Из служебной записки заведующего Отделом Ближнего Востока НКИД Сергея Костантиновича Пастухова (1887–1940) на имя Льва Михайловича Карахана от 18.04.1929 г. следует, что вопрос этот для Йемена был в то время непростым. И суть просьбы имама Йахйи по нему заключалась в том, чтобы с учетом сложной для Йемена внешнеполитической обстановки, не позволявшей принять в г. Сана’а’ дипломатического представителя СССР, «советская сторона сочла бы возможным назначить кого-либо из советских граждан, занимающихся торговлей в Йемене, временно исполнять обязанности такого представителя». С учетом просьбы йеменцев С. К. Пастухов предлагал «облечь функциями посредника между правительствами СССР и Йемена» Карима Хакимова, сделав его на время «советским купцом». «Тов. Хакимов, – отмечал С. Пастухов, – будет иметь мандат от “Ближвостгосторга” [Экспортно-импортной конторы Госторгов по торговле с Турцией и Ближним Востоком], и формально. считаться генеральным уполномоченным “Ближвостгосторга” в Йемене». На самом же деле «коммерческая ответственность» за все торговые операции с этой страной «будет лежать на т. Белкине. По существу, т. Хакимов будет выполнять функции полпреда.» (1).
Политбюро ЦК ВКП (б) на заседании 9 мая 1929 г. (Протокол № 79) приняло «предложение НКИД утвердить генеральным представителем СССР (генеральным уполномоченным “Ближвостгосторга”) в Йемене т. Хакимова К. А.» (он в то время находился на лечении в Германии) (2).
В письме от 13 мая 1929 г. Л. М. Карахан информировал руководство Наркомата внешней торговли (НКВТ), что на основании решения Политбюро т. Хакимов, работавший советским дипломатическим представителем в Хиджазе, «командируется в Йемен торговым представителем СССР». Подчеркнул, что так как «йеменское правительство специально просило», чтобы советский представитель в Йемене «в глазах внешнего мира был только “купцом”», то НКИД и «поставил в Инстанции [Политбюро] вопрос о назначении т. Хакимова генеральным представителем “Ближвостгосторга”, то есть той организации, которая ведет торговлю в Йемене» (3). Представительство “Ближвостгосторга”, сообщал Л. М. Карахан, планируется открыть (с учетом всего сказанного выше) в г. Сана’а’, а контору – в г. Ходейда, в центре экспортно-импортных операций Йемена.
В 1928 г., когда велись переговоры о заключении советско-йеменского Договора о дружбе и торговле, коммерческая деятельность СССР в Аравии, по расчетам советских специалистов, «могла дать товарооборот в 1–2 млн. руб.» (4).
Общий товарооборот Йеменского Королевства за 1927–1928 финансовый год, как явствует из донесений М. Аксельрода и Н. Белкина, составил 26,5 млн. талеров Марии Терезии (или 2,550 млн. фунтов стерлингов). Из них 15 млн. талеров пришлось на ввоз и 11,5 млн. – на вывоз (талер Марии Терезии приравнивался тогда к 90 коп.) (5).
Главными «торговыми воротами» Йеменского Королевства выступала в то время Ходейда. Через этот порт осуществлялось до 70 % импорта и более 80 % экспорта. Основными товарами вывоза являлись:
1) кофе – 29 937 мешков (по 80 и 100 кг. зерен в мешке);
2) кожсырье – 6 121 свертков-связок (по 150 кг. в свертке для тяжелого кожсырья и по 200 шт. в связке для мелких кож);
3) хенна (лавсония неколючая, из листьев которой получают хну) и сенна (лечебное дикорастущее растение), а также овечье масло и мед.
Монопольное положение на рынке продовольственных товаров занимала Индия. Она поставляла в Йеменское Королевство 100 % ввозимых в страну муки, риса и пряностей, и 75 % сахара. Роль Англии в торговле с Йеменским Королевством, несмотря на то, что британские промышленные товары с местных рынков активно вытесняли Германия и Япония, все еще оставалась весомой. В рассматриваемый нами отчетный период (1927/1928) ее доля в суммарном ввозе мануфактуры составляла 50 %, а керосина – 45 % (6).
