– Посмотри, что сделала одна фраза, Ойро! Что было бы, измени я всё настолько сильно?! – Мальта тоже злится, но это только внешне. Её голос дрожит, выдавая испуг.
– В этот раз ты хоть что-то можешь мне подсказать? – прямо спрашиваю я.
– Нет.
– Может, знаешь, где дневники Илоса?
– Не знаю.
Старуха даже на секунду не задумывается над ответами, а просто отбрасывает свои седые волосы назад и упрямо смотрит на меня тёмными глазами, дожидаясь, когда я отойду от двери и дам ей пройти.
– Мальта… ты уверена, что нет ничего, что ты могла бы мне подсказать? – успокаивающим тоном уточняю я. – В прошлый раз ты сказала дать друзьям мою кровь с собой. А теперь ничего?
Я почти в отчаянии. То, что она не высказывается против нашего похода, даёт надежду на благополучный конец. Но при нашем отбытии в Астару она тоже не была против. Мальта думает, а я напряженно слежу, как её взгляд скользит по далёким книжным полкам. Наблюдаю, надеясь найти ответ или намёки хотя бы в её поведении.
– Подумай, Ойро, что Айла может делать в Цере?
Не то, что я хотела, но она начала говорить, и это уже неплохо.
– Кроме того, что пытается прирезать Квинтилиев и выжить? Не знаю, надеюсь, хорошо спит и ест.
– Благодаря шпионам мы знаем, что она во дворце. Они запрещают из него выходить, но она спокойно по нему передвигается. Наверняка Айла думает, как избавиться от метки, верно?
– Верно.
Загадки. Это хорошо получается у сестры, но не у меня. А сейчас именно это Мальта и делает. Играет со мной в загадки.
– Тогда где, проклятая Чёрная Зима, во дворце в Цере можно достать информацию о Даре Света?
– В библиотеке, – растерянно отвечаю я.
Исарийка замолкает, наблюдая, как я начинаю понимать.
– В библиотеке… – бормочу я, оглядывая сваленные на полу книги. – Книги о Дарах?
– Прочти всё, что можешь, чтобы знать, как это побороть. Прочти и о своём всё, что найдёшь.
Я уже читала найденную книгу о Даре Света, но, на мой взгляд, там ничего полезного. Больше не обращаю внимания на Мальту, пытаясь вспомнить, куда зашвырнула нужный том, и решаю перечитать, надеясь, что всё-таки что-то упустила. Однако в этот раз исарийка хватает меня за локоть, не давая уйти.
– Я не могу подсказать тебе будущее, но есть тот, кто может. Найди Сайласа.
Найти Сайласа.
Кто такой Сайлас?
Найти Сайласа… Сайлас Эгеланн.
Пока я думаю, Мальта успевает проскользнуть и скрыться за дверью. Мне незачем её держать, вряд ли я смогу выбить из неё ещё хоть что-то.
Сайлас. Книга «Описание». Я подскакиваю на месте от нахлынувших воспоминаний. Его записи похожи на бред сумасшедшего в стихотворной форме, но всё, о чём он предупреждал, – сбылось. Проблема в том, что, пока событие не наступает, неясно, о чём именно он говорит. Очередная загадка.
Я трачу целый час, чтобы среди ненужных книг отыскать книгу «Описание», которая оказывается мало того что неприметной, так ещё и удивительно маленькой. Настолько тонкая, что у меня уходит не дольше сорока минут на то, чтобы её вдумчиво прочитать.
Половина книги отдана истории Первых. Не знаю, насколько Сайлас знал, что произошло между Шейном и Теялой, но его стихи поразительно похожи на историю, рассказанную мне Рушаном, хотя, не знай я её, вряд ли догадалась бы, о чём речь. У Сайласа, как и у Мальты, дурная привычка говорить загадками, и он вечно называет Теялу – Жемчужиной, а Шейна – Солёной волной, которая пожирает эту самую Жемчужину.
Ладони потеют, когда я нахожу строки про «лишнего ребёнка», а потом отрывок, который зачитал мне Дарен про меня, брата, сестру и события в Цере. Брат – Звёзды, из-за его глаз, как у мамы. Сестра – Луна, а меня он называет Тьмой. Но я не уверена, называет он так меня или говорит о моей силе.
Я почти до крови закусываю губу, натыкаясь на отрывок о «взрывающемся солнце в сердце Жемчужины принцессы». Астару называют «Жемчужина принцессы», а сердце – дворец. Значит…
– Он предсказал нападение на Астару и на нас… – не веря своим глазам, бормочу я. – Только как тут догадаешься? Эти стихи выглядят как набор красивых слов, не более…
Я мну тонкие страницы, злясь, что автор не мог выбрать более прямолинейные выражения. Чем дальше я двигаюсь, тем непонятнее становятся строчки, потому что этого ещё не произошло.
Самый жуткий миг настанет в час,
Когда пейзаж разделится надвое.
Среди снегов жесток будет отказ,
И вот путь, где тьма познает горе.
Затрещит свет под чёрным клинком,
Будто шёлковая ткань разрываясь.
Тьме хватит и щели пройти целиком,
Светлая грань пеплом падёт распадаясь.
Но сделает тьма шаг к жертве своей.
Перестанет существовать, чем-то станет.
А луна потемнеет, обернётся ничьей.
Тогда четвёртый нас вновь всех обманет.
Я ничего не понимаю, но от последних четырёх строк меня бросает в дрожь из-за плохого предчувствия. Хотя весь наш поход – одно плохое предчувствие. Далее остаётся лишь одна страница.
При сотне чужих глаз станет известна
Забытая тайна на множество лет.
Конец войны, чью-то душу ждёт бездна,
Но даже в правде – имя и третий секрет.
И среди разрухи той, оставленной детьми,
Будет преданный и жертву не принявший.
Не давайте ему сердце! Затеряется средь тьмы!
Тогда пропали все, судьбы не избежавши.
Я глупо моргаю, перечитывая несколько раз последние строчки. Больше ничего нет. Перелистываю пару страниц назад, перечитываю и по-прежнему ничего не понимаю. Я отбрасываю книгу, стараясь подавить нервозность и пустоту в голове. Беру в руки том о Даре Света автора Рэна Мортона с надеждой, что он знал достаточно о каиданцах, и я хоть там смогу найти какую-то помощь.
Глава 20
Даян
Я застаю сестру спящей прямо в кресле библиотеки. Увесистый том, посвященный Дару Света, выпав из её пальцев, лежит на коленях. Время ужина давно прошло, Ойро так и не явилась в столовую, поэтому я сам решил её отыскать. В скудном свете зажжённых ламп я могу оценить уровень разрухи, который сестра устроила вокруг себя. Как минимум три стеллажа Ойро разворотила, оставляя фолианты кучами на полу. Обе ноги она перекинула через подлокотник, и я дергаю сестру за сандалию.
– Опять ты, как нежная барышня, без дневного сна не можешь.
Сестра дёргает головой и слишком резко пытается вскочить, отчего чуть не падает вместе с креслом, я чудом успеваю надавить на второй подлокотник, возвращая все ножки на пол.
