Он остановил ее, положив руку на плечо.
– Нет. Вибрация. Леса затрясет. Они почувствуют, что мы поднимаемся. Узнают о нашем приближении.
Шеп стоял в самой необычной для него позе. Не наклонив голову, не уставившись в пол. Наоборот, задрав голову, во все глаза смотрел на парящее в вышине перышко.
Заступив между братом и перышком, Дилан всмотрелся Шепу в глаза.
– Шеп, я тебя люблю. Я тебя люблю… и хочу, чтобы ты услышал меня.
С неохотой Шеп перевел взгляд с далекого перышка на более близкого старшего брата.
– Северный полюс, – проронил он.
Дилан какие-то мгновения с недоумением смотрел на него. Прежде чем понял, что Шеп повторил один из ответов Джилли на многократно повторенный вопрос: «Где один только лед?»
– Нет, дружище, не надо про Северный полюс. Будь со мной.
Шеп мигнул, мигнул, словно не понимая, чего от него хотят.
Боясь, что брат снова закроет глаза и ретируется в один или другой ментальный угол, Дилан протараторил:
– Шеп, быстро, немедленно, перенеси нас отсюда – туда. – Он указал на пол под ногами. – Отсюда. – Вскинул руку к верхней части строительных лесов у дальней от алтаря стены нефа, а второй повернул голову Шепа в ту сторону, куда указывал. – Вот на эту рабочую платформу. Отсюда – туда, Шеп. Отсюда – туда.
Приветственный марш закончился. Последние звуки, исторгнутые трубами органа, эхом отразились от сводов и колоннад.
– Отсюда? – Шеп указал на пол между ними.
– Да.
– Туда? – Шеп указал на рабочую платформу над ними.
– Да. Отсюда – туда.
– Отсюда – туда? – с некоторым недоумением переспросил Шеп.
– Отсюда – туда, дружище.
– Недалеко.
– Ты прав, сладенький, недалеко, – согласилась Джилли. – Мы знаем, что ты можешь переносить нас на куда большие расстояния, тебе по силам сложить любое здесь и там, но в данный момент нам нужно попасть отсюда – туда.
Не прошло и нескольких секунд после завершения приветственного марша, а органист уже заиграл другой: «Вот идет невеста».
Дилан посмотрел на центральный проход, от которого его отделяли какие-то восемьдесят футов, и увидел симпатичную молодую женщину, которая вышла из нартекса в сопровождении симпатичного молодого человека во фраке. Они миновали проход в строительных лесах, купель со святой водой и направлялись к алтарю. Женщина была в голубом платье и перчатках, с букетиком цветов. Подружка невесты под руку с шафером. Вышагивали торжественно, в такт музыке.
– Здесьтам? – спросил Шеп.
– Здесьтам, – подтвердил Дилан. – Здесьтам!
Гости поднялись со своих мест и повернулись, чтобы засвидетельствовать появление невесты. Внимание всех и каждого было приковано исключительно к брачной церемонии, а потому никто, скорее всего, даже девочка с конским хвостом, не заметил бы исчезновения трех фигур из дальнего, темного угла.
Пальцами, еще влажными от крови Джилли, Шеп вновь коснулся ее раненой руки.
– Чувствуешь, как это работает. Закручиваясь и скручиваясь…
– Отсюда – туда, – напомнила ему Джилли.
В ту секунду, когда вторая подружка невесты со своим сопровождающим появились из нартекса, окружающее Дилана пространство сложилось.
Глава 43
Вокруг них сложилась рабочая платформа на вершине строительных лесов, с реставрируемым фризом по правую руку от Дилана и пропастью по левую. Доски настила заскрипели под их тяжестью.
Первый из трех киллеров, бородатый мужчина с всклокоченными волосами и большой головой на тонкой шее, сидел лишь в нескольких футах от них, привалившись спиной к стене нефа. Рядом с ним лежал автоматический карабин и шесть запасных магазинов.
Хотя церемония бракосочетания началась, киллер еще не изготовился к стрельбе. На коленях он держал номер «Энтетейнмент уикли»
[45]
, с которым и коротал время. Мгновением раньше он достал из пакета шоколадную конфету.
Удивленный тем, что платформа затряслась под его задом, киллер повернул голову налево. В изумлении уставился на Дилана, мощная фигура которого высилась в четырех футах от него.
Про конфету, однако, не забыл. Пусть его глаза широко раскрылись, рука автоматически поднесла ее ко рту.
Чтобы придать конфете дополнительную скорость, Дилан врезал ногой в подбородок бородатого, и удар этот, похоже, отправил в горло не только конфету, но и несколько зубов.
Голову любителя шоколада отбросило назад. Затылок ударился о фриз. Глаза киллера закатились, голова повисла, он без сознания повалился набок.
Сам Дилан едва не потерял равновесия. Он покачнулся, но оперся рукой о фриз и не упал.
* * *
На рабочей платформе Дилан материализовался ближе всех к киллеру. Шеп – у него за спиной.
Все еще чувствуя, как это работает, закручиваясь и скручиваясь, Джилли появилась на платформе последней в ряду и освободила руку Шепа.
– Ага! – выдохнула она, не зная, как адекватно выразить словами то, что начала понимать, больше интуитивно, чем умом, в структуре реальности. – Ага!
В более спокойной обстановке она, возможно, смогла бы присесть на часок и поразмыслить над механизмом перехода здесьтам, присесть на часок или на год. При этом она, скорее всего, сосала бы палец и звала маму. Однако они не просто переместились с пола церкви на вершину строительных лесов. Над ними нависла тень смерти, и в такой ситуации у нее не было возможности посасывать палец, каким бы сладким он ни казался.
Если бы Дилан не сумел расправиться с этим паразитом в образе человеческом, она, стоя по другую сторону от Шепа, ничем не смогла бы ему помочь и они полегли бы под пулями. Вот и теперь, даже после того, как Дилан пинком отключил первого киллера, Джилли оглядывала церковь в поисках двух других.
Двадцатью двумя футами ниже собравшиеся на свадьбу гости наблюдали, как по центральному проходу следом за двумя подружками идет третья свидетельница бракосочетания. Половина пути к алтарю уже осталась позади. Внизу никто не заметил ни пинка Дилана, ни изучающих взглядов Джилли, ни стоящего столбом Шепа.
И невеста еще не появилась.
За третьей подружкой невесты следовал маленький мальчик, который нес кольца. За ним – очаровательная светловолосая девчушка лет пяти или шести, в белом кружевном платье, белых перчатках и с белыми бантами в волосах. Она несла корзинку, наполненную лепестками роз, которые разбрасывала по полу.
Органист с новой силой заиграл свадебный марш, выстрелил к высоким сводам обещаниями высшего блаженства, ликуя в ожидании священных обетов, которые должны были навсегда связать узами брака жениха и невесту. От грохота музыки едва не завибрировали массивные колонны, поддерживающие крышу церкви.
