– Кто тебя послал?
– Шиун. Остальным он запретил к тебе подходить.
Меня бы должна удивить проницательность принца, но я почти ничего не чувствую и вновь прикрываю глаза. Мне снова приходится их распахнуть, когда друг бесцеремонно размазывает свежий снег по моему лицу, смывая остатки крови и грязи. Я забыла, что Эол разбил мне нос, а Рушан своей окровавленной рукой…
– Хватит!
Я дёргаюсь подальше от Дарена и от холодного снега, который щиплет лицо, выбиваю снег из руки друга, и кахари, оставив попытки, присаживается рядом. Замечаю синяк на скуле Дарена, наспех перевязанное плечо и несколько царапин на шее.
– Тебе нужна кровь? – спрашиваю я, не уверенная, насколько ему больно.
– Если здесь нет поблизости вина, с которым её можно перемешать, то пока воздержусь.
Я приваливаюсь к его плечу. Дарен терпеливо ждёт минут пять, всего пять минут он даёт мне побыть в покое. Солнце последними лучами окрашивает снег в оранжевый и закатывается за горизонт, неспешно уступая место сумеркам.
– Сколько ты сможешь их ненавидеть? – тихо спрашивает кахари.
– Я не ненавижу их, но и не могу пока с ними говорить. Айла покалечила моё тело, а Рушан выпотрошил душу. Скажи, Дарен, как называется то, что я сейчас чувствую? Есть у этой эмоции название?
Друг судорожно выдыхает. Даже приподнятые уголки его губ не в состоянии создать имитацию улыбки. Он тоже измотан и расстроен.
– Страх? – нехотя озвучивает он предположительный ответ.
И в чём-то Дарен прав. Это похоже на страх. Словно я проснулась, но воспоминание об увиденном ужасе терзает меня, заставляя страшиться, словно кошмар всё ещё реален и ждёт момента, когда я прикрою глаза.
После смерти мамы я испытывала что-то подобное. Я убежала от чувства, терзавшего меня из-за потери и увиденной жестокости. Однако теперь всё это вернулось с двойной силой, как если бы всегда тенью преследовало, а я просто не замечала или игнорировала. Рушан и Айла живы, но страх продолжает трясти моё тело, подобно лихорадке.
– Было очень больно? – вновь отвлекает Дарен. – От Айлы я имею в виду. Я думал, что Даян поседеет от твоих криков.
Сердце болезненно сжимается за брата, но почему-то мне кажется, что он знает о Рушане больше всех остальных. Появившееся сожаление тут же исчезает в пустоте. Такой чёрной и вязкой, что пожирает всё.
– Достаточно больно, чтобы желать отрезать себе руку, за которую она держала.
– Ты знала про Рушана? – интересуется друг.
– А похоже, что я знала? – устало отзываюсь я.
– Ты думаешь… он… он сын Юна?
– Не уверена. Шиун старше Рушана примерно на год. А Юн слишком сильно любил свою жену. Вряд ли Хёрин хорошо бы относилась к Рушану, будь он сыном любовницы.
– Может, она не знала.
– Может, но я сомневаюсь.
Дарен задумчиво кивает несколько раз, обдумывая информацию.
– Тогда ты должна узнать у Рушана сама.
Не спрашивая, друг поднимается на ноги и за руку дёргает меня вверх, заставляя принять вертикальное положение.
– Мы здесь задницы себе отморозим. Ты посмотри на мои губы, они наверняка уже синие, – причитает друг, тыкая пальцем в свои губы. Те лишь немного бледнее обычного.
– Да норма…
– Я сказал – пошли! Мы можем продолжать ругаться на них, сидя на мягком стуле в каком-нибудь тёплом дворце!
– Мы? – устало переспрашиваю я.
– Конечно! Ты забыла, что мы с тобой заодно, – он приобнимает меня за плечи и тащит к просветам между деревьями обратно. – Хотя они мне нравятся, и я бы хотел, чтобы мы перестали злиться на них как можно быстрее.
Я только фыркаю в ответ, Дарен вновь пытается быть беззаботным и смешным, но серьёзный взгляд и фальшивая улыбка его выдают. Он понимает, что дело не в обиде и не в ненависти. Я люблю их, как и раньше, но сегодня кое-что изменилось во мне самой.
И Дарен прав.
Я по-прежнему чувствую страх.
Через несколько шагов снова замираю, выскальзывая из его объятий. Дарен оборачивается, все следы напускного веселья исчезают.
– Что произошло, Ойро? – прямо спрашивает Дарен.
– Я их не чувствую.
– Кого?
– Тени. Будто их во мне больше нет. Ничего нет, – голос остаётся ровным, пока меня начинает трясти сильнее.
Дарен хочет обнять меня, но я поднимаю руку, прося оставить дистанцию. Не хочу, чтобы меня жалели. Мне просто нужно понять, что со мной произошло и как это исправить.
– Айла отдала часть своего Дара. Она пожертвовала им, чтобы мой Дар стал полноценным для сдерживания легиона, но я не чувствую тени. Не ощущаю их, а соответственно, не понимаю, как их контролировать, – тараторю я, стуча зубами от накатывающей паники. – Я их прогнала, но как мне справиться с ними потом? И тени… они были частью меня, а теперь…
Я опускаю взгляд на свою собственную, сейчас едва заметную тень под ногами. Она идёт рябью, будто ей ненавистно находиться рядом со мной. Я опускаюсь на колени, тяну руки к тени спокойно стоящего Дарена, а та ускользает, огибая мои руки, словно мы магниты с одинаковыми полюсами.
Я успеваю заметить тревогу в глазах друга, но он умело прячет её. Кахари натягивает улыбку и заставляет меня подняться.
– Ойро, давай для начала отдохнём, это может быть лишь результатом твоей усталости.
Из Дарена плохой лжец.
Однако я киваю, зная, что он не способен мне помочь. Только я сама могу попробовать разобраться.
– Не говори им, хорошо? Не говори никому, – прошу я, и Дарен обещает сохранить мои сложности в секрете.
Мы выходим из леса, солдаты успели собрать и разжечь костры, они продолжают носить найденный хворост, чтобы увеличить огонь и согреть оставшихся в живых. Все присутствующие потомки и Назари собрались в стороне.
На нашем с Дареном пути появляется Рой. Он обнимает меня, спрашивает, всё ли со мной хорошо. Я слабо, но улыбаюсь приёмному отцу, радуясь, что он не пострадал. Именно от него мы вкратце узнаём, что, пока нас не было, Эола нарекли будущим королём Каидана, а Суа и Рушан отдали ему Дар Света обратно, избавляясь от ноши.
Мы подходим ближе к собравшимся, Даян тут же оказывается рядом. Он притягивает меня к себе и заметно расслабляется, потому что я его не отталкиваю.
– Ойро, прости Айлу, – шепчет он мне в волосы. – Она не знала, что это будет для тебя так больно. И не догадывалась, что Рушан сотворит такое в неподходящий момент.
Я знаю. Пытаюсь выдавить это из себя, но не получается.
– Я терпеливо ждал возвращения Ойро, и, раз она снова с нами, самое время разобраться с последним вопросом, – громко говорит Шиун, привлекая всеобщее внимание. Принц поворачивается к Рушану: – Пора бы узнать кто ты, мать твою, такой?!
