Одним из лотов, проданных клиенту из вип-бокса, стала скульптура Джеффа Кунса «Поезд Джим Бим – Дж. Б. Тёрнер» (1986) – поезд из нержавеющей стали длиной 2,9 метра, наполненный бурбоном (см. ил. 8). Скульптура ушла за 33,8 миллиона долларов. Работа была изготовлена тиражом в три экземпляра плюс контрольный авторский. Другой экземпляр поезда был продан на торгах «Кристис» в 2004 году за 5,5 миллиона.
История Синь Ли многое объясняет в попытках «Кристис» найти новых клиентов в Китае. Бывшая профессиональная баскетболистка ростом метр восемьдесят пять родилась в китайской Маньчжурии, недалеко от границы с Северной Кореей. Эмигрировав из Китая, девушка какое-то время работала в Париже моделью. В 2008 году после завершения модельной карьеры (в возрасте тридцати двух лет, что для модели немало) Синь Ли попросила свою новую знакомую, Диану Видмайер-Пикассо, внучку художника, помочь ей закрепиться в художественном мире.
Видмайер-Пикассо представила ее галеристу Эммануэлю Ди Донна, на тот момент вице-президенту «Сотбис», который нанял Синь Ли в качестве стажера. В 2010 году она перешла в «Кристис», когда ей предложили там пост директора по развитию бизнеса в Азии. Синь не рассказывает в подробностях, что именно послужило стимулом сменить место работы, – по ее словам, ей было «сделано предложение, от которого невозможно было отказаться». После перехода ее быстро повысили до заместителя председателя Christie’s Asia.
По собственному признанию Синь, бóльшую часть времени она проводит «примерно с пятью главными азиатскими коллекционерами, каждый из которых может потратить на искусство по 100 миллионов долларов за сезон». Только за год, не за всю жизнь. В 2014 и 2015 годах Синь Ли была, наверное, самым разрекламированным аукционистом в мире. Для полноты картины стоит сказать, что в июне 2015 года уроженка Маньчжурии, на тот момент тридцатидевятилетняя Синь, объявила о помолвке с музыкальным магнатом Лайором Коэном, главой 300 Entertainment. С Коэном она познакомилась в 2014 году на яхте во время празднования Нового года с представителями арт-тусовки на острове Сен-Бартелеми.
Еще одна история о том, как происходит поиск продавцов и покупателей, связана с Лоиком Гузером – он тоже начинал в «Сотбис», затем в 2011 году перешел в «Кристис». В статье из журнала New Yorker, опубликованной в июле 2016 году, его называют «сорвиголовой аукционного мира».
Гузер, ныне заместитель председателя отдела послевоенного и современного искусства, организовывает тематические аукционы, для которых подбираются известные и менее известные работы в надежде представить последние в отраженном свете важности и ценности первых. Так, например, на торгах с подзаголовком «Прошлое как ориентир» 2015 года работы современных художников – Джона Каррена и Питера Дойга – соседствовали с произведениями Пикассо, Моне и Джакометти. Общая сумма продаж на аукционе составила 706 миллионов долларов.
За несколько лет до этого Гузер, на тот момент эксперт среднего эшелона в «Сотбис», делал попытки расширить свои связи с коллекционерами. Он воспользовался шансом присоединиться к суперколлекционеру Адаму Линдеманну, когда тот отправился заниматься серфингом на Мальдивы, – притом что сам Гузер никогда прежде этим видом спорта не занимался. Гузер выжил. С тех пор, по собственному признанию Линдеманна, эксперт продал для него немало работ. В другой раз, уже во время работы в «Кристис», Гузер пытался заполучить в качестве лота картину, принадлежавшую пластическому хирургу с Манхэттена – давнему клиенту «Сотбис». Гузер, как говорится все в той же статье New Yorker, записался к хирургу на удаление родинки и во время приема стал беседовать о возможной продаже картины. Родинка исчезла, удалось ли Гузеру получить картину для реализации на торгах, неизвестно.
Аукционист «Кристис» Юсси Пюлккянен утверждает, что при продаже на торгах важной работы он почти всегда знает до начала аукциона имена трех финальных участников, – настолько тщательно он собирает информацию. Правда, случаются и сюрпризы. В ноябре 2015 года на нью-йоркских торгах под названием «Муза художника», где были представлены произведения, созданные в ХХ веке, главным лотом стала картина Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная» (1917–1918) (см. ил. 2). На полотне изображена обнаженная женщина с раскрасневшимися щеками, лежащая на красном покрывале. Картина излучает сексуальность и очень популярна благодаря насыщенному цвету и силе воздействия на зрителя. Работа выставлялась в Национальном музее современного искусства в Париже, галерее Тейт в Лондоне и Музее современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке.
Для торгов «Муза художника» «Кристис» нужна была знаковая работа. «Лежащая обнаженная» идеально подходила для этой роли. Картина находилась в коллекции итальянского историка искусств Лауры Маттиоли-Росси и ее отца на протяжении шестидесяти лет. Маттиоли-Росси была готова выставить полотно на торги лишь при условии предоставления ей гарантии в 100 миллионов долларов, что создавало проблему для «Кристис». Сумма казалась крайне рискованной. Модильяни не входит в первую десятку художников ХХ века почти ни в одном рейтинге. Предыдущий рекорд для его работ – 70,7 миллиона долларов в 2014 году за скульптуру «Голова» (1911–1912).
По некоторым сведениям, «Кристис» в свою очередь предложил гарантию в размере 70 миллионов. Росси не сдавалась; в конце концов «Кристис» согласился увеличить сумму. После чего аукционный дом предложил щедрые условия любому инвестору, готовому взять на себя весь риск по оплате гарантии или его часть. Очевидно, контракт был подписан в день торгов, причем поручитель взял на себя 50 процентов риска.
Требование непомерно высоких гарантий не редкость, хотя этот случай был действительно из ряда вон выходящим. Перед нами пример эффекта владения в действии. Поскольку Росси владела картиной, она оценивала своего «модильяни» выше, чем оценила бы его, принадлежи работа кому-нибудь другому. Если бы мы подарили Росси 70 миллионов долларов, она вряд ли вложила бы их в работу Модильяни. Как оказалось, Росси выручила бы за полотно больше денег, если бы согласилась на гарантию в 70 миллионов. Узнав, что «Кристис» готов предложить 100 миллионов, владелица должна была снизить сумму и выторговать себе более выгодную долю прибыли.
Простой пример эффекта владения для тех, кто не владеет картинами стоимостью 100 миллионов долларов. Накануне безумного матча за выход в плей-офф между «Торонто блю джейз» и «Техасскими рейнджерами» в октябре 2016 года я подарил дочери Элизабет пару билетов на хорошие места. Билеты принадлежали ей; она могла делать с ними что захочет: пригласить друга или продать в Интернете за 600 долларов.
Сама Элизабет никогда бы не подумала платить 600 долларов за пару билетов, но эффект владения сделал билеты для нее ценнее денег или нового зимнего пальто и сапог, которые она могла бы на эти деньги купить. Элизабет пошла на матч с подругой. «Джейз» выиграли.
Дай я ей вместо этого 600 долларов, потратила бы она их на билеты? Вряд ли. Традиционная экономическая теория оценила бы решение Элизабет – равно как и решение Лауры Маттиоли-Росси – как нерациональное. Но с учетом эффекта владения именно так часто и происходит.
