, настойчивость, неспешность — вот залог любой успешной сделки.
Сареф устало сел обратно. Он мог бы уже и сам догадаться, что Железного Вилли, собственно, не зря так прозвали, и что город этот он держит, ни много, ни мало, действительно железной рукой, и ему не составило труда навести справки про заинтересовавшего его ходока. В таких условиях ему оставалось только благодарить Систему, что Вилли благоволит ему.
— Разумеется, мне пришлось им кое-что рассказать, — пожал плечами Вилли, — они давили слишком сильно, и слишком нагло, чтобы устроить полноценный допрос, но чтобы они отвязались, мне пришлось сказать хоть что-то. По моей версии, ты приходил сюда сам, без приглашения, чтобы продать безделушки с похода, и твоя внешность была несколько похожа на описываемую ими. Но это всё, что я им сказал. Слово даю.
