В конце декабря 1930 г., как уведомлял НКИД Назир Тюрякулов, в СССР возвратился доктор Нахашвили, и в Джидде «остался один только профессор Мошковский. Как врач, д-р Мошковский пользовался «большим авторитетом». Он «лечил от малярии не только наместника Файсала, но и других видных деятелей королевства». Его жена, терапевт по специальности, оказывала медицинские услуги женщинам Джидды. В 1931 г., как следует из переписки Н. Тюрякулова с НКИД, у Ш. Д. Мошковского имелись жилищные проблемы в Москве. «Мошковский много нервничает из-за квартирных неурядиц в Москве, – писал (04.03.1931) Н. Тюрякулов. – Необходимо оказать семье (сестре) самое активное содействие. Было бы желательно получить от Вас [Полякова, НКИД] успокоительные строчки на этот счет» (120).
26 января 1932 г. в Джидду (на смену Мошковскому, возвратившемуся в Советский Союз) прибыли врачи Виленский и Кудлаев (121).
Большой популярностью среди джиддийцев пользовался, как явствует из донесений Н. Тюрякулова, и прибывший 15 июля 1933 г. на работу в амбулатории при советском полпредстве врач Г. Д. Жуков-Хованский (сменил доктора Виленского). «Один день он принимал мужчин, другой – женщин; ежедневно до 30–40 человек. За истекшее время [эта депеша Н.Тюрякулова датирована 27.08.1933] осмотрел 710 человек». Наша амбулатория, отмечал Н. Тюрякулов, «обслуживает почти весь местный гарнизон. Недждцы-солдаты о нашем докторое говорят: “Дохтур балшивик зайн” [Доктор-большевик хорош!]. Состав больных – городская беднота, купечество, солдаты, полицейские, чиновники и иностранцы». Поначалу медицинские услуги оказывались им бесплатно. Но по мере увеличения числа лиц, обращавшихся к нему за медицинской помощью, «постепенно стала вводиться платность» (122).
В 1935 г. по просьбе Ибн Са’уда для работы по контракту при дворе короля в Джидду прибыла (15 мая) врач-гинеколог Амина Валиулловна Алимбек (1894–1938). 31 мая она выехала из Джидды в Эр-Рияд. По пути туда побывала по распоряжению короля в Та’ифе, где осмотрела жену одного из сыновей монарха, и 14 июня 1935 г. была в Эр-Рияде. Проработала в Саудовской Аравии два года. Открыла аптеку и две амбулатории. Одну из них – во дворце короля (для обслуживания его гарема), а другую – по охране материнства и младенчества – в городе (в Эр-Рияде). Ибн Са’уд уважал и ценил ее. Отзывался о ней в письме советскому полпреду так: «Она – хороший доктор; знает наш быт, и с уважением относится к нашим обычаям, традициям и законам». После ее отъезда из страны, вызванного болезнью, Ибн Са’уд обращался в советское полпредство с просьбой «направить ему из СССР другого врача-женщину». Однако эта его просьба, в том числе и в связи с закрытием полпредства СССР в Джидде (11 сентября 1938 г.), удовлетворена не была (123). Известно, что Амина Алимбек так и не выздоровила; и в 1938 г., находясь на лечении в Крыму, в Евпатории, скончалась.
В 1937 г. в амбулатории при советском полпредстве в Джидде работал врач Степуков. Согласно донесениям английских дипломатов, он принимал в день не менее 80 человек. После закрытия советской дипмиссии в СССР не вернулся, остался в Джидде. Получил саудовское подданство. Проживал, к слову, в одном доме с русским белоэмигрантом Максимовым, о котором мы еще расскажем читателю. Обратился к запросом к местным властям насчет разрешения на ведение врачебной практики в Джидде. Департамент здравоохранения таковое ему выдал. Врачем, как вспоминали работавшие в Джидде англичане, зарекомендовал себя хорошим; пользовался уважением среди горожан.
