Грузовики, трейлеры, седаны, купе, внедорожники, пикапы, вэны, фургоны, дома на колесах, бензовозы мчались на запад, то и дело меняя полосу движения, и Дилан, словно профессиональный гонщик, напрочь забыв про педаль тормоза, бросал «Экспедишн» в зазоры между автомобилями.
Когда скорость достигла девяноста двух миль в час, страх врезаться в другой автомобиль беспокоил его куда меньше, чем чисто животная потребность мчаться без остановки. Когда скорость превысила девяносто три мили, он озаботился вибрациями, которые сотрясали корпус, но не настолько, чтобы снизить давление на педаль газа.
Эта срочность, ощущение, что он должен ехать быстро или умрет, превратилась в навязчивую идею, и вскоре каждый вдох отдавался в мозгу мыслью: «Время на исходе», а в каждом ударе сердца он слышал: «Быстрее!»
Каждая трещина, каждая маленькая выбоина на асфальте сотрясала шины. Дилан волновался из-за того, что могло произойти, лопни какое-нибудь колесо, но все равно увеличивал скорость до девяноста шести миль, мучая амортизаторы и рессоры, до девяноста семи, заставляя натужно реветь двигатель, до девяноста восьми, чтобы проскочить мимо двух огромных трейлеров, до девяноста девяти, чтобы оставить позади хищный «Ягуар», вызвав возмущенный гудок водителя стелящегося по асфальту спортивного автомобиля.
Он осознавал, что рядом сидит Джилли, по-прежнему упираясь кроссовками в приборный щиток. Периферийное зрение предполагало, а короткий взгляд подтвердил, что она сама не своя от ужаса. Вроде бы она что-то говорила ему, протестовала против этой безумной гонки на запад. Собственно, он слышал ее голос, да только звучал этот голос как-то странно, напоминая магнитофонную запись, которую прокручивали не на той скорости, вот он и не мог разобрать ни слова.
Когда стрелка спидометра подобралась к отметке 100, а потом двинулась дальше, к 101, контакт колес с выбоинами мостовой, многократно усиливаясь, передавался на руль, который рвался из рук. К счастью, устойчивый поток воздуха, нагнетаемый в кабину кондиционером, высушил пот, ранее выступивший на лбу и смочивший ладони. Дилан сохранял контроль над автомобилем и при скорости 102, и 103 мили в час. Рулем управлять мог, снять ногу с педали газа – нет.
Увеличение скорости ни в коей мере не умаляло его стремления гнать все быстрее, и действительно, чем с большей скоростью мчался «Экспедишн», тем сильнее росло у Дилана ощущение, что он все равно не поспеет в нужное место в нужное время, вот он и выжимал из внедорожника последние резервы мощности. Словно где-то впереди расположилась черная дыра и сила ее притяжения только росла по мере приближения к ней. Двигаться, двигаться, ДВИГАТЬСЯ – такой стала мантра Дилана, движение без цели, движение ради движения, на запад, на запад, вслед за давно зашедшим солнцем и еще видимой, но ускользающей за горизонт луной.
Возможно, неистовое желание гнаться за чем-то неизвестным, но очень уж нужным испытывали подопытные кролики Франкенштейна, у которых в результате действия субстанции ай-кью падал на шестьдесят пунктов, испытывали аккурат перед тем, как из нормальных людей превратиться в дебилов, идиотов…
«Если она не уничтожит тебя как личность, не лишит способности аналитического мышления, не уменьшит твой ай-кью на шестьдесят пунктов…»
Впереди показался город, из которого они совсем недавно в спешке удирали, боясь только одного: увидеть в зеркале заднего обзора колонну из трех черных «Субербанов», сверкающих, как поставленные на колеса гондолы Смерти.
Дилан ожидал, что его неудержимо потянет к съезду с автострады, расположенному рядом с мотелем, где «Девилль» Джилли стал погребальным костром их мучителя. От взгляда, упавшего на спидометр (стрелка показывала, что их скорость – 104 мили в час), сердце тревожно застучало в груди. Он знал, что не сможет вписаться в дугу съезда и на вдвое меньшей скорости. Так что оставалось только молиться, что к тому моменту, когда придется сворачивать, его стремление мчаться все быстрее и быстрее угаснет и они съедут с автострады по асфальту, а не по насыпи, пробив рельс ограждения и устроив незапланированный краш-тест
[21]
изделию «Форд мотор компани».
Когда они приблизились к съезду, Дилан внутренне напрягся, но не ощутил ни малейшего желания покидать автостраду. Они проскочили мимо съезда, не снижая скорости. К югу от автострады, среди станций технического обслуживания, автозаправок и мотелей, сияла вывеска их мотеля. Красный неон навевал мысли о крови, вызывал воспоминания о мириаде «картинок» ада, каким его рисовало болезненное воображение самых разных людей, начиная от художников, творивших до эпохи Возрождения, и заканчивая современными иллюстраторами комиксов.
Ритмичное мигание «маячков» на крышах пожарных и патрульных машин, а также «Скорой помощи» всполохами освещало стены мотеля. Тонкие ленты серого дыма все еще поднимались над сожженным остовом «Кадиллака (купе) Девилль».
Не прошло и полминуты, а от мотеля их уже отделяла добрая миля. Они быстро накатывали на второй из съездов, обслуживающих город с автострады, который располагался в трех милях западнее первого.
Когда их скорость начала стремительно уменьшаться, а Дилан включил правый поворотник, Джилли подумала, что он наконец-то вернул себе контроль над собой. Но он, похоже, не стал хозяином своей судьбы, мог контролировать свои действия в той же степени, что и чуть раньше, когда пересекал разделительную полосу, чтобы помчаться на запад, вместо того чтобы следовать на восток. Что-то звало, манило его к себе, как сирена – моряка, и он не мог устоять перед этой неведомой притягательной силой.
Он вписался в дугу съезда на слишком большой скорости, однако недостаточно большой для того, чтобы слететь с дороги. В нижней части съезда, увидев, что автомобилей на тихой улице, идущей вдоль автострады, нет, проскочил знак «Стоп» и повернул налево, в жилые кварталы, выказывая полное пренебрежение к законам людей и физики.
– Эвка, эвка, эвка, эвкалипт, – услышал Дилан свой голос, ровный, бесцветный, лишенный всякой выразительности, должно быть испуганный новым поворотом событий, на удивление похожий на голос Шепа. – Эвкалипт, эвкалипт пять, нет, не пять, эвкалипт шесть, эвкалипт шестьдесят.
Дилан любил не только рисовать, но и читать, и за долгие годы, прошедшие с того момента, как он освоил грамоту, ему в руки попадались романы о людях, разум которых контролировали инопланетяне, о девочке, в которую вселился дьявол, о мужчине, которого преследовал призрак его умершего близнеца, и он полагал, что именно так должен чувствовать себя человек, если в реальной жизни злобный инопланетянин или злой дух поселится в его теле и подчинит себе его разум. Он, однако, не чувствовал, что какой-то чужак копошится в теле и ползает по мозгу. Ему хватало благоразумия, чтобы убедить себя: в нем нет ничего лишнего, кроме загадочного содержимого шприца объемом в 18 кубических сантиметров.
Но этот вывод не успокоил Дилана.
Без всякой на то причины, просто зная, что поступает правильно, он повернул налево на первом же перекрестке, проехал три квартала, голос его креп, становился громче, пусть, по мнению Джилли, он по-прежнему нес какую-то околесицу: «Эвкалипт шесть, эвкалипт ноль, эвкалипт пять, шестьдесят пять, нет, пять шестьдесят или, возможно, пятьдесят шесть…»
