Удостоверившись, что меня услышали, я выхожу, прикрывая дверь. Стоило бы побольше поворчать на них, но решаю отложить выговор Рушану. Хоть мне не хочется это признавать, однако в начале наших отношений с Самией я был ничуть не лучше его.
* * *
Рушан был прав. Отвратительная погода.
Как в такой можно жить?
Наша небольшая армия встала примерно в нескольких часах ходьбы маршем от Церы – столицы Каидана. Здесь удачное расположение, открытая равнина удобна для сражения. Можно устроить бойню, не волнуясь о возможных жертвах среди мирных жителей. Единственный минус – вся территория укрыта свежим, почти десятисантиметровым снегом, местами переходящим в сугробы. Сейчас зима, и мы в Каидане, а значит, на другое и надеяться не стоит.
Я радовался, узнав, что наши солдаты не встретили никакого сопротивления вплоть до самой границы Каидана. Был воодушевлён, думая, что нам удалось избавиться от всех шпионов Клетуса. Однако, когда мы беспрепятственно пересекли границу, радость сменилась настороженностью. Изначально я надеялся на подобное везение. Но в реальности удача не самая частая моя спутница, поэтому подобный поворот заставил меня забеспокоиться, а после откровенно недоумевать от того, как близко нам удалось подойти к главному городу. Теперь же мне ясно, почему Клетус не тревожится о столице.
Дальше мы двинуться просто не можем. Алисия умудрилась придумать больше, чем рассказала. Сейчас нас останавливает стена искрящегося света, она похожа на мягко переливающуюся, почти прозрачную ткань. Стоит мне или любому другому илосийцу приблизиться к ней, как кожу начинает жечь, словно под палящими солнечными лучами. Ойро единственная, кто рискнул её коснуться, и получила ожог. Хоть он и быстро зажил, но сестра всё равно выслушала короткую лекцию о старшинстве званий от Самии. Она напомнила, что если Ойро приказывают отойти, значит, нужно отойти.
Лошадей мы оставили на границе Исара и Каидана, не желая тащить сюда животных, которые станут ненужными жертвами в предстоящей бойне, демоны их сожрут за минуты, а перепуганные кони могут затоптать наших же людей. Я ещё раз внимательно оглядываю равнину, задерживаю взгляд на еловом лесе, что начинается в отдалении от нас справа. Мы его уже прочесали на вероятность засады, поэтому оборачиваюсь назад на стройные ряды илосийцев вперемешку с теялийцами. За неделю, проведённую вместе, они научились работать как единый организм, издалека их можно различить разве что по броне или цвету кожи.
В самой первой линии, растянутой вдоль всех наших войск, встали сильнейшие из нас. Я посередине, по левую руку от меня – Шиун. Он, как и его солдаты, одет в традиционную теялийскую военную форму, только главная верхняя накидка не чёрная, а рубиново-красная с мехом и изображением золотого дракона. Длинное тело зверя тянется по всей его одежде, покровительственно уложив голову на плече принца. Волосы Шиуна зачёсаны назад, а брови сведены, пока он напряженно вглядывается в даль. На некотором расстоянии от него стоит Рушан, он всегда берёт на себя левый фланг. Дальше – Самия, и последняя – что было для нас всех огромным удивлением – Суа.
Когда пару часов назад мы с Ойро, Самией и Дареном присоединились к войску и встретили тут Суа, никто из нас не мог в это поверить. После моего прямолинейного вопроса лицо Шиуна скривилось в гримасе, ясно давая понять, что у теялийской принцессы в характере такое же упрямство, как и у Ойро. Вероятно, она пригрозила чем-то своему брату.
По правую руку от меня стоит Анис, за ним Ойро и в конце – Дарен, который так же упёрся, стоило мне предложить ему остаться в Паргаде и не лезть на рожон.
Квинтилии точно знают о нашем присутствии, поэтому мы ждём. До заката осталось три часа, в любой другой момент я бы обрадовался, что совсем скоро тьма будет на нашей стороне и придаст сил. Но в этот раз против нас легион, а в темноте демоны станут сильнее и менее заметны.
