Следующий выстрел стал последним. Адам затих. Кровь хлестала из разнесенного черепа, окропляя белую шкуру.
Даже покончив с мерзавцем, Каспар не мог успокоить тяжелое дыхание. Ярость не утихала. Он не чувствовал ни сладости отмщения, ни покоя. Перед глазами вырисовывались ужасные картины, описанные Адамом. В порыве гнева он расстрелял в бездыханное тело всю обойму, пока кровь не брызнула на его рубашку и пальто.
Не достоин. Он был не достоин жизни. С разрывающимся сердцем Каспар признался себе, что убил бы Адама еще сто тысяч раз, будь тот жив. Он поклялся себе, что проследит за закрытием клубов и освобождением каждого работника-невольника. Ведь одним из них когда-то мог стать Александр.
Только приятные воспоминания о принце успокоили Каспара во время возвращения домой. Ему хотелось поговорить с ним. Убедиться, что принц в безопасности. Поехать к нему? Нет, он не мог себе позволить такую роскошь. Не ночью, не с забрызганной кровью одеждой после жестокого убийства, за которое, однако, Каспар не винил себя ни секунды.
Робин избавила всю семью и его самого от невообразимого ужаса. И за это Каспар будет признателен ей до конца жизни. Услышав грязные фантазии Адама, он по-настоящему осознал всю тяжесть последствий своего ухода в тот день. Но стоил ли тот просчет смерти Греты?
Он заехал во двор, выкинул пальто и сумку на лужайку и сел на крыльцо. Холод пробирал до дрожи. Каспар упер локти в колени, сцепил дрожащие руки в замок и поднес их к губам.
Все хорошо, успокаивал себя он. Никто из близких не пострадал. Александр во дворце, в безопасности.
К воротам подъехала машина, из которой выбежала Шарлотта.
– Что случилось? Почему ты не отвечал? Я отправила тебе столько сообщений!
Но Каспар словно не видел ее, продолжая смотреть в пустоту.
– Каспар? – Шарлотта присела рядом. – Что с тобой?
Молчание в ответ.
– Что случилось?
– Я… Я очень давно никого не убивал.
Шарлотта опустила плечи и схватилась за сердце, округлив глаза.
– Ты поехал к нему? Тебе не стоило…
– После того, что я услышал от него, я бы убил его, даже если бы он не напал на вас. Полиция игнорировала его преступления. Связи его матери даже после ее смерти оставались надежными, а деньги были куда дороже человеческих жизней. Его бы ничто не исправило, ничто не остановило, и он продолжил бы убивать, насиловать и продавать людей безнаказанно. Некоторым людям просто нельзя давать второй шанс. Некоторых даже людьми сложно назвать. И он был из таких.
Каспар забрал сумку с лужайки и протянул ее ошарашенной Шарлотте.
– Вот, посмертное извинение от него. Оставь часть себе и выплати остальное своим работницам. Скажи, что это моральная компенсация.
Шарлотта раскрыла сумку и вытащила из нее пачки денег. Она опустила благодарный взгляд и ответила сдержанно:
– Тебя могут поймать.
– Я не зря ждал, – задумчиво ответил Каспар. – Я ждал этого дня, когда все камеры будут отключены, а рядом никого не окажется. За годы службы у принца моя репутация, хоть и подпорченная в конце, считалась идеальной. Я нигде не пересекался с этим уродом, и все знают, что я бы не стал мстить за ту, которая, не скрывая этого, ненавидит меня. К тому же раньше мне хватало одной пули и легкой смерти. В Адаме найдут их целую кучу, и смерть его, если это тебя успокоит, была мучительной. И врагов у него предостаточно: от его жертв до конкурентов.
После недолгого молчания Шарлотта ответила:
– Что с тобой происходит?
– Ничего. Я всегда был таким. Жизнь во дворце перевоспитала меня. Я даже научился играть на рояле, чтобы развлекать Александра. Он никогда не просил меня играть ему, но всегда внимательно слушал, когда я сам садился за инструмент. Рядом с ним я забывал о том, каким я был. Мы словно…
«Были рождены друг для друга».
Порой Каспар допускал, что, быть может, жизнь намеренно отняла у него неподходящую Грету, чтобы освободить место для кого-то, с кем он чувствовал бы себя счастливым и полноценным. Словно две части разбитого судьбой предмета нашли друг друга и склеились воедино.
Но то были лишь мечты. Сладкий самообман. Секунды слабости, ведь, позволь Каспар себе большее, вернуться в действительность будет куда тяжелее.
– Тебе нужно отвлечься, найти новую работу. Хоть какую-то. – Шарлотта помедлила, прежде чем добавить: – Или вернуться к Александру.
Встречный взгляд Каспара позабавил ее.
– Мне не нравилось, что ты почти не видишься с девочками. Но видеть тебя таким тяжело. Словно ты не ты, а может… ты, но старый. А ему место в прошлом.
Каспар знал это сам, но тот, кто делал его новым собой, был слишком далеко. Он мог дотянуться до него, услышать и даже коснуться. Но дальше простиралась бездонная непроглядная пропасть.
Каспар лишь надеялся, что расстояние и новое занятие отвлекут его и однажды, когда он вновь встретит Александра, уже не испытает любовного трепета.
Утром, после ночи, проведенной в размышлениях, и плохого сна, Каспар обнаружил на почте сообщение. Приглашение на работу. Адрес прилагался. Без номера телефона. Не успел Каспар дочитать, как на экране всплыло уведомление о пополнении баланса. Затем новое сообщение:
«Этого хватит вам на дорогу к нам и обратно».
В другой раз Каспар подумал бы над приглашением не меньше трех раз. В данном случае, когда работодатель не указал ни тип работы, ни место, – минимум шесть раз.
Ему еще не доводилось бывать в Швейцарии. Он знал о ее красоте только понаслышке. В отеле на зеленой равнине, окруженной заснеженными горами, его встретили приветливые горничные. Номер тридцать пять? Да, пройдемте. Он на третьем этаже. Кстати, оттуда открывается отличный вид!
Каспара провели к нужной двери. Он постучал трижды и услышал стремительный топот, словно от маленьких ножек.
Дверь открылась нараспашку. Каспар не успел осознать, кто перед ним, когда услышал восторженный визг. Анджеллина запрыгала от радости, хлопая в ладоши.
16
Их первый танец
– Вы пришли! Чудесно, чудесно! Проходите, присаживайтесь.
Каспар не мог сдвинуться с места. Дружелюбие принцессы вызывало в нем не меньшее непонимание, чем приглашение на работу. Сомнение отразилось на его точеном лице, и приветливость Анджеллины сменилась легким испугом.
– Что такое?
– Нет, ничего…
– Тогда проходите, пожалуйста! – вновь просияла она.
Королевский люкс, оформленный в мятных тонах, мог бы потягаться роскошью с покоями Александра, но принц не любил богатого убранства. Он уговорил сестру вынести из комнаты все картины, статуи, вазы и даже деловой уголок. В номере же предметов роскоши было с избытком. Единственное, что вызвало интерес у Каспара, – мольберт у окна.
