В 1991 г. ОАЭ предоставили Москве несвязанный финансовый кредит в $500 млн. и выразили готовность выдать дополнительно еще $500 млн. в форме инвестиционного кредита под конкретные экономические проекты после их согласования между сторонами.
Другая отличительная черта советско-эмиратского экономического сотрудничества – перевод его на договорную и долговременную основу. Подтверждением тому – подписанное в Москве, в январе 1990 г., Соглашение о торговом, экономическом и техническом сотрудничестве между СССР и ОАЭ, первом, к слову, в истории советско-эмиратских отношений.
Объем торговли между ОАЭ и СССР оставался незначительным, хотя и увеличился в период с 1985 г. по 1989 г. с 0,3 млн. руб. до 10,7 млн. рублей.
В июне 1987 г. СССР и ОАЭ заключили межправительственное соглашение о воздушном сообщении. В 1989 г. несколько советских пароходств подписали агентские соглашения о торговых перевозках с эмиратской фирмой «Шараф шиппинг эйдженси».
Начало развиваться сотрудничество в военной области. В 1991 г. стороны заключили контракт на поставку Эмиратам партии БМП-3, стоимостью ок. $1 млрд. (14).
Крайне негативно сказалась на экономике стран-членов ССАГПЗ, и конкретно на их внешней торговле, восьмилетняя ирано-иракская война. Так, суммарный объем экспорта «аравийской шестерки» сократился со $163 млрд. в 1980 г. до $86 млрд. в 1990 г. (с 9 % до 3 % от общемирового экспорта). За этот же период времени уменьшился и ее суммарный объем импорта – с $52 млрд. в 1980 г. до $48 млрд. в 1990 г. (15).
С момента возникновения ««кувейтского кризиса» (август 1990 г.), причиной которого стала агрессия Ирака против Кувейта, Советский Союз прилагал немало усилий для его урегулирования. Москва хотела и старалась разрешить кризис с минимальными, насколько можно, издержками и потерями для кувейтского, прежде всего, и иракского народов, оказавшихся в эпицентре конфликта. В ходе непростого для СССР диалога с иракским руководством, особенно после вторжения иракских войск в Кувейт, Москва предостерегала Багдад, что если Ирак продолжит упорствовать в своем курсе на аннексию Кувейта и не примет во внимание соответствующие резолюции Совета Безопасности ООН, то применение силы в отношении него мировым сообществом станет неизбежным. И тогда поражения Ираку не избежать, со всеми вытекающими из этого негативными для Багдада последствиями, крайне чувствительными и болезненными, политическими и экономическими. Руководство Ирака такие обращения к нему игнорировало, и шанс, который давала Багдаду «пауза доброй воли», установленная одной из резолюций Совета Безопасности ООН, упустило. Смысл таковой заключался в том, чтобы, не доводя дело до использования военной силы против Ирака, выйти на политическую развязку кризиса. Проблески реализма у руководства Ирака обозначились, к сожалению, только через месяц после начала антииракской коалицией силовых действий против Багдада, когда исход военных операций по освобождению Кувейта был уже предрешен.
В ходе состоявшихся в середине февраля 1991 г. советско-иракских контактов президент Ирака Саддам Хусейн ‘Абд ал-Маджид ат-Тикрити (1937–2006) дал понять, что он готов вывести войска из Кувейта. В Москве не посчитали себя вправе проигнорировать такой сигнал из Багдада, поскольку каждый день, каждый час военных действий уносил все новые и новые человеческие жизни. Вопрос заключался не только в том, будет ли освобожден Кувейт, но и какой ценой.
Ирано-иракская война, а вслед за ней и иракская агрессия против Кувейта, обернувшаяся тяжелыми потерями для этой страны, чувствительно сказались и на других монархиях Аравийского побережья Персидского залива. В 1991 г. их суммарный объем внешний торговли, к примеру, оценивался $154 млрд. (в 1981 г. он находился на уровне $225 млрд.) (16).
