25 ноября 1940 г., по возвращении в Москву, В. М. Молотов (после консультаций с И. В. Сталиным) пригласил к себе немецкого посла Вернера фон дер Шуленбурга и просил сообщить в Берлин, что советское правительство готово было бы принять проект о пакте четырех держав относительно «политического сотрудничества и взаимной экономической поддержки». Возможность присоединения к Тройственному пакту оговаривал рядом условий, а именно:
1) немедленным выводом немецких войск из Финляндии;
2) заключением пакта о взаимопомощи между Советским Союзом и Болгарией, и размещением советских военных баз внутри полосы Босфора и Дарданелл (Сталин намеревался ввести советские войска в Болгарию, поэтому Москва предлагала подписать в рамках «пакта четырех» протокол относительно военных и дипломатических мер на случай «оппозиции этим планам со стороны Турции»);
3) отказом Японии от концессий на добычу угля на Северном Сахалине;
4) признанием зоной территориальных устремлений Советского Союза область к югу от Батуми и Баку в направлении Персидского залива (имелись в виду Турция, Северный Иран и Ирак). Москва предлагала также приложить к «пакту четырех» пять секретных протоколов, три из которых фиксировали бы согласие остальных участников пакта с вышеизложенными условиями СССР (21).
Из сказанного выше видно, что Иран, Восточное побережье Персидского залива и район мосульских нефтепромыслов в Ираке занимали в 1940-е годы видное место на шкале внешнеполитических приоритетов СССР.
Формулировку В. Молотова о заинтересованности СССР в направлении от линии Батуми-Баку в сторону Персидского залива на Западе впоследствии интерпретировали не иначе как одну из форм проявления «извечного стремления России к теплым морям». При этом непременно упоминали, как справедливо отмечает в своей работе «Россия на Ближнем и Среднем Востоке: от мессианства к прагматизму» А. Васильев, и пресловутое «завещание Петра Великого», наставлявшего, дескать, потомков своих продвигаться к теплым морям. Известно, однако, что «завещание» сие было сфабриковано французами и опубликовано по личному распоряжению Наполеона, выдававшего себя за защитника мусульман Востока от вожделений в отношении их земель со стороны Англии и Российской империи.
10 декабря 1940 г. коллегия НКИД СССР приняла решение «считать целесообразным с января 1941 г. возобновить деятельность представительства СССР в Саудовской Аравии» (22). Однако претворить его в жизнь не удалось. Причиной тому – и изменившийся подход к Москве самого Ибн Са’уда, и соответствующее влияние на него США и Англии, двух стратегических партнеров саудовского короля, крайне незаинтересованных в «возвращении Советского Союза» в Саудовскую Аравию.
Не без их участия, думается, произошли изменения и во взглядах Эр-Рияда на нацистскую Германию. Когда в начале 1940-х годов, рассказывает в своем исследовании российско-саудовских отношений историк Ат-Турки, «германский представитель в Джидде Ф. Гробба обратился к Ибн Са’уду с запросом о предоставлении его стране концессии на разработку полезных ископаемых на побережье Красного моря», то король на обращение немцев отреагировал отрицательно. Не увенчались тогда успехом, замечает Ат-Турки, и «попытки Гитлера установить личные контакты с Ибн Са’удом». Так, послание соответствующего содержания, направленное ему Гитлером в 1941 г., Ибн Са’уд вообще «умолчал» (23).
В том же 1941 г. король Саудовской Аравии расторг Договор о дружбе с Германией, разорвал дипломатические отношения с Берлином и выслал из Джидды гитлеровского посланника, а в феврале-марте 1945 г. объявил войну Германии и Японии. С Италией, к слову, Ибн Са’уд оборвал дипотношения еще в 1942 г.
Во время Второй мировой войны никаких контактов между Советским Союзом и Саудовской Аравией не происходило. Но вот отношения Эр-Рияда с Соединенными Штатами упрочились. В 1943 г. американское правительство объявило Саудовскую Аравию страной, имеющей жизненно важное значение для США, их политико-экономических интересов, и распространило на королевство, как мы уже упоминали в этой книге, закон о ленд-лизе.
