В Ходейде, к Хакимову, который сопровождал советских кинедокументалистов, обратился с просьбой принц Сайф ал-Ислам – попросил оказать помощь в установке электрического освещения его дворца. Принц, как выяснилось позже, полагал, что раз оператор умеет пользоваться такой сложной техникой, как кинокамера, то является, дескать, квалифицированным инженером, и с таким делом, как проводка электричества, справится легко. Как бы то ни было, пишет в своих известных уже читателю очерках о Йемене В. Шнейдеров, они с оператором вынуждены были делом этим заняться (52). Из материалов, требовавшихся для выполнения работы, не имелось практически ничего. В ход шло все, что только можно было использовать, шкив от водокачки, к примеру. Проводку из-за отсутствия изоляторов крепили «на гвоздях», обернутых «шелковыми нитками», взятыми у принцессы, увлекавшейся рукоделием. Вместо изоляционной ленты использовали медицинский пластырь. Трудились день и ночь, не покладая рук. И самодельный движок-установку, первый, кстати, в Ходейде, собрали и запустили.
Обитатели дворца были в восторге. Чуть позже прибыла из-за границы и настоящая электроустановка. Шнейдеров с Толчаном смонтировали и ее.
С тех пор «русских мастеров», работавших в порту Ходейда, йеменцы приглашали и для ремонта автомобилей, и только-только появившихся в Йемене во второй половине 1970-х годов телевизоров, и для устранения неполадок в работе водокачек и электростанций, не говоря уже о подъемных кранах и холодильных установках в самом порту. Подарки за выполненную работу наши специалисты получали от благодарных йеменцев в виде радиоприемников и тех же телевизоров; причем каждый раз, и, как говорится, от всей души.
К началу сезона ежегодных отпусков таких подарков у «рукастых русских», как отзывались о советских техниках, инженерах и специалистах-ремонтниках йеменцы, скапливалось достаточно много. Для беспрепятственного их ввоза в Советский Союз консульство СССР в Ходейде выдавало им специальные справки (наши специалисты в шутку называли их «охранными грамотами»), свидетельствовавшие, что провозимый ими технический груз составляют подарки государственных структур королевства, обложению таможенными пошлинами не подлежащих. Что, на самом деле, было сущей правдой.
С отъездом К. Хакимова из Йеменского Королевства (покинул Ходейду 23 декабря 1931 г. и прибыл в Москву 5 февраля 1932 г.), где он проработал два с половиной года и где его с уважением называли Каримом-пашой, политический диалог между Москвой и Сана’а’ несколько притупился. Полпредом в Йеменском Королевстве после К. Хакимова служил Аркадий Борисович Дубсон (1895–1938).
Глава 2
Йеменское Мутаваккилийское Королевство и Союз Советских Социалистических Республик (1930-1950-е годы)
Этюды о времени
В 1931 г. имам Йахйа подписал договор с Ираком о предоставлении Йеменскому Королевству помощи в деле подготовки офицеров для армии.
В 1933 г. заключил коммерческое соглашение с Нидерландами, не повлекшее, однако, за собой никаких практических действий, и ставшее, по выражению историков, простым клочком бумаги (то же самое можно сказать и о его договоре с Бельгией от 1936 г.).
В начале 1930-х годов имам Йахйа, консолидировав власть в стране, решил возвратить, притом непременно, отторгнутые у Йемена Наджран и Северную Тихаму (вместе с Асиром).
В апреле 1933 г. войска имама во главе с принцем Ахмадом заняли Наджран. Переговоры с саудовской делегацией, состоявшиеся в г. Сана’а’, закончились ничем, как и те, что прошли в марте 1934 г. в Абхе.
После шести недель войны стороны заключили упоминавшийся уже в этой книге «Договор о мусульманской дружбе и арабском братстве» (парафирован 20.05.1934 г. в Та’ифе, а ратифицирован 23.06.1934 г.).
