В тот же день, по окончании трансляции вечерней проповеди по мекканскому радио, население королевства официально уведомили о том, что дела правительства, согласно повелению короля, переданы в руки наследного принца Файсала, который отныне и будет заниматься всеми текущими делами в королевстве. Вскоре (31 марта) был опубликован и соответствующий королевский декрет, гласивший что «полная ответственность в наблюдении над осуществлением всей административной власти в том, что касается внешних и внутренних, а также финансовых дел» предоставлена главе кабинета министров, наследному принцу Файсалу.
Позже он не раз говорил, что если бы только знал, насколько плачевным было финансовое состояние королевства, то никогда бы не решился занять пост премьер-министра, доверенный ему королем по настоянию членов семейства Аль Са’уд и улемов. И пояснил, что когда он решил проверить наличие денег в казне, чтобы покрыть текущие расходы, то обнаружил в ней только 317 риалов, что составляло тогда меньше 100 долл. США.
Надо сказать, что с тех самых пор «выражение 317 риалов» сделалось у саудовцев чуть ли не поговоркой. Им они обозначают и свое стесненное, или «худое» в речи аравийцев, финансовое положение, и многое другое. Так, будучи в Эр-Рияде и задав вопрос местному жителю о том, как обстоят его дела, можно услышать в ответ: «На 317 риалов», что значит, что хотелось бы лучшего.
О том, что финансовое состояние королевства было критическим, говорит и отказ принцу Файсалу в предоставлении займа (на сумму в 25 млн. саудовских риалов) крупнейшим в то время финансовым институтом Саудовской Аравии – Национальным коммерческим банком. И причиной тому – невыполнение заемщиком, королем Са’удом, взятых на себя обязательств по возврату денег по нескольким ранее уже выданным ему банком займам.
Владел этим банком, как сообщают саудовские историки, Салим ибн Махфуз, южноаравиец, родом из Хадрамаута. Как и многие другие его соотечественники из того тогда еще султаната в Южной Аравии, он решил попытать счастья на Севере – в Джидде или в Мекке. Начав клерком в меняльной конторе на рынке, прееуспел и создал Национальный коммерческий банк, один из крупнейших сегодня в мире.
Следует отметить, что целый ряд нынешних известных саудовских бизнесменов являются потомками тех хадрамаутцев, которые в 1930-х годах в поисках удачи подались в Саудовскую Аравию. Бизнес-колыбелью своих торговых родов они называют бойкий рынок Джидды. Наиболее именитые из них – это семейные кланы ал-‘Амуди, Бен Ладан, Бен Загр и Барум.
Как бы то ни было, но принцу Файсалу удалось все же и получить заем (правда, у другого банка), и договориться с АРАМКО, чтобы компания выступила его гарантом и помогла ему решить вопрос с отсрочкой платежей, подлежавших к выплате банкам Нью-Йорка (тех самых упоминавшихся нами $92 млн.). Дабы поправить ситуацию с финансами, он ввел временный запрет на приобретение новых автомобилей членами правящего семейства, равно как и на вывоз капитала из страны. Аннулировал субсидии, установленные королем Са’удом для ряда арабских стран, в том числе для Иордании (в размере 5,5 млн. фунтов стерлингов).
Тогда же был сверстан и первый, как сообщали английские дипломаты, достойный похвалы, государственный бюджет королевства, предусматривавший сокращение расходов государства до уровня его доходов. Установлены бюджетные субсидии для членов королевского семейства. Траты, превышавшие размер этих субсидий, они должны были покрывать за счет их личных сбережений. Сумма, выделявшаяся из бюджета на содержание короля и его двора, определялась в размере 258 млн. саудовских риалов, что составляло примерно 18 % бюджета королевства в 1,4 млрд. риалов. Широкие полномочия получило созданное принцем Файсалом Денежное агентство Саудовской Аравии, в котором все саудовские банки должны были размещать впредь 15 % их активов.
