– В интервью было еще много чего. – Дилан указал на экран ноутбука. – Что-то я пропустил, многого просто не понял, к примеру гоблинкукеров насчет извилин, то ли предцентральных, то ли постцентральных клеток Паркинджи… таких загадочных слов в интервью хватало. Но я понял достаточно, чтобы осознать, в какую мы попали передрягу.
Более не в силах противостоять искушению, Джилли прижала подушечки пальцев к вискам. Но не почувствовала никаких вибраций. Тем не менее сказала:
– Господи, не могу больше думать об этом. Миллионы крохотных наномашин и нанокомпьютеров ползают в моей голове, эдакие трудоголики, что-то чинят, изменяют, исправляют… Это же невозможно вынести, не так ли?
Лицо Дилана посерело, показывая, что присущий ему оптимизм если полностью не потух, то покрылся толстым слоем золы.
– Придется выносить. У нас нет другого выбора, кроме как думать об этом. Если только мы не хотим стать такими, как Шеп. Кто тогда будет нарезать нам еду квадратиками и прямоугольниками?
И действительно, Джилли никак не могла решить для себя, что быстрее приведет к панике, разговор об этой машинной заразе или старательное ее замалчивание. Она чувствовала поднимающийся изнутри ужас, выпрямляющийся в полный рост, расправляющий крылья, и знала: если не сможет взять его под контроль, не загонит обратно в клетку подсознания, позволит взлететь, ей уже никогда не удастся с ним справиться, потому что в полет он заберет с собой и ее рассудок.
– Такое ощущение, будто тебе только что вынесли роковой диагноз, – сказала она. – Поставили в известность, что у тебя коровье бешенство или паразиты в мозгу.
– Да, только эти наномашины призваны осчастливить человечество.
– Осчастливить? Готова спорить, в интервью этот псих употребил термин «высшая раса» или «сверхчеловек».
– Он использовал другой термин. Только не упади со стула. С того самого дня, как Проктор осознал возможности нанотехнологий в насильственной эволюции мозга, он точно знал, как будут называться люди, подвергнутые этому процессу. Прокторианцы.
Приступ дикой злости оказался идеальным средством борьбы с ужасом: отвлек Джилли и загнал ужас в клетку.
– Эгоистичный, самовлюбленный выродок!
– Удивительно точная характеристика, – согласился Дилан.
– «Чиз-итс», – вставил Шеп, который все раздумывал о преимуществах квадратных крекеров над тошнотворно-фигурными «Золотыми рыбками».
– В прошлую ночь Проктор сказал мне, – продолжил Дилан, – что ввел бы себе эту субстанцию, если б не был таким трусом.
– Если бы этот мерзавец не ушел от меня, взорвавшись в моем автомобиле, я бы сама сделала укол этому выродку, причем шприц взяла бы побольше, чтобы наномашины наполнили его от макушки до зада.
Дилан улыбнулся серой улыбкой.
– Ты – злая.
– Да. И приятно, знаешь ли, такой себя ощущать.
– Проктор сказал мне, что не может служить для кого-либо примером, в нем слишком много гордости, чтобы каяться. Твердил и твердил о своих недостатках.
– И что? Я должна ему посочувствовать?
– Я просто вспоминаю, что он говорил.
Мысли о наномашинах, ползающих в ее сером веществе, плюс праведная злость, вызванная деяниями и наглостью Проктора, привели к тому, что Джилли более не могла усидеть на месте. Переизбыток нервной энергии вылился в желание пробежаться или сделать энергичную зарядку, а еще лучше, найти чей-то зад, заслуживающий того, чтобы ему дали пинка, и пинать и пинать, пока нога не откажется отрываться от земли.
Джилли вскочила так резко, что от неожиданности поднялся и Дилан.
Между ними встал и Шеп, причем быстрее, чем вставал прежде.
– «Чиз-итс». – Он поднял правую руку, ухватил щепотку ничто большим и указательным пальцем, вертанул и сложил их троих из номера мотеля.
Глава 29
Привлекательную, интересную и часто остроумную женщину, изо рта которой не шел неприятный запах, Джулиан Джексон частенько приглашали на ленч молодые люди, оценившие ее достоинства, но никогда раньше ее не «складывали», чтобы доставить в ресторан.
Она не наблюдала за сложением со стороны, не видела, как стала эквивалентом «Девушки «Плейбоя»
[41]
, не испытала какого-либо дискомфорта. Номер мотеля со всей обстановкой мгновенно рассыпался на великое множество фрагментов, которые, разлетевшись, тут же уступили место другому великому множеству фрагментов. Последние, наоборот, надвинулись на нее, залитые ярким солнечным светом, так разительно отличающимся от полумрака номера. В какой-то момент она оказалась внутри гигантского калейдоскопа, окруженная фрагментами, которые пребывали в непрерывном движении.
Объективно время перехода, скорее всего, равнялось нулю. Сложившись здесь, они в то же мгновение развернулись там. Субъективно она решила, что переход занял от трех до четырех секунд. Ее ноги соскользнули с ковра номера мотеля, потом каучуковые подошвы ее спортивных туфель протащило пару дюймов по бетону, и она обнаружила, что вместе с Диланом и Шепом стоит у дверей ресторана.
Джилли решила, что Шеперд перенес их к ресторану в Саффорде, где они обедали прошлым вечером. Такое развитие событий встревожило ее: мало того, что в Саффорде Дилан познакомил старого ковбоя, Бена Таннера, с потерявшейся внучкой, так еще, что более важно, на автостоянке избил в кровь Лукаса Крокера, прежде чем позвонил в полицию и сообщил о бедственном положении Норин Крокер, закованной в цепи в подвале. И хотя в ресторане наверняка работала другая смена, кто-нибудь мог узнать Дилана по описанию, оставленному сотрудниками вечерней смены, и вызвать полицию. Более того, полицейские, которые нашли вечером Лукаса, могли вернуться, чтобы осмотреть место преступления при свете дня.
Но тут же она поняла, что ошиблась. Они не вернулись в Саффорд. Просто здание ресторана, к которому их доставил Шеп, очень уж напоминало саффордское, возможно, потому, что возводилось по типовому для Запада проекту ресторанов, обслуживающих постояльцев мотелей: далеко выступающие за периметр стен скаты крыши, которые прикрывали окна-витрины от жгучего солнца пустыни, стены, облицованные белым известняком, отражающим солнечные лучи, высаженные деревья и кусты, пытающиеся выжить в этой адской жаре.
Ресторан-кафетерий примыкал к мотелю, из номера которого они только что сложились. К югу от них находился административный блок с регистрационной стойкой, а дальше крытая дорожка тянулась вдоль длинного ряда номеров. Их номер был предпоследним с края. То есть Шеперд перенес их на четыреста-пятьсот футов.
– Шеп голоден.
Джилли развернулась, ожидая увидеть за спиной открытый портал вроде того, который, по описанию Дилана, находился на вершине холма в Калифорнии, открывающий вид не на ванную, а на спальню, где они только что были. Но, вероятно, после их раскладывания Шеперд мгновенно закрыл портал, потому что увидела она только асфальт автостоянки, мрачно поблескивающий под полуденным солнцем.
