По возвращении в Советский Союз, как явствует из телеграммы Отдела печати НКИД, отправленной К. Хакимову, председатель ЦДУМ Р. Фахретдинов заявил на созванной им пресс-конференции, что в Хиджазе царят мир и тишина. «Паломникам оказывается всяческое содействие», и что Ибн Са’уду «ложно приписывают» якобы инициированные им «разрушения надгробных памятников». Напротив, именно Ибн Са’уд навел в Хиджазе порядок. А сам он «.производит впечатление человека, проникнутого высокими гуманными идеалами». Делегация мусульман из Советского союза «благодарит правительство Хиджаза за оказанный ей теплый прием» (116).
Рассказал муфтий Р. Фахретдинов и о том, с какими трудностями столкнулась делегация мусульман из Советского Союза в
Египте, во время ее пути в Мекку. Несмотря на то, отмечал он, что английское консульство в Москве выдало членам нашей делегации транзитную визу для проезда в Хиджаз через Египет, проезд этот «был обставлен многоми трудностями». Так, при заходе парохода в Порт-Саид, советскую делегацию, прибывшую на нем из Константинополя, «доставили в полицейское управление». И в ожидании тамошнего начальника, англичанина, продержали до вечера. Когда же он появился, то «часть делегатов» распорядился арестовать. На следующий день советская делегация «под охраной солдат» во главе с тем же английским офицером проследовала в Суэц, где ей также пришлось провести «сутки под арестом».
При возвращении из Мекки происходило то же самое. «Путь из Суэца в Александрию делегация проделала под усиленной охраной». В Александрии ее передали в руки жандармов «с автомобилем, покрытом железной решеткой» и «доставили в полицейское управление». Там она пробыла «под арестом пять дней», в полной изоляции от внешнего мира. «Даже солдатам, караулившим ее, запрещено было вступать с ней в разговоры». Вот как, резюмировал Р. Фахретдинов, обошлись с делегацией мусульман из Советского Союза в Египте, в стране, «находящейся под английской властью», и в тамошних полицейских участках, «во главе которых стоят англичане». Сами же египтяне, и вельможи, и простые люди, с которыми довелось повстречаться и побеседовать во время пути, «выказывали нам всяческое уважение» и говорили, что поведение англичан в отношении нашей делегации «считают постыдным» (117).
Идея участия в Мекканском конгрессе мусульман из СССР исходила, кстати, от советского внешнеполитического ведомства, и жестко отстаивалась, как свидетельствуют документы, перед ОГПУ и Политбюро ВКП (б) лично Г. Чичериным. В записке в Политбюро ВКП(б) от 13 февраля 1926 г. нарком писал: «В прошлом году вследствие военных действий в Аравии паломничество к мусульманским Святым местам не состоялось. В этом году во всех мусульманских странах проявляется с тем большей силой тяга к паломничеству. Хадж 1926 г. сыграет крупную политическую роль, и его уже готовятся использовать, с одной стороны, англичане, а с другой стороны, антианглийские мусульманские движения.» Прогноз наркома полностью подтвердился. Конгресс, созванный Ибн Са’удом во время хаджжа, решительно поддержал Ибн Са’уда как нового главу Хиджаза.
Небезынтересным представляется упомянуть и о произошедшем во время Мекканского конгресса инциденте, связанном с прибытием в Мекку из Египта Священного паланкина (махмаля) с покрывалом (кисвой) для Ка’абы. Караван, перевозивший этот паланкин, столкнулся неподалеку от Мекки с группой паломников-ихванов, направлявшихся в паломнических одеждах (ихрамах) в Мекку для совершения обрядов хаджжа. Услыхав музыку в исполнении египетских музыкантов, сопровождавших караван с махмалем, ихваны сочли это проявлением язычества, и попытались, было, остановить караван и не пропустить его в Мекку. Произошла стычка. Командир отряда охраны каравана приказал открыть огонь по нападавшим. Погибло 25 ихванов. И только вмешательство находившегося неподалеку Ибн Са’уда, как рассказывает об этом инциденте русский историк А. М. Васильев, пославшего своих сыновей, Файсала и Са’уда, чтобы «сдержать разъяренных ихванов», не допустило дальнейшего кровопролития. Египетского офицера арестовали, а махмаль, испачканный к тому же кровью ихванов, ревнителей «чистого ислама», в Мекку не пропустили. Принять более суровые меры в отношении офицера-египтянина Ибн Са’уд тогда воздержался. Впоследствии выступившие против Ибн Са’уда шейхи-предводители ихванов, Файсал ал-Давиш и Султан ибн Биджад, не раз заявляли, что «начало их конфликту с королем положил именно этот инцидент, когда Ибн Са’уд не только не позволил им уничтожить махмаль, но и защитил языческое, в их понимании, сооружение» (118).
