1. Ученый заявляет, что в у лабораторных крыс удалось разрушить 10 % раковых клеток, а журналист пишет «Ученые вылечили рак»
2. Ученый говорит, что рак не вылечили, но продвинулись к лечению в будущем. Журналист пишет «Ученые путешествуют во времени»
3. Ученый посылает журналиста подальше. Газета выходит с заголовком «Ученый изнасиловал журналиста».
В большинстве случаев за манипулятивной новостью с привлекающим как можно больше кликов все-таки есть значимый информационный повод. Просто читателю придется быть или экспертом в области, или проделать массу работы, которую он делать не должен.
Основная опасность здесь даже не в искажении данных, а в том, что постоянная манипуляция заголовками и изложением создает у читателей ощущение, будто окружающий мир прост, тот же рак можно вылечить содой, а ракетостроением может заниматься любой фанат Илона Маска.
8.1.3 Самые плохие фейки
Простая ложь. Ложь ради лжи в fake news почти не встречается, если только ньюсмейкер не патологический врун
[75].
Публикация ложных сообщений без особой на то причины – абсурд. Этим могут заниматься художники и идеалисты, а также ученые, которым интересно, как далеко разойдется новость о возвращении Плутону статуса планеты.
Естественно, ложь обычно преследует какие-то цели, обычно деловые или политические. Ложь бывает выгодна политтехнологам, специалистам по всем видам отношений – общественным, корпоративным, с госорганами и инвесторами.
Всему этому противостоит журналист, и только в самом простом случае он может понять, что его обманывают, используя стандартный арсенал фактчекера – проверку фактов, цифр, цитат. Считается, что надо о каждом факте спрашивать себя: «действительно ли это имело место?»
На деле основные вопросы звучат иначе:
• Почему мой источник решил вынести это в публичное поле?
• Кому выгодна публикация?
• Почему все это происходит именно сейчас?
Коммерческие фейки. Ложные сообщения, в которых не задействованы СМИ как таковые. Этот вид фейков особенно распространен на Западе, где системы автоматического размещения рекламы позволяют зарабатывать даже на сравнительно небольшом трафике. В результате создаются тысячи страниц, например, содержащих новости о звездах и упоминание маленьких городков. Затем поисковый и социальный трафик из локальных сообществ приносит рекламные деньги; публикуется свежий фейк, и цикл повторяется.
В России коммерческие фейки распространяются через трафикообменные сети и через очень дешевые показы рекламы (выкуп остаточного инвентаря на сайтах). Воскресают мертвые, умирают и разбиваются живые, смертельно (простудой) заболевают певцы. Схема точно такая же, только зачастую некритично мыслящих граждан не монетизируют рекламой, а перепродают сайтам, где нужно создать впечатление полезного трафика.
Пропагандистские фейки. Это наиболее отвратительный вид фейков, так как он осознанно направлен против основной миссии СМИ – объективного информирования избирателей о происходящем в стране и мире.
Нет ничего гаже, чем искажать информацию в угоду политическому заказу, формировать повестку по темнику, спущенному сверху, блокировать неугодные поводы, которые, как вы знаете, важны для общества.
Именно смычка журналистов и властей на ниве оголтелой пропаганды уничтожила на корню российскую районную прессу, которая гораздо чаще пишет статьи для одного читателя, а не для района.
8.2 Принцип ненадежного пиарщика
В 1961 году Уэйн Бут в книге «Риторика художественной литературы» (The Rhetoric of Fiction[43]) впервые упомянул термин «ненадежный рассказчик». Речь шла о художественном приеме, с помощью которого автор может обмануть читателя.
Главный герой может утаить часть фактов, исказить их, намеренно или случайно вводить в заблуждение читателя и всех остальных. Самые характерные примеры – фильм «Обычные подозреваемые» (The Usual Suspects) с Кевином Спейси, роман Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда» (The Murder of Roger Ackroyd) и игра Bioshock Infinite.
Принцип ненадежного рассказчика распространяется и на окружающую нас реальность. Редко кто обладает всей полнотой знаний по нужному предмету. Зачастую даже первоисточник не может сказать ничего определенного. В арсенале журналиста – ограниченный набор инструментов, позволяющих улучшить качество информации или хотя бы перепроверить все еще раз. Это и поиск другого источника, и комментарии, и многочисленные техники фактчекинга, и, конечно, обращение к первоисточнику.
Зачастую, впрочем, оказывается, что первоисточник тоже не владеет всей информацией, либо предоставляет ее в те каналы, которые доступны журналисту, с опозданием.
Прекрасный пример здесь – сообщения Московского метрополитена в официальном Telegram канале 25 мая 2017 года об остановке поездов на Каховской линии. Неизвестно, что произошло в тот день в пресс-службе, однако ее сообщения были настолько близки к концепции ненадежного рассказчика, что следовало бы ввести новое понятие – «ненадежный пиарщик». Попробуйте с одного захода восстановить цепочку (время справа – реальное время отправки сообщения; сообщения расположены в том порядке, в каком их отправляла пресс-служба).
«23:18. Каховская линия. Движение на линии восстановлено и постепенно начинает входить в график». 3:52 утра.
«Каховская линия. Службы метро делают все возможное для скорейшего восстановления движения поездов на линии». 3:55 утра.
«Каховская линия. Нет движения поездов по всей линии. Причина – инцидент с пассажиром на cm Каширская». 4:02 утра.
«22:57. Каховская линия. Нет движения поездов по всей линии от Каховской до Каширской из-за инцидента с пассажиром». 4:03 утра.
«Каховская линия. Службы метро сработали слаженно и оперативно в восстановлении движения поездов на линии». 4:17 утра.
«Каховская линия. Для проезда от станции Варшавская пользуйтесь наземным транспортом. До Каширской 607 А. До Каховской (60 / 72) Т6». 4:25 утра.
«Каховская линия. Для проезда от Каховской до Каширской пользуйтесь Серпуховско-Тимирязевской линией или наземным транспортом Т6 (60 / 72)». 4:38 утра.
Любой журналист легко представит ночную смену, срочную новость и опровергающие друг друга сообщения. Первое сообщение он может пропустить, подумав, что все закончилось еще вчера. Второе сообщение вызовет у него легкую панику – если все закончилось вчера, то о чем это? Третье побудит его начать писать новость. Четвертое укажет на то, что пресс-служба все еще пишет из прошлого. Пятое даст надежду на то, что все закончилось (хотя на деле сообщение не говорит о восстановлении движения поездов – только о слаженной работе служб). Шестое и седьмое растянут работу над довольно простым инцидентом на драгоценные 15–20 минут.