Как только имам Йахйа столкнулся с угрозой войны на Севере (еще до того как войска Ибн Са’уда после безуспешных переговоров саудовцев с северойеменцами вторглись в Йеменское Королевство), он решил «покончить с трудностями на Юге». И приветствовал инициативу полковника Бернарда Родона Рейли, губернатора Адена, насчет посещения им г. Сана’а’ для обсуждения вопроса о заключении мирного договора. В ходе состоявшейся беседы, полковник недвусмысленно давал понять имаму, что подписание договора без вывода им своих войск из тех частей эмирата Дхала (Далиа’) и султаната Аудхали, где они все еще тогда находились, едва ли возможно. В складывавшейся в то время непростой для него ситуации имам вынужден был пойти на это. В январе 1934 г. его войска покинули те земли на юге Йемена. 11 февраля 1934 г. в г. Сана’а’ состоялось подписание договора Йеменского Королевства с Англией – о «дружбе и добром соседстве», сроком на 40 лет. Англия, признав независимость Йеменского Мутаваккилийского Королевства (Северного Йемена) и отказавшись от претензий на Эль-Байду, сохранила за собой Аден и протектораты в Южном Йемене.
Так, заключив два договора, с Ибн Са’удом и с англичанами, отмечают историки Йемена, имам Йахйа «положил конец своей мечте о возвращении земель предков». Несмотря на присущие ему мужество, упорство в достижении поставленной цели и политическую сметку, он ясно понял, что его северные и южные соседи, саудовцы и англичане, – сильнее. И сосредоточил все свои усилия на внутренних делах Йемена.
От своих предшественников, управлявших страной до него, сообщали советские дипломаты, имам Йахйа не унаследовал ни регулярную армию, ни четко выстроенную и отлаженную административную систему, ни должным образом подготовленный гражданский чиновничий аппарат. Должен был заниматься всем этим практически с нуля, опираясь на тех 200 турок, которые перешли к нему на службу после развала Османской империи.
Последний турецкий генерал-губернатор Йеменского вилайета, к примеру, Махмуд-бей Надим, официально передавший имаму Йахйе управление над северойеменскими землями, находившимися в подчинении Османской империи, и ключи от г. Сана’а’, в течение нескольких лет служил личным советником имама. Известный уже читателю Мухаммад Рагиб-бей, которого советские и европейские дипломаты называли «живой реликвией» времен турецкого владычества в Аравии, занимал должность советника имама по вопросам внешней политики. За «силы национальной обороны» и работу турок-инструкторов в армии имама отвечал еще один представитель бывшей турецкой администрации в землях Северного Йемена – Хассан Тахсин-паша. Его сын-дантист был женат на одной из дочерей Рагиб-бея, прелестной Вахабиййи.
Вся власть в стране концентрировалась в руках имама Йахйи. Он заявлял, что лично отвечает за каждого подданного в его королевстве. Два часа в день проводил, сидя под зонтом у входных ворот своего дворца или на рыночной площади в Старом городе, разговаривая с каждым, кто к нему обращался. И здесь же, на месте, решал, как правило, дела «просителей». На все письменные обращения, которые принимал во время прогулок по городу, непременно давал ответ, и тоже письменный. Более того, – «подписанный» им лично, притом в стиле предков-химйаритов, то есть путем опускания указательного пальца в чашу с красной охрой и проведением линии вдоль текста.
Воровство в королевстве каралось отсечением руки, адюльтер – забиванием камнями. За малые провинности штрафовали, а за употребление хмельных напитков «предавали позору». Делалось это так. Йеменца, уличенного в питии вина, «проводили с позором», то есть с привязанным к его спине барабаном, по всем рынкам города. При этом глашатай, или «крикун» в речи йеменцев, шедший позади провинившегося, бил время от времени в этот барабан, оповещая горожан о провинности человека, которого он сопровождал, и, призывая их, бранить нарушителя правил достойного поведения мусульманина, сформулированных самим Пророком Мухаммадом. Поблажек имам не делал никому. И потому закон и порядок в королевстве его люди блюли. Путешественники вспоминали, что грабежей на дорогах и воровства на рынках практически не наблюдалось.