Солдатам отданы приказы. Они все знают, что главная их цель – сдерживать легион и взять на себя при необходимости каиданских солдат, если потомки Каида приведут таких. С Квинтилиями разбираться будем только мы.
Час назад Ойро раздала всем нам своей крови, на случай если она будет слишком далеко, чтобы помочь. Каждому солдату дали по небольшому пузырьку, но подчинённых слишком много, поэтому там кровь Бенеши и других целителей, разведённая в воде. И всё же даже малое количество может помочь в критической ситуации и снизить потери.
Я наблюдаю за всеми, оцениваю их состояние. Собравшиеся ждут, храня молчание. Предчувствие решающего противостояния висит над нами, как молот над головой, мы не можем больше откладывать. В этот раз нам придётся решить все наши разногласия. Я задумываюсь, не вижу ли я кого-то из присутствующих сейчас в последний раз? Или этот вечер последний для меня?
В этот напряжённый момент начинает идти снег. В безветрии он падает мягко. Большими хлопьями неторопливо застревает в волосах и присоединяется к слою уже выпавшего снега, который достаёт до щиколоток и неприятно мочит ноги в сапогах. Рядом со мной стоит скованный жгутами Демьян. Он сосредоточенно вглядывается в даль, за стену света, откуда должен появиться его отец.
– Ждёшь встречи с папашей? – лениво интересуюсь я, устав от ожидания. Холод выматывает, и, несмотря на утеплённую броню, тело становится каким-то неповоротливым, а кожа на руках сохнет и натягивается.
– Не хочу пропустить момент, когда он споткнётся о камень, сломает себе шею, и мы спокойно разойдёмся по домам.
Я лишь немного скашиваю взгляд на собеседника, оценивая неожиданную шутку. Он был безэмоциональным, как камень, все годы, что я его знал. Подчинялся каждому слову отца, но чем дольше он остаётся вне дворца Церы и влияния своего отца, тем больше открывается, показывая твёрдость характера и неумелое чувство юмора.
Бенеша пыталась обсудить со мной будущее Каидана в случае нашей победы. Я оборвал её попытку, но всё равно часто мыслями возвращался к этому, продумывая возможные варианты.
Демьян замечает мой оценивающий взгляд и вопросительно поднимает бровь. Я игнорирую немой вопрос, приходя к выводу, что он выглядит лучше, я бы сказал полностью здоровым. Синяки и порезы прошли, переломы зажили, и кровью он не кашляет. Его волосы отросли, а бороду он сбрил ещё неделю назад.
– Тебе стоит бриться почаще, перестаёшь выглядеть как варвар, – бездумно бросаю я. Мне надоела тишина, и я готов заполнить её даже таким разговором.
– А тебе стоит хоть иногда отращивать бороду, чтобы перестать выглядеть, как чёртов подросток.
– Ещё раз назовёшь меня подростком, и я верну тебя без языка, – мой голос холоднее каиданской погоды.
– Прости, – без капли искренности извиняется он. – Ты со мной так много говоришь. Я уже решил, что у нас наладились братские отношения.
– Удивлён, что ты можешь думать, а то похож на верную шавку у ног своего отца.
Он хочет что-то ответить, но я поднимаю руку вверх, приказывая ему заткнуться. Впереди из-за холма к нам двигается несколько линий солдат. Их серебристые нагрудники с символикой солнца сверкают под солнечными лучами. За спиной большинства красные плащи, как кровь стелющиеся по белому покрову. Впереди всех неторопливо шагают пять фигур, четверо из них в такой же броне, но у двоих золотые плащи, выделяющиеся на фоне остальных. Среди пятерых я легко узнаю Айлу, её единственную закутали в тёмную мантию, а двое с красными плащами ведут её под руки, не позволяя сбиться с шага. Я сжимаю челюсти, замечая, как вяло она переставляет ноги, то и дело утопая в рыхлом снегу.
