Поскольку вечерний «час пик» уже миновал, занятыми оставалась лишь треть столиков. Посетители не торопились доедать десерт, допивать ликер или кофе, вели неспешную беседу. Мало кто из них обратил внимание на Шепа, он шел за Джилли, перед Диланом, не отрываясь от книги.
Шеп редко садился в ресторане у окна, потому что не хотел, «чтобы на него смотрели люди снаружи и люди внутри». Так что Дилан попросил выделить им кабинку у глухой стены. Шеп сел по одну сторону стола со своим братом, напротив Джилли.
Она выглядела на удивление свеженькой, с учетом того, что ей пришлось пережить, и совершенно спокойной, несмотря на то что жизнь у нее пошла прахом, а предсказать будущее не представлялось возможным. Ее красота не была дешевой, чувствовалось, что со временем она будет только набирать силу, выдержит много стирок и во всех смыслах сохранит свой цвет.
Взяв меню у девушки, которая усаживала их за столик, Дилан содрогнулся, словно коснулся льда, и тут же положил его на стол. Слишком много скопилось на пластмассовой обложке эмоций, желаний, страстей, потребностей тех, кто держался за это меню раньше, и все эти психические отпечатки кололи кожу, как разряды статического электричества, только куда большего напряжения в сравнении с теми, что он почувствовал на ручке двери в ресторан.
Пока они ехали на север по шоссе 191, он рассказал Джилли о психическом следе. Так что теперь она сразу поняла, почему он положил меню на стол.
– Я прочитаю, чем здесь кормят, – предложила она.
Начала читать, и до него вдруг дошло, что ему нравится смотреть на нее, очень нравится, и ему приходится постоянно напоминать себе, что нужно еще и слушать перечисление салатов, супов, сандвичей и основных блюд. Ее лицо успокаивало его, возможно, точно так же, как роман «Большие ожидания» успокаивал Шепа.
Не отрывая взгляда от читающей Джилли, Дилан положил руки на меню. Как он и ожидал, исходя из предыдущего контакта с дверью ресторана, бурлящий всплеск странных чувств быстро утих до ровного гудения. И теперь ему стало ясно, что волевым усилием он может полностью подавить эти сверхъестественные ощущения.
Дочитав до конца весь перечень блюд, предлагаемых рестораном, Джилли подняла голову, увидела руки Дилана, лежащие на меню, и поняла, что он не мешал ей читать лишь для того, чтобы открыто смотреть на нее, не боясь наткнуться на ответный взгляд. Судя по выражению ее лица, такое внимание к себе вызвало у нее сложные чувства, однако отреагировала она очаровательной, пусть и не очень уверенной улыбкой.
Официантка вернулась, прежде чем они успели заговорить. Джилли попросила бутылку «Сьерры Невады», Дилан заказал обед для себя и для Шепа, специально уточнил, что Шепу еду следует приносить на пять минут раньше, чем ему.
Шеперд продолжал читать. Книга «Большие ожидания» лежала перед ним на столе, фонарик он выключил. Сидел, чуть наклонившись вперед, лицо отделяли от страницы восемь или десять дюймов. Когда официантка находилась у стола, Шеп читал, шевеля губами. Тем самым показывая, что он занят и она повела бы себя нетактично, обратившись к нему.
Соседние кабинки и столики пустовали. Поэтому Дилан счел возможным обсудить создавшуюся ситуацию.
– Джилли, твоя профессия – слова, не так ли?
– Полагаю, что да.
– Тогда скажи, что означает слово психотропная?
– Это важно? – спросила она.
– Его использовал Франкенштейн. Сказал, что содержимое шприца – психотропная субстанция.
Шеп заговорил, не отрываясь от книги:
– Психотропы. Влияют на умственную активность, поведение или восприятие. Психотропы.
– Спасибо, Шеп.
– Психотропные лекарства. Транквилизаторы, успокаивающие, антидепрессанты. Психотропные наркотики.
Джилли покачала головой.
– Не думаю, что эта странная жидкость подпадает под эти категории.
– Психотропные наркотики, – разъяснил Шеп. – Опиум, морфий, героин, тетадон. Барбитураты, мепробамат. Амфетамины, кокаин. Пейот, марихуана, ЛСД, пиво «Сьерра Невада».
– Пиво – не наркотик, – поправила его Джилли. – Так?
Следя глазами за словами Диккенса, Шеп, казалось, читал вслух:
– Психотропные интоксиканты и стимуляторы. Пиво, вино, виски. Кофеин. Никотин. Психотропные интоксиканты и стимуляторы.
Джилли смотрела на Шепа, не зная, как реагировать на его слова.
– Забыл, – продолжил Шеп. – Психотропные вдыхаемые парообразные интоксиканты. Клей, растворители, тормозная жидкость. Психотропные вдыхаемые парообразные интоксиканты. Забыл. Извините.
– Если бы это был наркотик в традиционном смысле этого слова, наверное, Франкенштейн так бы и сказал, – заметил Дилан. – Не думаю, что он бы повторял и повторял – субстанция, если бы мог использовать более точный термин. А кроме того, время действия наркотиков ограничено. Они… «выдыхаются». Он же определенно дал мне понять, что это дерьмо навсегда останется действенным.
Официантка принесла по бутылке «Сьерра Невады» для Джилли и Дилана и стакан кока-колы без льда. Дилан снял обертку с соломинки и опустил последнюю в стакан с колой.
Шеперд стал бы ее пить только через соломинку, без разницы, пластмассовую или бумажную. Кола нравилась ему холодной, но кубиков льда в ней он не терпел. Кола, соломинка и лед в одном стакане оскорбляли его, по причинам, ведомым только ему и никому больше.
Дилан поднял запотевший стакан со «Сьерра Невадой»:
– За психотропные интоксиканты.
– Но только не за вдыхаемые, парообразные, – уточнила Джилли.
Дилан обнаружил на стакане слабые психические следы. Возможно, кого-то из сотрудников кухни, определенно официантки. Когда он приказал себе не чувствовать эти следы, новые ощущения исчезли. Он обретал контроль над приобретенным, спасибо субстанции, шестым чувством.
Джилли чокнулась с бутылкой и жадно выпила.
– Ехать нам отсюда некуда, не так ли?
– Разумеется, есть куда.
– Да? И куда же?
– Точно не в Финикс. Это чревато. У тебя выступления в Финиксе, так что они обязательно будут тебя там искать, чтобы узнать, почему Франкенштейн взял именно твой «Кадиллак». Захотят провести анализ твоей крови.
– Эти парни на «Субербанах».
– Это могут быть другие парни, на других автомобилях, но наверняка из одной команды.
– И кто же они, по-твоему? Рыцари плаща и кинжала? Сотрудники тайного полицейского ведомства? Или какой-нибудь корпорации, выдавливающей с рынка конкурентов?
– Они могут быть кем угодно. И необязательно плохишами.
– Они взорвали мой автомобиль.
– Разве я могу об этом забыть? Но они взорвали его лишь потому, что в нем сидел Франкенштейн. А вот в том, что он был плохишом, уверенность у нас есть.