Участие Советского Союза во внешней торговле Йеменского Королевства до заключения Договора о дружбе и торговле было незначительным. На долю СССР приходилось всего лишь 2,3 % импортируемого в страну сахара и 3,5 % муки. Главной причиной тому – отсутствие регулярного пароходного сообщения. В 1927/1928 фин. году Ходейду посетило 108 пароходов. Из них 65 – под английским флагом, 34 – под итальянским и лишь одно торговое судно – под советским флагом.
Вывоз йеменского кофе, главной экспортной статьи королевства, если судить по отчетам Н. Белкина и М. Аксельрода, держали в своих руках три итальянских торговых общества: «Italia-Arab», «Societa Coloniala» (на 300 тыс. талеров в год) и «Братья Петруцци» (на 180 тыс. талеров в год) (7).
Поскольку речь зашла о кофе, то представляется обоснованным упомянуть о том, что до конца XVI века Йемен являлся единственным поставщиком кофе в мире. Слово «кофе», в арабском языке «кагва», произошло от названия эфиопской провинции Каффа, родины кофе. Оттуда кофейные кусты завезли в Йемен. Появление первых кофейных плантаций в Йемене тамошние предания связывают с шейхом ‘Умаром ал-Шадли. Имя этого человека йеменцы и по сей день поминают в утренних молитвах. Вывоз кофе из Йемена шел через порт Моха. Отсюда – и название широко известного в мире сорта кофе «мокка». Само слово «мокка» появилось на свет вследствие неправильного произношения названия порта Моха французскими моряками, хаживавшими с «кофейными экспедициями» в Йемен.
Европейцев с историей открытия кофе познакомил французский дворянин де Ля Рок. В своей книге «Путешествие в Счастливую Аравию» он изложил легенды и предания, связанные с кофе, услышанные им от участников знаменитых «кофейных экспедиций» французов в Моху (1708–1717, 1711–1713 гг.). Рассказал, что родиной кофе является местность Каффа в Абиссинии (Эфиопия). Он же поведал и о том, что «открыл» кофе пастух Калдим, притом совершенно случайно. Выводя коз на выпас, Калдим заметил, что всякий раз, когда животные поедали листья одного из кустарников, с «плодами красного цвета величиной с вишню, то возбуждались». И тогда он приготовил на них настойку. Но она ему не понравилась – была горькой. Оставшиеся ветки с ягодами Калдим в сердцах бросил в костер. И от поджаренных на костре ягод, как он потом вспоминал, пошел «аромат чудный». Калдим достал зерна из золы, растолок их, залил кипятком, и то, что у него получилось подержал немного в кипящем состоянии на огне. Так и появился напиток кофе. Испив его, Калдим был приятно удивлен «освежающими и прогоняющими сон» свойствами приготовленного им напитка.
Некоторое время спустя он поделился «секретом бодрости» с настоятелем одного из христианских монастырей. Абиссиния, нынешняя Эфиопия, выступала в то время центром христианства и оплотом Византии в бассейне Красного моря. Монахи по совету своего настоятеля стали попивать «отвар Калдима» перед совершением ночных молитв. И впоследствии назвали его кагвой. Употребление кагвы вошло в обычай не только у монахов, но и у погонщиков караванов, часто останавливавшихся на отдых у стен этого монастыря. С ними зерна кофе и попали в Йемен, где его и стали культивировать.
Из Йемена кофе шагнул в Хиджаз, в Макку (Мекку) и Мадину (Медину), оттуда – в Египет, а через него – в Константинополь и дальше в Европу. С течением времени кофе в Европу начали доставлять из Мохи напрямую, минуя Египет и Турцию, морским путем, вокруг мыса Доброй Надежды. Это сразу же отразилось на суммарных таможенных сборах турецких властей в Египте.
