Сана’а’ – это город, где в отсутствие мужа своего правила, «как мужчина, твердо и по уму», прекрасная и мудрая царица ‘Арва. В Йемене она столь же известна и почитаема, как царица Билкис (царица Савская), владычица царства Саба’, умом и красотой своей пленившая царя Соломона. Скончалась красавица ‘Арва, супруга имама северных племен Йемена и дочь владыки ‘Адана (Адена), в 1138 г., в возрасте 92 лет. Тело ее покоится в гробнице, расположенной в одной из красивейших мечетей Йемена.
Численность населения Йеменского Королевства во времена командировки в эту страну Г. Астахова составляла 1,750-1,950 млн. человек. В Ходейде, к примеру жительствовало 12 тыс. чел., а в Мохе, некогда «мировой столице кофе», – всего 400 человек. Еврейская диаспора, по оценке Г. Астахова, насчитывала «до 15 тыс. человек». Около 60 % населения страны приходилось на «оседлых скотоводов» и землепашцев; 5-10 % – на ремесленников; и 15 % – на «самый активный слой общества», то есть на торговцев.
В 1928 г. в Йеменском Королевстве, как указывали в своих донесениях советские дипломаты, было «около 200 владетельных шейхов, крупных и малых». В Тихаме, на побережье Красного моря, проживало около 1 млн. человек, объединенных в 13 межплеменных союзов, а в горной части страны – 750 тыс. чел., входивших в 28 конфедераций племен (18).
На склонах горы Джабаль Никкум, лежащей у г. Сана’а’, рассказывают в своих «Экономических очерках о Йемене» М. Аксельрод и Н. Белкин, имелись залежи агата, оникса, халцедона и других «ценных камней». Разрабатывались месторождения алебастра. Алебастровые глыбы распиливали на тонкие пластины, расписывали красками и вставляли в окна вместо стекол. Процветало ткацкое ремесло. Йеменские ткани пользовались в Аравии широким спросом. Районы Забида и Бейт-эль-Факиха, где располагались плантации индиго и хны, славились изготовлением красителей. Тихама считалась центром кожевенных ремесел. Жители тамошние специализировались на выделке кож и изготовлении из них седел и сандалий, сбруй, широких поясов, за которыми йеменцы носят свои национальные кинжалы, и кожухов для воды. В горной части страны занимались обработкой ценных камней и изготовлением ювелирных украшений (ремесло это держали в своих руках евреи).
Напомним читателю, что переговоры по выработке текста первого советско-йеменского договора проходили в г. Сана’а’ в июне-июле 1928 года. Во время аудиенции у имама Г. А. Астахов вручил ему письмо наркома иностранных дел Г. В. Чичерина (от 08.05.1928 г.). В нем говорилось о готовности советского правительства к нормализации торговых и политических отношений между двумя странами. Податель письма сего, г-н Астахов, писал Г. Чичерин, «готов будет выслушать Ваши пожелания относительно торговли и других вопросов». В знак дружбы между народами Йеменского Королевства и Советского Союза, их нерушимости и прочности Г. Астахов передал имаму Йахйе памятный подарок от советского правительства – обоюдоострый меч.
В ходе переговоров с йеменским властями Г. Астахову, согласно инструкции Л. М. Карахана от 07.05.1928 г., надлежало «закрепить возможность постоянной работы в Йемене нашей торговой агентуры». До направления в Йемен «политического представительства» она должна была временно исполнять также функции «по обеспечению наших политических интересов в Йемене».
Йемен, как явствует из этой инструкции, рассматривался советским руководством в качестве одного из звеньев в цепи восточных государств, которые, по замыслу Москвы, должны были противостоять на Востоке противникам Советского Союза в лице крупных держав, и прежде всего Англии. Всячески содействуя «укреплению политической и экономической самостоятельности Йемена», подчеркивалось в инструкции, следовало ориентировать руководство Йемена на установление «дружественных и тесных связей с Ибн Саудом, Турцией, Персией, Афганистаном и Абиссинией, подводя всех их к идее о целесообразности сближения восточных государств» в целях укрепления их международного положения (19).
Следует отметить, что еще до начала переговоров по выработке текста советско-йеменского договора Советский Союз по просьбе Йемена исполнял роль посредника, если так можно сказать, между Йеменом и международным сообществом. В письме полпреду СССР в Германии Николаю Николаевичу Крестинскому (1883–1938), к примеру, Л. Карахан обращался со следующим поручением: «.Йеменское правительство просит нас поднять в европейской прессе кампанию против воздушных налетов англичан на Йемен и вообще английского нажима на эту страну. Направляю Вам несколько экземпляров. номера йеменской газеты и прошу распорядиться о передаче этого номера. в редакцию тех газет, которые могли бы это использовать» (20).
О первой аудиенции у йеменского короля Г. Астахов вспоминал так. Во дворце имама, где располагались покои короля и его канцелярия, проживал в свое время турецкий генерал-губернатор. Советскую делегацию проводили в «большую, убранную коврами комнату в полуевропейском стиле, с креслами и столом». Встреча началась беседой с Рагиб-беем, человеком, отвечавшим за связи Королевства с внешним миром. Буквально через несколько минут вошел имам. Мы приподнялись с кресел, «поздоровались по-европейски» и потом все вместе уселись за стол. Такая встреча иноземцев, как выяснилось впоследствии из разговора с Рагиб-беем, являлась дворцовой формой приема «иноверцев», хорошо продуманной протокольной службой короля. Дело в том, поясняет Г. Астахов, что имаму не к лицу было «вставать перед “неверными”», но в то же время ему не хотелось и выглядеть человеком невоспитанным, «встречая своих гостей сидя». Поэтому и появилась такая форма, «не задевавшая достоинства ни той, ни другой стороны».
Имам Йахйа, делится своими впечатлениями Г. Астахов, одетый в халат, с саблей на поясе и с четками в руках, напоминал собой «персонаж из библейских времен». Слегка тучный, с окладистой бородой, он был «активен, внимателен и восприимчив в разговоре». Глаза его, то и дело, «перебегали с одного собеседника на другого». В качестве толмача выступал Рагиб-бей. То, что говорил имам, он переводил на французский язык, а то, что мы, – на арабский.
Имам был человеком, «ни разу в жизни своей не побывавшим за границей», но, вместе с тем, «прекрасно ориентировавшимся в проблемах мировой политики» и досконально знавшим обо всем, что происходило в его королевстве. Вполне обоснованно, замечает Г. Астахов, имам Йахйа мог сказать о себе, что государство – это он. «В руках его находились армия и государственный аппарат, казна и неисчислимое личное богатство в виде запасов золота и сокровищ, унаследованных от предков». Ему принадлежали «лучшие земли в стране, лучшие дома и сады в столице и близ нее». В его «закрома стекалась лучшая часть ежегодного кофейного урожая». К нему перешло «все изъятое у турок имущество». Он владел и «зачатками индустрии» в столице: «электростанцией, типографией, купленным у итальянцев оружейным заводиком, хлопкоочистительной машиной и мельницей». Смело можно утверждать, резюмирует Г. Астахов, что имам Йахйа не только величаво царствовал в своем королевстве, но и умно управлял им.
Согласно завету предков, отмечает Г. Астахов, имам зейдитов (наиболее умеренная ветвь шиитов) «должен выделяться доблестью, мужеством и благочестием». И все это имаму Йахйе было присуще сполна. В подчинении у него находилось в то время не менее двух тысяч шейхов.
