Белкин Наум Маркович (1893–1942) – родился в г. Жлобин (Белоруссия) Могилевской губернии. Обучался в гимназии в Гомеле. Участвовал в Первой мировой войне. Побывал в плену у немцев. В 1918 г. вступил в РКПБ. В 1920–1921 гг. служил в Красной Армии. Затем, как пишет о нем российский востоковед-арабист В. В. Наумкин, трудился на железнодорожном транспорте. Был человеком широко образованным. Владел немецким, французским и арабским языками. В 1924 г. прибыл в Джидду в составе дипломатической миссии К. Хакимова. Там же, «на свой страх и риск», как сообщает упоминавшийся уже нами Г. С. Агабеков, подключился к агентурной работе. В 1927–1931 гг. являлся резидентом ИНО в Йемене; действовал под прикрытием сотрудника представительства «Ближвосгосторга» в портовом городе Ходейда. Принимал участие в подготовке Договора о дружбе и торговле с Йеменом (подписан 1 ноября 1928 г.). По возвращении в Москву служил в ИНО. В 1933–1935 гг., будучи старшим лейтенантом госбезопасности, выполнял задания внешней разведки в Болгарии, Югославии, Германии и Уругвае. В 1936 г. являлся заместителем резидента в Испании. Умер в Иране, в 1942 г., от сыпного тифа, при выполнении служебного задания (183).
Со времен работы в Джидде поддерживал дружеские отношения с М. Аксельродом. Совместно с ним подготовил для журнала «Торговля СССР с Востоком» (№ 1–2, 1929 г.) статью под названием «Экономические очерки Йемена», содержащую большой фактический материал о торговле в этой стране.
Амирханов Ибрагим – переводчик. О нем атору этой книги известно лишь то, что он какое-то время жительствовал в Сирии, и был расстрелян в Казани, 3 ноября 1938 г.
Успешно справившись с задачей по налаживанию политического диалога с Ибн Саудом, советская дипломатия постаралась сделать все возможное, чтобы подкрепить его динамичными торговыми связями и упрочить тем самым позиции СССР и в Хиджазе, и в землях Северной Аравии в целом.
«С нашим приездом в Джидду, – докладывал К. Хакимов в донесении Сергею Константиновичу Пастухову, заведующему отделом Ближнего Востока НКИД (06.02.1925), – купцы начали интересоваться поступавшими на хиджазский рынок некоторыми русскими товарами». Так, именитый хиджасский купец М. Бахафзалла изъявил желание и готовность заключить с нами сделку «на керосиновою торговлю (его письменное обращение на этот счет прилагается)». Нам кажется, отмечал К. Хакимов, что «предпочтительнее был бы комиссионный характер сделки, чтобы покрупней и пошире поставить дело».
Родом М. Бахафзалла из Хадрамаута, уведомлял НКИД К. Хакимов. Оставаясь подданным правителя Хадрамаута, «давно живет в Джидде и занимается торговлей. Является комиссионером мекканских мануфактуристов-оптовиков. Имеет связь с европейским рынком. Пользуется доверием местного купечества».
В том же донесении К. Хакимов поинтересовался, произошли ли подвижки в вопросе, связанном с обещанием «тов. Ходорова из Востпалаты прислать образцы наших экспортных товаров», чтобы открыть при генконсульстве «нечто вроде постоянно действующей торгово-промышленной выставки». «Есть нужда, – извещал К. Хакимов, – в образцах хлопчатобумажной ткани, спичек, фарфоровой и хрустальной посуды» (184).
В обращении Мухаммада Бахафзаллы к К. Хакимову, датированном 13.01.1925 г, говорилось: «Желаю и готов начать ввоз керосина в бассейн Красного моря и организовать пункты для его продажи – через крупных торговцев – в Порт-Саиде, Суакине, Массауа, Джибути, Шраре, Кунфуде, Ходейде, Мокке [Мохе], Адене, Мукалле, Аш-Шамре и Эль-Бахрейне путем сдачи мне на комиссию продажу [этого товара]» (185).