Важным событием в американо-саудовских отношениях, способствовавшим дальнейшему их сближению, стала встреча (14 февраля 1945 г.) президента Франклина Рузвельта с королем ‘Абд ал-‘Азизом на борту крейсера «Квинси» (Quincy). Возвращаясь из России, с Ялтинской конференции, самолет президента США сделал остановку в Египте, где в районе Большого Горького озера на Суэцком канале Ф. Рузвельт и принял на борту американского крейсера саудовскую делегацию. Подготовкой этой встречи занимался американский посол в Джидде Уильям Эдди (занимал эту должность с 1944 по 1946 гг.) Обсуждал данный вопрос и согласовывал дату встречи напрямую с Ибн Са’удом, дабы информация о ней не просочилась к англичанам. В ночь окончания Ялтинской конференции Рузвельт уведомил Черчилля, что через пару дней повстречается с Ибн Са’удом. Говорят, что эта новость буквально ошеломила английского премьер-министра. И он тут же дал указание своему послу в Джидде, чтобы тот постарался договориться с Ибн Са’удом насчет его с ним встречи до проведения таковой с Рузвельтом. Задумка не удалась. Первым, с кем встретился Ибн Са’уд, был Рузвельт. Отправился Ибн Са’уд в район Большого Горького озера 12 февраля 1945 г., в 16.30, из Джидды, на американском эсминце «Мёрфи» (Murphy). Об отъезде короля мало кто знал, даже его гарем, с которым он прибыл в Джидду, и тот был не в курсе дела. Предстал Ибн Са’уд перед капитаном корабля с небольшой группой сопровождавших его лиц, в которую входили только несколько его сыновей и ‘Абдалла Сулайман, министр финансов, но с множеством слуг и со стадом овец, численностью в сто голов. Изумленному капитану заявил, что овцы предназначены для приготовления пищи, и что есть «несвежее мясо», то есть законсервированное, из банок, либо замороженное, из холодильных камер, он не привык. После долгих довольно-таки переговоров компромисс был все-таки достигнут. Капитану удалось договориться, чтобы на борт судна погрузили только семь овец. На палубе корабля для Ибн Са’уда был разбит шатер, а к столу ежедневно забивали овцу.
На встрече с Рузвельтом, когда речь зашла о Палестине и президент США поинтересовался, как, по мнению Ибн Са’уда, можно было бы решить «еврейский вопрос», то король, не задумываясь, сразу же сказал, что сделать это можно было бы за счет немцев. И уточнил: путем передачи евреям земель немцев, от рук которых они страдали. После чего добавил: ведь не арабы же Палестины уничтожали евреев, а немцы. И потому он никак не может понять, почему американский президент хочет спасти немцев от последствий их же действий в отношении евреев. Обустроить евреев, говорил Ибн Са’уд, можно было бы, и расселив их среди стран-победителей в войне с Гитлером, распределив их между ними. Но вот Палестина, по его разумению, и так уже принявшая у себя достаточное количество евреев, должна была быть в этом списке последней. Беседа продолжалась пять часов. Рузвельт обещал Ибн Са’уду, что не допустит ни одной враждебной акции со стороны США в отношении арабского народа. Заявил, что приветствует план Ибн Са’уда направить в страны Запада миссию, дабы разъяснила она европейцам арабскую точку зрения на Палестину. Расстались Ибн Са’уд с Рузвельтом друзьями, проникшись чувствами глубокой симпатии и уважения друг к другу. В память об этой встрече президент Рузвельт подарил королю 24-местный Douglas Dakota DC-3, считавшийся одним из самых удачных самолетов транспортной и пассажирской авиации того времени. Воздушный лайнер доставили в Джидду в апреле 1945 г., а в сентябре 1945 г. король смог лично убедиться в его достоинствах, совершив на нем перелет из Афифа в Эль-Хавийю, что вблизи Та’ифа.