Оценивая роль и место Ибн Са’уда в исламском мире (в свете итогов Мекканского конгресса) и прочерчивая на основании этих оценок тактику советской дипломатии в Аравии, Г. Чичерин в качестве главного вектора советской внешней политики на Аравийском полуострове определял дружбу с Ибн Са’удом.
Нельзя преувеличивать зависимость ‘Абд ал-‘Азиза от англичан, отмечал Г. В. Чичерин в письме полпреду в Турции Я. З. Сурицу (16 октября 1926 г.), и недооценивать тот факт, что ‘Абд ал-‘Азиз «стремится освободиться от английской опеки», равно как и то, что «дальнейшее его усиление противоречит английским интересам» (119). «Учитывая всю гамму фактов довольно непростой ситуации в Аравии, а также задачи собственной политики в восточных делах, – подчеркивал наркоминдел, – главными составляющими нашей позиции в хиджазском вопросе выступают на сегодняшний день следующие: 1) Основой нашей политики является поддержка национально-освободительного движения. Ибн Сауд создал национальное государство, которое стремится освободиться в максимальной степени от английского влияния. Эти стремления Ибн Сауда мы должны поддерживать. 2) Ибн Сауд господствует над территорией, где находятся Священные места мусульман, и пытается использовать это обстоятельство для получения помощи от мусульманского мира. Поскольку эта помощь может усилить эмансипацию Сауда от влияния империалистических держав, мы не должны возражать против подобной политики Сауда» (120).
К. Хакимов в своих донесениях после Мекканского конгресса обращал внимание НКИД на очень осторожную и осмотрительную реакцию Ибн Са’уда на обращения к нему за помощью лидеров национально-освободительных движений в странах вне Аравийского полуострова. Так, в депеше С. Пастухову от 06.08.1926 г. К. Хакимов писал: «…Участие Ибн Сауда в освободительном движении. в Сирии или Палестине едва ли возможно. Сирийские повстанцы с самого начала своего движения предприняли шаги к тому, чтобы связаться с Ибн Саудом в целях получения той или иной поддержки, послав двух своих представителей в Мекку. В начале этого года (1926) к нему приезжал видный деятель повстанцев, некто Шукри-бей, с задачей добиться согласия Ибн Сауда на использование северных племен Неджда. Ибн Сауд на это не пошел» (121).
«Политика Сауда, – говорится в инструкции НКИД от 31 октября 1926 г. К. Хакимову, – проходит в настоящее время под знаком интенсивного закрепления и расширения его международных связей» (122). «После удачной попытки – путем созыва Мекканского конгресса – наладить отношения с мусульманскими странами и обеспечить поддержку с помощью последних своим усилиям в деле закрепления независимости Хиджаза», Ибн Са’уд «делает акцент на двух моментах». С одной стороны, «продолжает интенсивную восточную политику», а с другой – начинает активно выходить на международную арену. «Главное внимание, обращает при этом на урегулирование отношений с западными державами». Под таким углом зрения и следует, по-видимому, подходить к оценке мотивов поездки его сына Файсала по странам Европы, рассматривать ее в качестве яркой демонстрации главного содержания «нового этапа в политике» Ибн Са’уда. «Наметив для посещения Фейсалом столицы государств, его признавших и в то же время находящихся между собой в антагонистических отношениях (Англия, Франция, СССР), Ибн Сауд тем самым вступил на путь правильной для каждого слабого восточного государства политики использования международных противоречий в собственных интересах». В данном конкретном случае, – чтобы «поднять свое международное значение и создать для себя максимально выгодные условия при переговорах об урегулировании спорных или просто назревших вопросов между Хиджазом и отдельными странами Европы».