Переписка НКИД и советских внешнеторговых организаций по данному вопросу затянулась. Дело с места не двигалось. И тогда Г. Чичерин, ссылаясь на соответствующий запрос Хакимова и полученную от него дополнительную информацию насчет обращения Бахафзаллы, направил еще одну записку (от 10.08.1925) в Наркомат внешней торговли (НКВТ). «Арабский купец (Бахафзалла), – писал Г. Чичерин, – готов к покупке 3,5 тонн керосина в пудовых бедонах, по цене 2 шиллинга 3 пенса (ок. 1 руб. 6 коп.) за бидон, франко Красное море. Покупатель депонирует 40 % всей суммы в любой банк Египта немедленно при погрузке, а остальную сумму выплатит наличными при выгрузке в портах назначения» (186). НКИД, подчеркивал Г. Чичерин, считает налаживание коммерческих сношений с Хиджазом делом черезвычайно важным в плане упрочения позиций СССР в Аравии в целом, и просил бы ускорить рассмотрение данного вопроса.
Ответ Нефтесиндиката на запрос НКВТ по теме, затронутой в записке г. Чичерина, сводился к тому, что предложение Бахафзаллы он считает «совершенно непреемлемым, так как в цену араб включил стоимость бидона, ящика и фрахт», тогда как себестоимость двух бидонов в одном ящике составляет «2 руб. франко-Батум» (187).
Генконсульство СССР в Джидде довольно полно, насколько только могло, информировало внешнеторговые советские организации о коммерческой и хозяйственной деятельности Хиджаза. Интересным в этом плане представляется хранящийся в АВП РФ «Экономический обзор Хиджаза», подготовленный К. Хакимовым (06.02.1925). «В Хиджазе, – указывается в нем, – обнаружены: нефть близ Хабы (между Мариной и Меккой [Маккой]); медь в Эль-Вад-же (прибрежное местечко близ Янбо [Йанбуа’]); железо в Таифе [Та’ифе] и золото вокруг Медины [Мадины]».
«Основная масса населения Хиджаза, – сообщал К. Хакимов, – кочевники-бедуины; занимаются исключительно скотоводством. Земледелие развито в Таифе, Медине и немногочисленных оазисах. Площади, годные для обработки, находятся во владении шарифов. Фруктовые сады Таифа и окрестностей Медины поставляют для местного рынка фрукты».
Численность кочевого населения Хиджаза «совершенно неизвестна». «Размер наличного скота в Хиджазе», по оценке консульства, следующий: «верблюдов – до 66 000 голов; крупного рогатого скота – 40 000; лошадей – до 18 000; овец и коз – до 3 млн.».
Что касается вывоза, то в основном – это кожи (верблюжьи, коровьи и мелкого скота); «в довоенное время до 250 000 штук ежегодно. Половина из них шла в Лондон, остальная часть – в Триест и Марсель».
Из ремесел следует назвать «рыболовство, производство коралловых и янтарных четок, добычу перламутра. Вывоз четок составляет 200 000 штук, по цене от 8 коп. до 32 коп. – за коралловые и до 25 руб. – за янтарные» (четки, к сведению читателя, активно раскупали паломники – в качестве сувениров родным и близким по завершении хаджжа) (188).
В Джидде, говорится в «Экономическом обзоре Хиджаза» К. Хакимова, «имеется четыре пароходных агентства. Почти 80 % торговых заведений в Хиджазе принадлежит выходцам из Хадра-маута; остальная часть распределяется между индусами, персами и местными арабами. Самые именитые торговые фирмы держат выходцы из Хадрамаута» (189).
Торговые связи Хиджаза, резюмировал К. Хакимов, «почти не выходят за пределы» (то есть не распространяются дальше) Египта, Судана, Массауа, Йемена и Адена; динамичные сношения Хиджаз поддерживает с Индией (190).
Прежде чем перейти к рассмотрению вопроса о возобновлении торговых отношений России с Аравией (именно о возобновлении, о чем говорится и в документах НКИД) уместным, представляется, упомянуть о том, что Российской империи в рамках проводимой ею новой политики, ««политики дела», удалось выстроить довольно успешные торговые связи с этим районом мира. На рынках Аравии хорошо продавались русские ткани, особенно ситец, а также керосин, строительный лес, мука и сахар. Товары доставлялись по специально учрежденной торгово-пассажирской линии «Одесса – порты Персидского залива». Обслуживалась она пароходами «Тигр» и «Евфрат», совершавшими по четыре регулярных рейса в год. За 10 лет работы (1903–1913) этой линии по ней перевезли из Одессы в порты Персидского залива 42 750 тонн грузов, а из портов Персидского залива в Одессу – 8 500 тонн (на каждый рейс приходилось примерно 1 175 тонн грузов) (191).
