Стоя у открытого холодильника, Шеперд сказал: «Холод».
– Но Проктор не оказался бы в том мотеле, если бы мы с Шепом не остановились там на ночь.
– Да и я не оказалась бы там, если бы не провела мою относительно короткую, так называемую взрослую жизнь, пытаясь веселить других, убеждая себя, что жизнь на сцене – не просто жизнь, нет, только такая и имеет право называться жизнью. Черт, да мне теперь нет нужды волноваться о том, что у меня отрастет большая задница, потому что я уже большая задница. Поэтому не начинай терзаться угрызениями совести. Так уж получилось, мы здесь, и даже с наноботами, вроде бы строящими Новый Иерусалим у нас в головах, быть здесь и живыми, во всяком случае пока, лучше, чем лежать где-то мертвыми. Так что теперь?
– Теперь соберем кое-какие вещи, и побыстрей. Одежду для Шепа и меня, деньги, которые я храню в сейфе наверху, пистолет.
– У тебя есть пистолет?
– Купил после того, что случилось с матерью. Убийцу так и не поймали. Я думал, он может вернуться.
– Ты знаешь, как пользоваться оружием?
– Я – не Малютка Энни Оукли
[43]
. Но смогу нацелить эту чертову штуковину и нажать на спусковой крючок, если придется.
На ее лице отражалось сомнение.
– Может, нам лучше купить бейсбольную биту?
– Холодно, – сказал Шеп.
– Одежда, деньги, пистолет – и в путь, – подытожил Дилан.
– Ты думаешь, эти парни, что выследили нас в мотеле Холбрука, появятся и здесь?
Он кивнул.
– Если у них есть контакты в федеральных правоохранительных ведомствах, обязательно появятся.
– Мы же не сможем просить Шепа складывать здесь и там, куда бы мы ни поехали. Это слишком уж странно, чревато сюрпризами, может привести к тому, что Шеп выдохнется и мы где-нибудь застрянем… а может, не просто застрянем, а нарвемся на серьезные неприятности.
– У меня в гараже «шеви».
– Холодно.
Джилли покачала головой.
– Они, скорее всего, знают, что у тебя есть «шеви». Приедут сюда, выяснят, что автомобиля в гараже нет, начнут его искать.
– Холодно.
– Может, нам украсть пластины с номерными знаками? – предложил Дилан. – И заменить их.
– Ты, похоже, опытный нелегал.
– Может, пора им становиться?
Шеп все всматривался в открытый холодильник.
– Холодно.
Дилан подошел к брату.
– Чего ты там ищешь, дружище?
– Торт.
– Нет там никакого торта.
– Торт.
– Торт у нас закончился.
– Никакого торта?
– Никакого торта.
– Холодно.
Дилан закрыл дверцу холодильника.
– Все еще холодно?
– Лучше, – ответил Шеп.
– У меня какое-то нехорошее предчувствие. – Джилли говорила правду, пусть и не могла понять, в чем причина.
– Что такое? – спросил Дилан.
– Не знаю. – Улыбка керамической свиньи вдруг превратилась в злобную ухмылку. – Просто… на нас надвигается беда.
– Тогда давай начнем с сейфа. Даже с конвертом, который я успел взять, денег у нас в обрез.
– Пойдем все, – сказала Джилли. – Нам лучше держаться вместе.
– Холодно. – Шеп вновь открыл дверцу холодильника. – Холодно.
– Дружище, торта там нет.
Зазубренный и сверкающий, появившийся из-за спины, справа от Джилли, в шести или восьми дюймах от нее, величественно, словно айсберг в море, проплыл осколок стекла размером с ее ладонь, хотя звона разбивающегося окна она не услышала.
– Холодно.
– Торт мы съедим позже, дружище.
Потом она заметила, что в нескольких дюймах от этого, неподвластного закону всемирного тяготения, осколка стекла, перед ним, движется еще какой-то предмет размером поменьше и темный: пуля. Вращаясь вокруг своей оси, она неторопливо плыла через кухню.
– Закрой холодильник, Шеп. Торта там нет.
Если пуля двигалась медленно, то осколок стекла – супермедленно.
Вслед за первым осколком появились другие, они скользили по воздуху с той же скоростью, что и первый.
– Холодно, – сказал Шеп. – Мы все холодные.
Она понимала, что реального в пуле и осколках стекла не больше, чем в свечках, которые горели в пустыне или в стаях голубей. Они свидетельствовали не о текущих, а грядущих разрушениях.
– Тебе холодно, а мне – нет, – ответил ему Дилан.
Она чувствовала, что новые сверхъестественные видения не связаны с прежними. Это стекло не было осколком церковного витража, то есть на этот раз обстреливалась не церковь.
– Мы все холодные, – настаивал Шеп.
Повернувшись к братьям, Джилли увидела слева от них не только осколки стекла, но и щепки рамы, целая флотилия неспешно проплывала мимо.
– Мы все холодные.
Сквозь пелену осколков и щепок Джилли увидела, как Шеперд отступил от холодильника, позволив Дилану вновь закрыть дверцу. Братья двигались с нормальной скоростью.
Учащенное биение сердца Джилли вроде бы указывало на то, что она сама и медленно движущееся стекло находятся в разных реальностях. Так и оказалось. Она попыталась схватить осколок, но пальцы соприкоснулись друг с другом. А осколок продолжил неспешное движение, не порезав их.
Ее попытка взаимодействия с видением, должно быть, что-то нарушила в его тонком механизме, потому что и этот осколок, и все остальные, и щепки в следующее мгновение исчезли, словно растаяли в воздухе.
Повернувшись к окнам, которые выходили во двор, она, само собой, убедилась, что все стекла и рамы целы.
Поняв, что Джилли опять что-то привиделось, Дилан спросил:
– Эй, ты в порядке?
Она решила, что в ее видении речь шла о других окнах. С прошлого вечера она видела отрывочные эпизоды бойни в церкви, и однако сама бойня еще не произошла. И у нее не было оснований полагать, что окна будут бить именно здесь, а не в другом месте и в самом скором времени, а не через день-другой.
Дилан подошел к ней:
– Что не так?
– Пока не знаю.
Она посмотрела на часы, улыбающуюся свинью.