Следствием обоих событий стало резкое увеличение «аравийской шестеркой» государственных расходов на нужды обороны и безопасности, наращивание численности национальных вооруженных сил. В 1992 г. ассигнования на эти цели в бюджете ОАЭ составили 43 % (Омана – 44 %, Бахрейна – 33 %, Саудовской Аравии – 30 %, Катара – 23 %, Кувейта – более 20 %). Тенденция к их росту сохранялась, к слову, и в последующие годы. В 2011 г. суммарные бюджетные расходы стран-членов ССАПЗ на нужды обороны оценивались специалистами в $68 млрд., а в 2015 г. – в $80 млрд. (17).
В 1980-х годах расходы на оборону шести стран-членов ССАГПЗ, Ирана и Ирака превысили $450 млрд (18). В период 19801986 гг. страны-члены ССАГПЗ ассигновали на цели обороны $173 млрд.; в 1986 г. – $22 млрд.; в 1987–1988 гг. – около $45 млрд.
Ирак за годы восьмилетней войны потратил на вооружение $90 млрд., Иран – $50 миллиардов. Размер военных репараций, установленных ООН для Ирака и подлежавших к выплате Кувейту, составил $41 млрд. (19). Покрытие этих репараций Ирак осуществлял путем отчислений 5 % со своих доходов от экспорта энергоносителей в специальный фонд ООН, который перечислял деньги Кувейту.
В декабре 1991 г. ОАЭ официально объявили о признании России правопреемницей бывшего СССР. Выходя за временные рамки исследуемой нами темы, посвященной обзору советско-аравийских отношений, уместным все же представляется упомянуть о рабочем визите в Москву, 26–28 июня 1992 г., госминистра по иностранным делам ОАЭ шейха Хамдана ибн Заида ибн Султана Аль Нахайана. Его принял президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин (1931–2007), давший высокую оценку «установившемуся между руководителями обеих стран доверительному диалогу» (20). Во время беседы с тогдашним министром иностранных дел России А. В. Козыревым обе стороны констатировали, что наметившееся развитие российско-эмиратских связей можно считать удачным стартом; и что главным вопросом повестки дня двустороннего сотрудничества должен стать вопрос о переводе заинтересованности сторон в углублении их сотрудничества «на практические рельсы». Стороны признали целесообразным усилить координацию действий в сфере внешней политики, и установить для этого регулярные контакты по линии МИД обеих стран.
Прием шейха Хамдана в Москве на высшем уровне свидетельствовал о том, что связи России с Эмиратами, равно как и с другими монархиями Аравийского полуострова, стали занимать важное место в новой политике Москвы на Арабском Востоке.
* * *
Историко-этнографические миниатюры
Древних названий у земель нынешних ОАЭ, где сложились племенные союзы, образовавшие семь самостоятельных уделов, обретших национальную независимость после ухода из зоны Персидского залива Англии, многовековой владычицы этого края, несколько. Это Аш-Шамал и Ас-Сирр, Побережье шейхов и Пиратский берег, Оманское побережье и Договорный Оман. Все они сохранились во времени и в памяти живущих здесь людей. Но вот чаще других упоминаются все же – в сказаниях и преданиях местных племен, и в трудах арабских историков – два из них: Аш-Шамал и Ас-Сирр или Сахль ‘Уман (Побережье Омана). Аш-Шамал в переводе с арабского языка значит – Край, что к северу (от Омана), от того места, куда мигрировали первые племена из Йемена, двигаясь вдоль побережья у Большой воды (Индийского океана); и откуда некоторые из них переселились впоследствии в земли нынешних ОАЭ. Смысл второго названия, Ас-Сирр или Сахль ‘Уман, – Побережье или Побережье Омана (‘Умана в речи арабов Аравии, то есть Удела безопасного). Впоследствии край этот на юго-востоке Аравийского полуострова англичане, навязав проживавшим там племенам договоры о протекторате, переименовали в Договорное побережье или в Договорный Оман. Все перечисленные выше названия, как видим, отражают тесную связь, существовавшую некогда между нынешним Султанатом Оман и землями, образующими сегодня территорию ОАЭ. Подтверждением тому – и история многих племен-автохтонов семи эмиратов, входящих в состав ОАЭ.
