– Договорились. Не думаю, что за два дня произойдёт что-то серьёзное.
Тут госпожа коммандер сильно ошибалась, но об это узнала куда позже…
_______________________________
22 - Занятия в Академии магии, как и во всем Коллеже Сорбонны, к которому она формально принадлежит, начинаются с пятнадцатого сентября.
Глава 43
Когда я спустился утром на кухню, там был только Пьер.
– А что, госпожа коммандер ещё спит? – спросил я, зевая.
– Госпожа коммандер и господа офицеры уже час как отбыли по делам, – с некоторой укоризной ответил слуга.
– Ох ты…
Одним глотком допив кофе, я напомнил:
– Вы обещали показать мне портретную галерею.
– Давайте после обеда, господин архивариус. Мне надо в деревню сходить, сестра просила, – и Пьер исчез даже быстрее, чем я успел поинтересоваться, не оставляла ли госпожа Редфилд распоряжения для меня.
Успокоил себя тем, что, если бы распоряжения появились, начальница бы меня и в пять утра разбудила, и отправился на рабочее место.
Тетради дневников лежали ровно так же, как я их и оставил. Я снял охранные заклинания, развеял незаметность, зажёг фонарик поярче – почерк у нашего покойника неразборчивый, зато мелкий, а глаза мне ещё пригодятся! – и сел работать.
За четыре часа я прочёл почти всё записи, оставив напоследок только самые давние. Нет, ну, в самом деле – если граф нашёл какие-то чужие тайны сто лет назад, его бы тогда и попытались прикопать. Логично рассудить, что секреты эти относительно свежие.
Даже не так: секреты вполне могут быть древними, вроде вот того самого ястреба во дворе. Но у них произошло недавнее обострение.
И таких моментов я нашёл целых четыре. Причём вовсе не все из них относились к высоким домам; два, например, к той самой коллекции, к которой мы так пренебрежительно отнеслись накануне. Но по порядку…
Начать с того, что вчера я был прав, именно в семьях Тассиньи и Делагарди возникли серьёзные проблемы с определением наследника рода. Тут ведь в чём проблема: в старых магических семьях невозможно просто так назначить наследника. У обычных, нормальных людей пожелал отец семейства или, скажем, прабабушка, оставить всё троюродной племяннице – и оставит. Ну, если остальная родня не взбунтуется. А в высоких домах обязательные условия принятия наследства: во-первых, нужно кровное родство, и во-вторых, родовой артефакт должен тебя принять. Артефакты эти у всех разные, у кого книга, у кого драгоценный камень, у кого статуэтка; в семье Вилландри вообще дерево, олива. Но на этот предмет на девяносто процентов завязаны магические способности членов рода, и вообще, его могущество.
Записи покойного графа не просто подтвердили то, что я вчера предположил, они поставили жирную точку в истории обеих семей. И, если в ближайшее время Тассиньи не уговорит племянника, а герцог Делагарди не разыщет какого-нибудь бастарда, то дети первого будут обычными, слабосильными магами, а наследственная линия второго попросту кончится.
Вопрос только в том, за какой надобностью стали бы эти люди убивать графа Буа-Жибо или подменять протокол вскрытия, или заявлять права на наследование? Да об их проблемах в глянцевых журналах пишут, вот уж поистине, секрет Полишинеля!
Ещё одна серия записей, привлекших моё внимание, относилась к давнему товарищу самого Жильбера де Буа-Жибо, другу, сослуживцу и всё такое, Морису де В. Полная фамилия, конечно, нигде не расшифровывалась, но кажется мне, что при необходимости госпожа коммандер узнает её примерно за три минуты.
Может быть, даже за одну.
Так вот. Этот самый Морис де В., как я понял, служил вместе с нашим графом, добывал чужие секреты для своего короля. Рисковал головой, а иногда и не только головой. И, как случается иной раз с теми, кто промышляет чужими тайнами, однажды он исчез. Не явился на встречу, не отметился в контрольной точке, не прислал письма – не знаю, как это у них, у шпионов, устроено.
То есть, прошу прощения, у разведчиков.
После этого посыпалась вся сеть в Парсе и сопредельных странах, и службе разведки и контрразведки его величества пришлось долго и с немалыми усилиями её восстанавливать. Было это в 2102 году, больше восьмидесяти лет назад. А ещё через пятьдесят лет в Аль-Искандарии Жильбер сидел в кофейне, и за соседним столиком увидел старого друга – загорелого почти дочерна, слегка растолстевшего, в местной одежде, но совершенно точно его.
С одной стороны, это настоящее предательство. С другой – зачем бы понадобилось этому самому Морису де В. тащиться из жаркой Аль-Искандарии в Галлию и убивать старинного приятеля? Ну, далее все те же самые вопросы, что и в случае с наследниками герцогства: подмена протокола и всё такое. Глупо, сложно и бессмысленно.
И всё же имя предателя было упомянуто в самых последних записях. А значит, эта история каким-то образом всплыла. И я записал её в блокнот, оставив маячок на нужной странице.
Третьей в этом блокноте стала запись о коллекции.
Артефактором граф был увлечённым. Когда очередная вещица попадала ему в руки, он не ставил её на полку, чтобы иногда любоваться: он подробно указывал в отдельной тетради историю покупки, стоимость, обещанные характеристики, особые приметы, потом заряжал и по возможности испытывал. По возможности – оттого, что был Жильбер человеком нормальным, приземлённым, и приводить в действие, например, генератор инфразвука на той частоте, которая вызывает в окружающих смертельный животный ужас, предусмотрительно не стал бы. Но на полочку этот генератор всё-таки поставил и в каталог внес.
Так вот, в последнее время два предмета из этой самой северной башни вызывали особый его интерес: некие «руны Верданди» и то самое зеркало, бронзовое в золотой оправе, на которое я обратил внимание вчера.
Руны, руны… Ну, конечно, я же видел какие-то таблички в его письменном столе! И что, магические предметы, вот так просто валяются в ящике, замок на котором может сломать недоучка вроде меня? Ой, не верю…
Значит, руны Верданди лежат где-то ещё.
Упомянуты были в дневнике и предложения о продаже этих предметов, причём последнее, и «весьма настоятельное» поступило за неделю до смерти графа от некоего Г.М.
Ах, ваше сиятельство, ну что бы вам имена-то полностью написать? Впрочем, это уже область поиска для оперативников, а не для архивариуса.
Отложив блокнот, я потянулся, взглянул на часы и удивился: половина третьего. То-то есть так хочется! Ладно, если Пьер ещё не пришёл, сделаю себе чай с бутербродом…
Старика и в самом деле не было – и где он пропадает целыми днями? – но на столе стояло блюдо с нарезанным окороком, хлеб, помидоры и кувшинчик вина. А ещё лежала записка… Нет, я бы назвал это зарисовкой: схема, как пройти в картинную галерею. О, как интересно, бальный зал, оказывается, на первом этаже в правом коридоре! А мы туда ни разу и не сунулись, сразу шли налево, к кухне. Я затолкал в рот сразу большой кусок ветчины с хлебом, глотнул вина из стакана и отправился изучать terra incognita.
