– Но если ты вылечишь Демьяна, Ойро, – Бенеша чувствует моё смятение, хватается за возможность не только посадить семя идеи о мире, но и взрастить его как можно скорее. – Возможно, Континент наконец познает истинный мир. Квинтилии всегда будут в долгу у Калануа. Ни Демьян, ни Эол никогда не пойдут против нас, помня о долге. И возможно, память об этом будет передаваться из поколения в поколение. Я попыталась поговорить об этом с Даяном, но сейчас он слишком зол. Страх, который он испытал за тебя и сестру, никуда не делся, поэтому не знаю, насколько трезво он может принять это решение.
Целительница замолкает, ожидая, что я скажу.
– Хорошо. Я дам ему кровь. Пока один раз, – сдаюсь я. – Насколько ему хватит?
– Зависит от его болезни, нужно понаблюдать. Но у Виолы болезнь возвращалась примерно раз в два года.
– Бенеша, давай оставим это в секрете. Не хочу портить настроение Рушану и Анису перед уходом. У тебя есть что-то…
Я замолкаю, когда целительница моментально достаёт небольшую флягу. Судя по звуку, там есть немного воды, а в другой руке она уже держит нож.
– Удивительно, что в последнее время большинство приближающихся ко мне держат в руках лезвие, – кисло улыбаюсь, забирая нож, секунды мешкаю перед тем, как надрезать ладонь и выдавить кровь в предложенную ёмкость. Я сжимаю кулак, пока Бенеша не просит меня остановиться. Она взяла больше, чем обычно, но недостаточно, чтобы у меня появилось головокружение.
– Ему каждый раз нужно будет так много?
– Скорее всего. И спасибо, Ойро. Ты поступаешь правильно.
– Надеюсь, Бенеша. Надеюсь, – неуверенно бормочу я.
* * *
В день отбытия Аниса и Рушана с солдатами, перед рассветом, мы с Самией на конях приезжаем к пустынной равнине недалеко от нашего дворца. Тут выстроились четыре сотни наших солдат, три из которых даже не владеют Даром Тьмы, но орудуют обсидиановыми мечами. На деле у нас больше солдат с Даром, но остальных Даян оставляет для ночных и дневных патрулей по пустыне из-за неспокойного легиона.
Присутствующим солдатам предстоит пересечь Континент, чтобы подойти к Каидану. Я горжусь их выучкой, наблюдая за стройными рядами молодых бойцов в чёрной броне. У каждого на плечи накинута тёплая мантия с капюшоном, а нижнюю половину лица скрывают чёрные маски. Там, куда они идут, холодно, поэтому мы постарались продумать более тёплый вариант одежды. Эти молодые парни и мужчины лучшие из лучших. Только им можно доверить такую битву. Каждый из воинов на коне, и я представить себе не могу, как Даян собирается их всех переносить. А именно это он и собирается сделать, отправляя их всех на границу с Теялой.
Мы с Самией немного опоздали, Даян уже закончил свою воодушевляющую речь, и я рада, что мне не придётся слушать о предстоящем сражении. Брат в простой чёрной броне, ничем не отличающейся от той, что надета на обычных солдатах, сидит на своём жеребце, отливающем холодным золотом. Ветер развевает его волосы, ставшие заметно длиннее, чем при нашей первой встрече в Цере. Большая часть прядей перекинута на левую сторону, а справа от виска вдоль головы заплетены несколько тугих кос, украшенных золотыми нитями и бусинами. Традиционная мужская причёска в Илосе. Говорят, сам Илос полюбил и перенял этот обычай у местного народа. Даян редко делает подобную причёску, но титул короля возлагает на него обязанность сохранения большинства наших обычаев. Губы брата растянуты в опасной улыбке, пока он оглядывает своих подчинённых. Расслабленность, с которой он держится, придаёт уверенности, что всё закончится быстро и нет никаких сомнений в нашей будущей победе.
