– Да, госпожа…
Глава 5. Учить, нельзя помиловать
День 8-й
6 сентября
Понедельник
Будильник у меня китайский. Пищал он исключительно мерзко. Факт. И глаза с утра слегка косили. От недосыпания.
Шарль даже не проснулся. Пришлось пихнуть дракона посильнее.
– Умгуммм???
– Шарль! Очнись, зараза чешуйчатая!!!
Зараза очнулась с пятой попытки.
– Юля?
– Да! Я сейчас ухожу в институт! Вернусь после обеда. Квартира в твоем распоряжении, еда в холодильнике, ферштейн?
– Ага…
Дракон перевернулся на другой бок – и нагло уснул.
Вот кто он после этого?!
Счастливый человек. А я вот – студентка несчастная…
А ведь первой парой – Ливневский…
Ууууу…
Но на пару я не опоздала. Хотя пришлось попрощаться с мечтой о завтраке. И зевала я, сидя на паре, так, что челюсти вывихивались.
– Ты слышала, – толкнула меня в бок Маша, еще одна моя подруга. – Наташка пропала.
Я пожала плечами.
– Не слышала. Загуляла с парнем?
– Её второй день дома нету.
– А вас, Хилкова Мария, на лекции явно нету. Выйдите вон!!! – прогремел над ухом голос Ливневского. – Я никому не позволю разглагольствовать на посторонние темы, если дело касается такого важного предмета, как генетика! Это основополагающий предмет в биологии! И он будет иметь огромное значение в вашей будущей жизни! Если вы захотите, например, узнать, кто отец или мать ваших будущих детей…
Я перестала слушать.
Про исчезновение Натальи так никто ничего и не узнает. Мечислав об этом позаботится.
Смерти двоих «знаменитых» поп-певцов также будут признаны естественными. Наверняка. Вампиры – мастера заметать следы. Но в случае с Натальей я все-таки настою на своем. Надо дать знать ее родителям. Обязательно.
Нет ничего страшнее неизвестности.
Тем более когда речь идет о твоем родном ребенке.
– Леоверенская, а вы полагаете, что все уже знаете о генетике?
– Нет, – ляпнула я.
Ливневский издевательски прищурился. Господи, как же от него воняло козлом…
– Тогда почему вы позволяете себе меня не слушать?
– Потому что я и так точно буду знать, кто мать моих будущих детей.
Класс грохнул хохотом. Ливневский побагровел. Выглядело это откровенно жутко.
– Вон из аудитории!!!
Я возражать не стала. Собрала тетрадки и вышла.
Увы.
Чтобы тут же наткнуться на нашу политологиню.
Эмма Эдуардовна Поросенкова (да-да, именно так!) была среднего роста тощей брюнеткой со стильной стрижкой и в очках без оправы. Институт она закончила шесть лет назад. Пришла на кафедру политологии (по большому блату) и с тех пор нещадно изводила студентов.
Она оказалась из тех девиц, которые стремятся быть святее папы римского. Шпаргалки на ее зачетах приравнивались к смертному греху. Отсутствие на уроках – тоже к греху, но чуть меньшему. А экзамен с первого раза ей вообще никто не сдавал.
Почему?
Да потому что никому из биологов и на фиг не была нужна та политология. Все сначала пытались списать. А потом…
– А-ааа, Леоверенская… Вы собираетесь сдавать мне экзамен?
– Да, – честно кивнула я.
– И когда же?
– Да хоть сейчас!
На лице политологини заиграла противная улыбка.
– А у вас разве сейчас не пара?
– Выгнали, – огрызнулась я.
– Вот как? И за что же?
– А за правду. Как политолог, вы должны знать – за нее всегда страдают, – огрызнулась я. Мне было уже все равно. Или просто бил отходняк после вчерашнего. Я могла наговорить все, что угодно. И Эмма, кажется, что-то поняла. Связываться она не стала. А вместо этого поглядела на меня из-под очков, став ужасно похожей на большую крысу, и хмыкнула.
– Хорошо. Через час я вас жду в пятьдесят шестой аудитории.
Она удалилась. Я чертыхнулась и отправилась в деканат – за отработкой. То есть – за таким маленьким листочком с печатью и подписью декана. Хорошо хоть зачетка была с собой. А ведомость должен брать преподаватель.
В деканате секретарша Любовь Сергеевна поглядела на меня глазами прожженной стервы – и кивнула.
– Хорошо. Сейчас выпишу.
Через двадцать минут листочек с печатью был у меня на руках. А еще через сорок минут я входила в пятьдесят шестой кабинет.
– Тяните билет, Леоверенская.
Мне достались «Капитализм, социализм и политическая демократия, сравнение» и «Типы политических систем».
Если честно, я не знала ни того ни другого.
И готовилась без надежды на успех.
Когда затрезвонил телефон, я даже на миг обрадовалась. Но в телефоне раздался истерический вопль Кости.
– Юля!!! У Насти схватки!!!
Твою мать!!!
– Где вы?! – заорала я. Стены аудитории и Эмма явственно вздрогнули.
– Она дома. Здесь доктор, но ей нужна ты! Юля, пожалуйста, приезжай! Доктор говорит, что осталось не больше часа!
Билет по социологии полетел на стол.
– Сейчас возьму такси и приеду.
– Юля, – пробился в телефоне Настин голос. – Юленька, пожалуйста… ааааааа!!!!
Стон боли взвился и оборвался. Я схватила сумку со стула.
– Эмма Эдуардовна, всего хорошего! Поставьте мне двойку. Я пересдам!
– Леоверенская, вы в своем уме? – поинтересовалась преподавательница. – Чем вы можете помочь своей подруге? Лучше спокойно сдайте экзамен…
Я сверкнула глазами. Волной накатило знакомое бешенство. Шевельнулся внутри меня зверь с человеческими глазами. Эмма стояла так, что загораживала выход из аудитории. И легче было ее перепрыгнуть, чем обойти.
Тем хуже для нее.
Я выпрямилась во весь рост, так что мы оказались примерно одного роста.
– Если вы меня сейчас же не пропустите, вы об этом пожалеете. Я должна идти. Политология?! Да я могу преподать всю вашу дисциплину в нескольких словах. Политика – это грязь, которую месит мразь! Неважно, как это называется! Демократия ли, социализм ли, капитализм… Плевать! Суть всегда одна! Подлость и предательство! Ваша политика похожа на котел с куриным бульоном. Когда он кипит, на поверхности остается грязная пена. И место ей – в помойке! Вот это – ваша политика. Порядочный человек никогда этим не будет заниматься! А теперь – с дороги! Моей подруге нужна моя помощь! И ставьте мне хоть единицу! Будем разговаривать в присутствии комиссии! Мне – не жалко!