Весомый вклад, помимо здравоохранения, внесли россияне и в создание воздушного флота Саудовской Аравии. Первые двое русских авиаторов-белоэмигрантов, летчик Николай Филиппович Найденов и авиатихник Максимов, прибыли в Джидду 3 июня 1934 г. (по приглашению правительства Саудовской Аравии) для проверки технического состояния оказавшихся в распоряжении молодого государства трофейных летательных аппаратов и приведения их в порядок.
18 ноября 1934 г. в Та’иф, где шло строительство первой в королевстве базы ВВС, приехали еще двое руссских специалистов из числа белоэмигрантов, пилот Кучлавский (по другим источникам – Кушлянский) и механик Маковецкий. Вместе с Найденовым и Максимовым они занялись обучением национальных кадров летному мастерству и навыкам обслуживания и ремонта самолетов.
Один из них русские специалисты привели в порядок через месяц, и 2 июля 1934 г. состоялся первый полет самолета королевского авиаотряда – из Джидды в Та’иф. За штурвалом находился Николай Найденов.
С базы ВВС в Та’ифе саудовские авиаторы – при участии в их подготовке русских специалистов – совершили свои первые полеты. По поручению саудовской стороны группа русских специалистов во главе с Найденовым провела в 1936 г. и осмотр технического состояния трех закупленных еще в 1929 г. самолетов Wapiti. После чего их разместили на базе в Та’ифе, и стали использовать для обучения саудовских летчиков.
В 1937 г. в Джидде, в присутствии короля Ибн Са’уда, состоялся первый воздушный парад (с участием шести самолетов; четыре из них пилотировали саудовские летчики).
Под руководством Найденова, саудовские пилоты освоили моноплан, подаренный королю Ибн Са’уду французским правительством (был переоборудован под воздушную карету скорой помощи для нужд правящего семейства Аль Са’уд).
Как сложились судьбы авиаторов-россиян, стоявших у истоков саудовской авиации, неизвестно. Знамо только, что в ходе проведенного исследования сотрудники журнала «Русские Эмираты» обнаружили имя капитана Николая Найденова в списке 753 россиян-эмигрантов, погребенных на кладбище греческого монастыря Святого Георгия в Старом Каире (скончался 28 марта 1947 г., в возрасте 56 лет). Там же похоронена (годом позже) и его жена – Найденова Лидия Анисимовна (124).
Сохранились во времени и сведения о том, что русские летчики и авиатехники служили также и у шарифа Хусейна, главы Дома Хашимитв, потесненного из Хиджаза Ибн Са’удом. Так, еще до заключения правительством Ибн Са’уда контракта с Максимовым, на него, работавшего тогда таксистом в Каире, выходил сам Лоуренс Аравийский. Предлагал заняться поддержанием технического состояния аэропланов короля Хусейна. Обещал хорошую зарплату и дом в Хиджазе. Максимов приглашение принял. Но после отречения короля Хусейна от власти Хиджаз покинул и возвратился в Каир.
Состоял на службе у короля Хусейна и русский пилот – Николай Широков. Принимал участие в боевых действиях Хашимитов с Са’удитами. Погиб 18 января 1925 г. – вследствие преждевременного взрыва самодельной бомбы, находившейся на борту его аэроплана. Воины-бедуины Ибн Са’уда отсекли ему голову, надели на пику и носились с ней, показывая ихванам-сотоварищам, что «летающий дьявол», как они прозвали изрядно досаждавшего им русского летчика, не так уж и страшен.
Джидда начала 1930-х годов (в описании С. Матюшкина, о котором упоминает в своей книге «Несостоявшееся партнерство»
B. В. Наумкин) – это город с населением в 60 тыс. чел., «с улицами без названий и домами без нумерации». Тамошний дворец Ибн Са’уда располагался «примерно в одном километре от города». В этом дворце, где «помещался и гарем короля», он «останавливался, когда приезжал на побережье». Повествуя о жителях Джидды,
