Возможность прямого военного вмешательства СССР в дела государств зоны Персидского залива была маловероятной, и, прямо скажем, чисто гипотетической. Однако для Вашингтона и его союзников в данном районе мира в лице нефтедобывающих монархий Аравии советское военное присутствие в непосредственной близости от бассейна Персидского залива, «энергетической кладовой мира», имело важное геополитическое и военно-стратегическое значение. Учитывался американцами и их партнерами в Аравии и арсенал военных возможностей СССР в НДРЙ и в Эфиопии, а также присутствие отряда советских военных кораблей в Индийском океане (до 1987 г. он состоял из 15–20 кораблей). К 1988 г. в НДРЙ и Эфиопии насчитывалось около 8 тыс. советников из СССР и с Кубы.
В Адене базировалось подразделение советских ВВС, осуществлявшее не менее одного рекогносцировочного полета в неделю – в целях наблюдения за американскими судами в близлежащих водных акваториях. Там же размещался корпус советских военных советников, численностью более 1 тыс. человек. Суммарная помощь Советского Союза Эфиопии составила, к слову, 4 млрд. долл. США. Штат советских военных советников в этой стране насчитывал 1,7 тыс. человек (38).
В США опасались (и опасения эти разделяли и в Саудовской Аравии, и в других монархиях Аравии), что свои «плацдармы» в НДРЙ и Эфиопии Москва может использовать – в нужный для себя момент – для установления плотного контроля над Баб-эль-Мандебским проливом, одной из важнейших судоходных артерий мира. Достаточно сказать, что к середине 1980-х годов через Баб-эль-Мандебский пролив ежегодно проходило 325 млн. тонн грузов, то есть примерно 10 % мирового торгового судоходства (до 45 судов ежедневно). Для сравнения отметим, что грузопоток через этот пролив на одну треть превышал тогда тот, что шел, например, через Панамский канал.
Не исключали в то время в Вашингтоне и в Эр-Рияде и того, что в случае объединения обеих частей Йемена (Севера и Юга, ЙАР и НДРЙ) на юге Аравийского полуострова могло образоваться крупное государство, связанное с Советским Союзом тесными отношениями, в том числе и в военно-оборонной сфере. В ЙАР тогда находилось 350 советских военных советников, а в НДРЙ – 1100.
С учетом всего перечисленного выше Эр-Рияд на «инициативу Брежнева» отреагировал отрицательно.
Напряженная обстановка, складывавшаяся в зоне Персидское залива в 1980-е годы вследствие восьмилетней ирано-иракской войны, создала угрозу международному судоходству, а также безопасности арабских стран Прибрежной Аравии, выступивших на стороне Ирака. Все это и определило постановку в повестку дня деятельности аравийских монархий вопроса о налаживании сотрудничества и координации действий между ними в целях обеспечения национальной обороны и безопасности, а также для отстаивания коллективными усилиями своих интересов на международной арене – в областях мировой политики и экономики. Результатом их консультаций по данному вопросу стало появление в 1981 г. на политической сцене зоны Персидского залива первой в истории этого района мира региональной организации многоплановой направленности – Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).
СССР на образование ССАГПЗ реагировал отрицательно. Объединение шести монархических стран Аравии в целях обеспечения коллективными усилиями собственной защиты и безопасности Москва восприняла исключительно как движение Аравии в сторону дальнейшего наращивания военно-политического сотрудничества с США. В документах МИД СССР по этому вопросу указывалось, что формирование Совета сотрудничества – «не есть шаг в правильном направлении» (формулировка Георгия Марковича Корниенко, тогдашнего первого заместителя министра иностранных дел СССР).
Главная задача советской дипломатии применительно к нефтедобывающим монархиям Аравийского полуострова состояла в том, чтобы путем политических контактов с ними не допустить превращения Совета сотрудничества в еще один военно-оборонный пакт с ярко выраженной прозападной ориентацией. В русле такой установки внешнеполитическим отделом ЦК КПСС совместно с МИД СССР вынашивалась идея созыва региональной конференции по вопросам безопасности и сотрудничества с участием в ее работе СССР и США. Впервые эту идею высказал в интервью кувейтской газете «Ас-Сийаса», в мае 1981 г., Леонид Митрофанович Замятин (1922–2019), тогдашний заведующий Отделом международной информации ЦК КПСС. В Эр-Рияде и других столицах стран-членов ССАГПЗ она понимания не встретила; ее там восприняли как проявление настроенности Москвы на превращение района Персидского залива в территориальную зону «кондоминиума сверхдержав» (39). Опасения стран-членов ССАГПЗ на этот счет еще больше усилились в связи с заключенным тогда же (весной 1981 г.) трехсторонним соглашением между НДРЙ, Ливией и Эфиопией, то есть между политическими партнерами СССР на Ближнем Востоке, о сотрудничестве. Суть соглашения состояла в налаживании взаимодействия «просоветской тройки», как эти страны фигурировали в средствах массовой информации стран-членов ССАГПЗ, во всех сферах деятельности, в том числе в областях обороны и безопасности.
В апреле 1981 г., чтобы снять обеспокоенность советского руководства в связи с созданием Совета сотрудничества, Москву посетил шейх Сабах ал-Ахмад ал-Джабир Аль Сабах (1929–2020), занимавший в то время посты заместителя премьер-министра Кувейта и министра иностранных дел. Во время беседы с А. Громыко шейх Сабах критически отзывался о региональной политике НДРЙ, союзника Москвы в Аравии. Поднимал вопрос об оказании советским руководством влияние на Аден – в целях урегулирования отношений Южного Йемена с Оманом. Дабы таким образом, если не стабилизировать полностью, то хотя бы разрядить обстановку на юге Аравийского полуострова. А. Громыко, в свою очередь, делал акцент на военных льготах США в Султанате Оман, что, как он отмечал, также не способствовало снятию напряженности в складывавшейся там обстановке. При этом А. Громыко подчеркивал, что, по мнению СССР, наличие у Запада военных льгот в странах Залива, не говоря уже об обустраиваемых там военных базах Запада, – не в интересах дела мира и стабильности. Что ответственность за обеспечение безопасности в данном районе мира должна быть прерогативой государств, там расположенных. Москва, говорил А. Громыко, готова была бы провести соответствующую работу с руководством НДРЙ при условии нормализации странами-членами ССАГПЗ отношений с СССР (40). Такая постановка вопроса квалифицировалась арабами Залива как «политический шантаж».
Начало диалога с Москвой по вопросу о нормализации двусторонних отношений Саудовская Аравия инициировала в 1982 году. Стороны договорились об организации «контактного канала» в Лондоне или Париже для обмена информацией по актуальным региональным проблемам.
В том же 1982 г. Москву посетил (2–4 февраля), в составе «комитета семи» ЛАГ, министр иностранных дел Саудовской Аравии Са’уд ибн Файсал. Его приезд в Москву совпал с 50-летней годовщиной визита в СССР принца Файсала ибн Са’уда, отца принца Са’уда. Во время встречи с А. Громыко руководитель саудовского внешнеполитического ведомства по собственной инициативе поднял вопрос о советско-саудовских отношениях. Высказал мнение, что их состояние «не вполне соответствовало» на тот момент ни настроениям, ни потребностям в отношении таковых ни в Эр-Рияде, ни в Москве. Напомнил о саудовском предложении установить между странами «доверительный контакт по постоянному каналу связи», который мог бы осуществляться через послов обеих стран в Лондоне или в Париже.
