А тут вернулся и успокаивающий туман, застилавший сознание. Тревожась за Лорри, я уже не хотел, чтобы туман этот отрывал меня от реальности, но сопротивляться ему не мог.
Перед мысленным взором замелькали отрывочные образы: потайные двери, освещенные свечами тоннели, мертвые лица, выстрелы в упор, клубки змей, торнадо, клоуны… Скоро я, наверное, впал в полубессознательное состояние и начал грезить, потому что видел себя воздушным гимнастом, шагающим по натянутой под самым куполом цирка проволоке, с шестом в руках, с помощью которого я удерживал равновесие. Медленно и осторожно я приближался к платформе, на которой меня ждала Лорри.
Когда оглянулся, чтобы проверить, сколько уже удалось пройти, увидел преследующего меня Панчинелло Бизо. Он тоже держал в руках балансировочный шест, но с острыми ножами, закрепленными на концах. Он улыбался, уверенный в себе, и шел по проволоке гораздо быстрее меня. А потом сказал: «Я мог бы стать звездой, Джимми Ток. Я мог бы стать звездой».
Иногда сознание возвращалось ко мне, и я понимал, что меня куда-то несут. Несут на носилках. В следующий раз очнулся уже в «Скорой помощи», покачивался на каталке, поскольку машина неслась на полной скорости.
Когда попытался открыть глаза и не смог, сказал себе, что ресницы склеились от слез и пыли. Я знал, что это ложь, но находил ее успокаивающей.
Наконец кто-то произнес: «Ногу нам не спасти».
Я не знал, говорил ли это человек в моем сне или настоящий врач, но я ответил голосом, каким говорил и мультфильме принц-лягушка: «Мне нужны обе ноги. Я — ловец торнадо».
А потом провалился в небытие, где сны были более реальными, чем настоящие сны, а в воздухе пахло вишневым тортом.
Глава 23
Шестью неделями позже Лорри Линн Хикс пришла к нам на обед.
Выглядела она как яблоки по-севильски. Никогда раньше я не уделял самой еде столь мало внимания, как на том обеде.
Свечи, горевшие в красных хрустальных подсвечниках, отбрасывали мягкие тени на шелк стенной обивки, рисовали круги на потолке из красного дерева.
Она сияла куда ярче свечей.
За закуской (краб, запеченный с кунжутом), мой отец сказал:
— Среди моих знакомых нет человека, мать которого разводила бы змей.
— Многие женщины берутся за это, потому что такое занятие кажется им забавным, — ответила Лорри, — но все гораздо сложнее, чем они думают. И со временем большинство прекращает этим заниматься.
— Но ведь это действительно забавно, — вставила моя мать.
— Да, конечно! И змеи куда лучше собак. Не лают, не царапают и не грызут мебель, а в доме уж точно не будет грызунов.
— Опять же, их не нужно выгуливать, — добавила мать.
— Если хочется, то, конечно, можно, но соседи пугаются. Мэдди, краб потрясающий.
— И как можно заработать на жизнь, разводя змей? — спросил отец.
— Мама получает деньги из трех основных источников. Во-первых, она поставляет змей на съемки различных теле- и кинофильмов. Так уж повелось, что практически во всех музыкальных видео используются змеи.
Моя мама улыбнулась.
— То есть она сдает им змей в аренду.
— На несколько часов, на день, на неделю? — полюбопытствовал мой отец.
— Обычно на день. Даже в фильмах, где змеи играют большую роль, они требуются на четыре, максимум пять дней.
— В наши дни фильмы только выигрывают, если в них снимают змей, — заявила бабушка Ровена. — Возьмите, к примеру, последний фильм Дастина Хоффмана
[36]
.
— Люди, которые сдают змей в аренду на несколько часов, обычно имеют дурную репутацию, — очень серьезно заявила Лорри.
Меня это заинтриговало.
— Не слышал ни об одной компании, сдающей змей в аренду, которая имеет дурную репутацию.
— Они есть, будь уверен, — Лорри скорчила гримаску. — Очень склизкие компании. Могут сдать змею в аренду любому хоть на час, не задавая никаких вопросов.
Отец, мать и я недоуменно переглянулись, но бабушка Ровена знала, о чем речь:
— Для эротических целей.
— Ага, — отреагировал отец.
— Какая мерзость, — прокомментировала мать.
— Бабушка, иногда ты меня удивляешь, — признался я.
Лорри посчитала нужным внести ясность:
— Моя мать никогда не сдает змей в аренду индивидуумам.
— Когда я была ребенком, маленького Неда Ярнеда, соседского мальчишку, укусила гремучая змея, — вспомнила бабушка Ровена.
— Дикая змея или арендованная? — спросил отец.
— Дикая. Маленький Нед не умер, но у него началась гангрена. Ему сначала ампутировали большой и указательный пальцы, а потом всю кисть, до запястья.
— Джимми, дорогой, — мама повернулась ко мне, — я так рада, что тебе не пришлось отрезать ногу.
— Я тоже.
Отец поднял стакан с вином.
— Давайте выпьем за то, что наш Джимми не стал калекой.
После тоста бабушка Ровена добавила:
— Когда Маленький Нед вырос, он стал единственным одноруким олимпийским чемпионом по стрельбе из лука.
— Быть такого не может, — не поверила ей Лорри.
— Дорогая девочка, — ответила ей бабушка Ровена, — если ты думаешь, что в стрельбе из лука было много одноруких олимпийских чемпионов, тогда ты не очень хорошо разбираешься в спорте.
— Разумеется, золотую медаль он не выиграл, — уточнил отец.
— Да, медаль он получил серебряную, — признала бабушка. — Но наверняка выиграл бы «золото», будь у него оба глаза.
Лорри даже положила вилку на стол.
— Он был циклопом?
— Нет, — покачала головой моя мама, — у него было два глаза. Просто один не видел.
— Но ведь в стрельбе из лука очень важно трехмерное восприятие.
Явно гордясь другом детства, бабушка Ровена ответила:
— У Маленького Неда было кое-что получше трехмерного восприятия. Храбрость. Никто и ничто не могло остановить Маленького Неда.
Вновь взявшись за вилку, отправив в рот и проглотив последний кусочек краба, Лорри сказала:
— Хотелось бы знать, неужто Маленький Нед был еще и карликом?
— Такая странная, но в чем-то привлекательная идея, — откликнулась моя мама.
— А по моему разумению, только странная, — не согласилась с ней бабушка Ровена. — Когда Маленькому Неду исполнилось одиннадцать лет, он уже вымахал под шесть футов, а потом подрос еще на четыре дюйма, стал таким же здоровяком, как наш Джимми.