Меры, предпринятые принцем Файсалом привели к тому, что уже в ноябре 1958 г., то есть через восемь месяцев после того, как управление всеми текущими делами перешло в его руки, легендарные 317 саудовских риалов в казне королевства превратились в 60 млн. риалов. И в 1960 г. бюджет королевства, впервые в его истории, оказался сбалансированным. В несколько раз увеличились золотой запас страны и резервы свободно конвертируемой валюты.
Следует, думается, отметить и то, что при деятельном участии саудовского правительства, когда его возглавлял принца Файсал, была создана ОПЕК. Объявление об образовании Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), в которую вошли на момент ее становления Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Кувейт и Венесуэла, то есть пять стран, контролировавших в то время 80 % мирового экспорта нефти, прозвучало 14 сентября 1960 г., в холле Багдадского муниципалитета, по окончании встречи представителей «нефтяной пятерки». Проходила она в Багдаде, 10–14 сентября. Начало ее деятельности датируется январем 1961 года. Первым руководителем ОПЕК стал иранец Фуад Рухани (1907–2004; занимал этот пост с 21 января 1961 г. по 30 апреля 1964 г.). Цель создания ОПЕК состояла в том, чтобы «семь сестер», как называли семь крупнейших в то время транснациональных компаний, занимавшихся переработкой нефти, не могли, сговорившись, оказывать давление на ту или иную из стран «нефтяной пятерки», дабы снизить закупочные цены на нефть. Дело в том, что, исходя именно из закупочных цен на нефть они выплачивали в странах «пятерки» и налоги, и ренту за право разработки их природных ресурсов.
Принц Файсал, отмечают хронисты Дома Са’удов, разительно отличался от своего брата-короля. Никаких разодетых в дорогие одежды телохранителей; никаких оркестров и фанфар при передвижении на автомобиле из резиденции в рабочий дворец. Никаких вычурных дорогих дворцов. Жилища его, сообщают историки, были простыми; дети – неиспорченными. Много времени, опять-таки в отличие от короля Са’уда, он отдавал службе. Частенько допоздна засиживался в офисе; по всем сложным вопросам советовался с братьями. И потому правительство Саудовской Аравии при нем кардинальным образом изменилось – превратилось из бутафорного и декоративного, каким было, когда главой его являлся король Са’уд, в эффективно действующее и наделенное широкими полномочиями.
Вместе с тем, политика жесткой экономии привела к замедлению коммерческой деятельности в стране, к закрытию проектов экономического развития и к росту безработицы. Деньги из казны принц Файсал отпускал только на развитие сети дорог. Большие вложения делал в иностранные банки. В 1960 г. $83 млн. разместил в Международном банке, и еще $55 млн. – в Международном валютном фонде. Всем теми недочетами и недоработками, иными словами негативом, что, наряду с позитивом, присутствовал все же в деятельности принца Файсала, равно как и недовольством кое-кого из своих братьев-принцев, предложения о реформах которых (Талала и Наввафа) он отклонил, не преминул воспользоваться король Са’уд. Помыслов насчет того, чтобы возвратить в свои руки управление текущими делами в государстве он не оставлял. Поддерживал в этих целях теплые отношения с племенной аристократией и частью улемов, которых щедро одаривал и гостеприимно принимал в своем дворце Насирийа.
В ноябре 1960 г., почувствовав колебания в настроениях ряда членов в правящем семействе в отношении наследного принца, король Са’уд изменил тактику поведения и перешел в наступление. Стал требовать, чтобы о заседаниях правительства принц Файсал его непременно информировал, чтобы без согласия короля, носителя верховной политической власти в стране, эмиров городов, областей и округов не назначал, а бюджеты, сверстанные его правительством, направлял ему на утверждение. Проект королевского декрета о бюджета на новый год, представленный Файсалом 18 декабря 1960 г., вообще отказался подписывать – из-за отсутствия в нем, как заявил, деталей касательно всех расходов.
