– Пусть будет хоть что-то, чем он не сможет хвастать.
– Да, но куда же мы денем новоиспеченных гостей?
– Сколько их там?
– Около ста человек.
– Ты не мог бы их встретить? Я, пожалуй, не выйду сегодня.
– Разумеется, встречу. И объясню королеве как есть.
– Нет, – Александр машинально взял его за руку, – скажи ей, что я сам так захотел. Скажи, что это мой подарок себе на день рождения.
– Вы ее очень удивите.
– На то и расчет.
Действительно, удивление Делинды было неописуемо. Чуть покраснев и прижав сложенный черный веер к губам, она хлопала глазами, пока до нее наконец не дошли слова Каспара.
– Сотню юношей позвал, говоришь? – Королева принялась обмахиваться веером, благодарная Каспару, что прежде, чем так озадачить и смутить ее, он нашел малолюдный уголок бального зала, где и сообщил новость.
– Именно.
– И сам не выйдет к ним? Или, может, кого-нибудь к себе позовет?
– Не могу знать таких интимных подробностей.
– На что же он тратит деньги! – Она перевела взгляд, полный негодования, на танцующую толпу. – И когда они придут?
– В течение часа.
– Сотня юношей, – пробормотала она. – Даже для меня это слишком.
На лице Делинды заиграла улыбка. Она сложила веер, опустила его в протянутую руку Янмей и поправила платье.
– Какие интересные и, главное, неожиданные желания у моего брата. Твоих рук дело?
– Вовсе нет. – Несмотря на подсознательную неприязнь, Каспар позволил себе улыбнуться ей. Он давно смирился с ее двуличием и даже не почувствовал себя оскорбленным, когда в ответной улыбке прочел унизительное снисхождение. Порой Шульц видел в королеве просто ребенка, чьи капризы приходилось принимать как данность и выполнять беспрекословно. И в то же время ослабь внимание хоть на мгновение – и этот ребенок устроит грандиозный пожар.
– Тогда ждем. Охрана будет проверять их особенно тщательно, но ты проследи, чтобы наши необычные гости ничего не прикарманили.
– Разумеется.
Не прошло и часа, когда во дворец начали входить первые юноши. И каждый из присутствующих мог поклясться, что еще никогда не видел их в одном месте в таком количестве. Предупрежденные о том, что это особенный вечер, они надели свои лучшие костюмы, чтобы слиться с толпой и не вызвать подозрений о нюансах своего рода занятий. Делинда смотрела на них с нескрываемым ликованием. Как же давно она не видела столько улыбающихся юношей! Минуты ее терзало неотступное желание отбросить рамки этикета, вспомнить подростковые годы и познакомиться хотя бы с парочкой из них, чтобы протанцевать с ними до самой ночи. Но объективы камер журналистов были повсюду, и даже если записи потом можно удалить, то стереть ее танцы из памяти аристократов будет невозможно.
– Потерять Сашу в такой толпе будет легко, – проговорила она. – Хотя, если он, как и обычно, выберет похоронный наряд, то найти его окажется проще простого.
– Если бы он прибыл, вы узнали бы об этом первой, – смиренно заметила Янмей.
– Что же он так задерживается? Даже мне хочется поскорее увидеть его.
Взглядом Делинда поймала у входа в бальный зал Каспара, который приветствовал появившегося гостя. Ах, как шел телохранителю этот костюм! Не из большой любви она выбрала для него работу одного из лучших дизайнеров, дорогие ткани и модный фасон. Стоило вспомнить, как он всякий раз раздражал ее своим существованием и нередко становился причиной стычек с братом, как злость к нему разгоралась с новой силой. Но сейчас, без Александра, в роскошном переливающемся на свету костюме, с зачесанными назад волосами, статный и ведущий себя так галантно, он вызывал симпатию у всякого, кто видел его. Даже Делинда едва не пала жертвой его чар: ей вдруг вздумалось пригласить Каспара на танец. Очень вовремя она вспомнила о холодной вражде между ними и не без сожаления подавила порыв. Отвлечься от него ей помог очередной журналист, которому она, мгновенно продемонстрировав ослепительную улыбку, принялась с воодушевлением отвечать на все вопросы.
– Прекрасный вечер, правда? – услышал Каспар.
Рядом с ним встал невысокий, смущенно улыбающийся голубоглазый паренек в белом костюме, черной рубашке и в белом галстуке. Светлые волосы были зачесаны назад. Он был худым и немного тонул в брюках и пиджаке. Каспар чуть сжался под давлением его пристального заинтересованного взгляда.
– Да.
– Вы здесь принимаете нас?
– Да.
– Для чего же вы нас позвали? Просто потанцевать?
– Да.
– Вы немногословны, – усмехнулся паренек и прислонился к стене спиной.
– Такова моя работа.
– Вы охранник?
– Можно и так сказать.
– Мне сказали, нас всех вызвали на день рождения принца. Где же он сам?
– Вероятно, где-то в толпе, – уверенно солгал Каспар.
Юноша недоверчиво прищурился.
– Меня зовут Джозеф. А как вас?
– Юрген.
– Вы ведь врете?
– Да.
– Странно, что такой красивый мужчина стоит в стороне и только и делает, что принимает гостей. Разве вам не хочется повеселиться?
– Я сыт этим весельем по горло. Не сочтите за грубость, но меня ждет работа. Не могли бы вы пройти к своим и просто хорошенько повеселиться? – произнес Каспар вежливо и все же не глядя на юношу.
В глазах Джозефа блеснул холодок.
– О каких «своих» вы говорите? – спросил он грустным голосом. – Я здесь один, никого не знаю. Смотрю на вас и понимаю, что, кажется, вы и сами немного одиноки.
– Вам кажется.
– Думаю, все-таки нет. – И вновь этот пристальный цепляющий взгляд! – Может, потанцуем?
Каспар глубоко вздохнул.
– Я занят, извините. Потанцуйте с кем-нибудь другим из вашей компании.
Джозеф улыбнулся ему, но в глазах его читалось оскорбленное выражение, и Каспар извинился:
– Я не должен был так говорить.
– Я не в обиде, но вы осчастливите меня, если подарите мне всего один танец.
Каспар резко повернулся к нему и сказал холодно:
– Я занят, но даже если бы был свободен, то не смог бы потанцевать с вами. У меня уже есть… другой человек, которому я верен. – Человек? Зачем же он так сказал, тем самым расширяя круг подозреваемых? Почему же не пришло ему в голову сказать «девушка»? Почему вообще он говорил об этом с незнакомым человеком? Но сразу в собственном вопросе Каспар отыскал ответ: перед ним был незнакомый любопытный юноша, который был в силах впитать хоть часть беспокоившей Каспара правды и унести ее с собой. Ведь разве не легче выговориться незнакомцу, нежели тому, кого знаешь и кто будет до конца жизни носить в себе твой секрет? Все же осторожность не давала ему окончательно расслабиться и разговориться.