Я перевожу взгляд на Аниса и Рушана, сидящих на чёрных жеребцах. Ветер дёргает волосы Рушана из стороны в сторону, а его глаза кажутся тёмными, бездонными в эти предрассветные часы. Он не улыбается, просто смотрит на меня, ожидая нашу разлуку. И у меня щемит сердце.
Самия уже присоединилась к ним, а я еду медленно, будто этим могу отложить наше расставание. Анис пришпоривает коня, приближается ко мне и, как молодой напыщенный ловелас, гарцует вокруг, поднимая песок.
– Что ты творишь? – начинаю смеяться я, а Назари стягивает маску, продолжая своё нелепое ухаживание. – Ты пытаешься приударить за мной или за Арканом? Учти, Анис, что он конь, а не кобыла.
– Как жаль, а то моему Угольку он, похоже, приглянулся, – притворно вздыхает друг, немного выпячивая нижнюю губу. Затем выражение лица Аниса вновь меняется на более серьёзное. – Не печалься, любовь моя, мы встретимся через неделю.
– Ты всё ещё намереваешься украсть моё сердце?
– Зависит от того, насколько у меня получается.
– О, дорогой Анис, моё сердце и так твоё с тех пор, как ты в первый раз встал передо мной на колени.
Глаза Назари увеличиваются, он комично открывает и закрывает рот, не находя подходящего ответа. Я радуюсь, что Рушан достаточно далеко и не слышит бред, который мы несём.
– Когда принёс свою клятву Назари, тупица!
Анис резко выдыхает, сдувая в сторону падающую на глаза прядь.
– Ты меня так не пугай, Ойро, а то я уже не знал, что и думать о себе и своём поведении, – на лицо возвращается озорная улыбка, и мы пускаем коней галопом, присоединяясь к друзьям.
Я подвожу Аркана к коню Рушана. Назари ничего не говорит, лишь протягивает руку и сплетает наши пальцы. У меня, как и у него, нет слов. Мы не прощаемся. Анис прав, мы встретимся через неделю. Но в момент, когда кахари отпускает мою руку, готовый отправиться в путь, я останавливаю его, протягивая единственное, что могу отдать в такой ситуации. Я протягиваю ему своё Кольцо Пустыни.
Рушан удивлённо, почти с испугом, переглядывается с Даяном. Анис и Самия также шокированы моим решением. Отдать кому-то Кольцо Пустыни – это как отдать себя и своё сердце. Подобное Калануа делают при заключении брака, официально и торжественно. Даяну тоже предстоит отдать своё кольцо Самии, но такое делают на свадьбе, у них же была лишь помолвка.
Однако я отдаю его Рушану, не советуясь ни с кем. Не предупреждаю о своём решении, лишая родных попыток меня отговорить. Я хочу, чтобы Рушан понял, что моё обещание никогда его не оставлять было искренним. И что я готова приложить все усилия, чтобы сдержать его.
– Ойро, ты же помнишь, что это не просто кольцо? И если его… кому-то подарить, то это значит… – пытается подбирать подходящие слова Даян, похоже решив, что память не до конца ко мне вернулась.
– Знаю, – едва заметно улыбаюсь я, и вновь поворачиваюсь к Рушану. – Опять я сижу с протянутой рукой, пока ты отказываешься принять то, что я тебе предлагаю. Это не принуждение, я даю его на время. Когда всё закончится… ты можешь вернуть его мне, как ни в чём не бывало. А можешь оставить себе навсегда. Но… ты не посмеешь не вернуться домой и оставить мой вопрос без ответа.
Все напряжённо смотрят на Рушана, ожидая его действий. Моя рука вздрагивает, устав быть на весу, и только тогда Рушан забирает кольцо. Он аккуратно растягивает серебро, увеличивая размер, и надевает на палец левой руки, как принято у нас и теялийцев. Невольно я расплываюсь в самой, как мне кажется, счастливой улыбке. Уверена, что выгляжу по-настоящему глупо, потому что маска сосредоточенности Рушана даёт мелкую трещину, уголки губ дёргаются вверх.
