Согласно информационно-справочным материалам, подготовленным представительством «Ближвостгосторга» в Йемене, главным предметом ввоза в СССР из Йемена являлся тогда кофе. Его суммарный экспорт через Ходейду (в СССР и другие страны мира) составил: 1927/1928 г. – 29 937 мешков; 1928/1929 г. – 46 421 мешков (в том числе сорта «мокка» – 6 тыс. тонн). Конкретно в СССР было поставлено: 1919 г. – 34 т.; 1930 г. – 248 т.; 1931 г. – 419 тонн. В 1904 г., для сравнения, вывоз йеменского кофе оценивался в 49 000 мешков (по 80 и 100 кг. зерен в каждом) (11).
Повышенным спросом пользовалась йеменская хна (в 1928/ 1929 фин. году из королевства вывезли 906 мешков хны). Помимо кофе и хны, в СССР из Йеменского Королевства импортировали также кожсырье.
Несколько опережая ход повествования, скажем, что с 1930 г. в Йеменское Королевство стали поступать советские сельскохозяйственные машины и оборудование. Для оказания помощи йеменцам в освоении этой техники в Йемен направили тракториста-инструктора (12).
В 1930-х годах еще больше возросла доля импортируемых из Советского Союза товаров в суммарном объеме ввоза королевства. Керосина, к примеру, до 75 %, сахара – до 50 %, серы – до 39 % и цемента – до 100 %. Такой рост не в последнюю очередь объяснялся, пишет в своей статье «История развития российско-йеменских отношений» М. Араф, фиксированными ценами на товары, которые предлагала советская сторона (13).
В июне 1929 г. в г. Сана’а’ открылось генеральное представительство Экспортно-импортной конторы Восторгов по торговле с Турцией и Ближним Востоком («Ближвостгосторга» СССР) для стран бассейна Красного моря. Генеральным представителем СССР (генеральным уполномоченным «Ближвостгосторга») был назначен, напомним, К. А. Хакимов.
В инструкции К. Хакимову, подписанной 11.05.1929 г. Л. М. Караханом, указывалось, что ему необходимо разъяснять в Йеменском Королевстве «основы нашей восточной политики… преследующей цель достижения политической и экономической независимости стран Востока и их освобождения от всякого внешнего гнета.». Отмечалось, что желательно было бы также в контактах с северойеменской элитой популяризировать идею о «целесообразности сближения восточных государств» в целях укрепления их позиций на внешнеполитической арене (14).
В середине апреля 1929 г. Александр Игнатьевич Ступак, состоявший в то время в штате советской дипмиссии в Джидде (до этого работал в торгпредстве СССР в Турции, где встречался и беседовал с кади Ахмадом ал-Анси, представителем имама Йахйи), получил указание Центра «срочно выехать в Сана’а’». Цель командировки – «информировать власти Йеменского Королевства о предстоящем прибытии советского постоянного представителя и подготовить его встречу».
В конце апреля, рассказывает в своих воспоминаниях А. И. Ступак, в Джидду пришел пароход «Ленин». По просьбе правительства Йеменского Королевста «он должен был затем проследовать в Ходейду, чтобы принять на борт и доставить в Джидду паломников». Воспользовавшись этим рейсом, он и выехал в Ходейду.
3 мая 1929 г., сообщает А. И. Ступак, пароход прибыл в Ходейду и встал на рейд в нескольких километрах от берега; «ряды коралловых рифов не позволили ему подойти ближе». На берег его доставил местный парусник, который «шел то под парусом, то на веслах».
О Ходейде тех лет А. И. Ступак отзывается как о небольшом, «пыльном и тесном городке купцов и рыбаков, сдавленном обветшалыми оборонительными стенами». В нем, по его словам, не было тогда «ни водопровода, ни электричества, ни каких-либо элементарных удобств».
Только через 10 дней после его приезда в Ходейду туда пришел торговый караван, с которым, верхом на муле, он и тронулся в путь.
По прибытии в г. Сана’а’, через два дня, «вечером, в саду королевского дворца, в маленькой беседке, освещенной слабым светом керосинового фонаря», его принял кади ‘Абдалла ал-‘Амри, которого, замечает А. Ступак, «с полным правом можно было бы назвать великим визирем». В ходе состоявшейся беседы А. И. Ступак известил кади ‘Абдаллу о предстоящем приезде в королевство «советского представителя К. Хакимова» и о цели его миссии. «Договорились о порядке встречи».
К сведению читателя, в Йемене со времен прихода в эту страну ислама привилегированной кастой были и остаются кадии, то есть мусульманские судьи. Статус этот, согласно традиции, закреплен за семейно-родовыми кланами, известными своими глубокими знаниями генеалогий семейств, родов и племен, обычаев и традиций предков, и норм шариата (мусульманского права).
К. А. Хакимов прибыл в королевство в июне 1929 года (с женой и дочерью Флорой, которой было в ту пору 2 года). К тому времени, как повествует в своей книге о нем русский дипломат-арабист, бывший российский посол в Саудовской Аравии О. Б. Озеров, там уже собрался весь коллектив миссии (конкретно О. Озеров упоминает дипломата Алексея Тимофеевича Спирина и именитого советского арабиста Абдррахмана Фаслаховича Султанова) (15). Встречали К. Хакимова в Ходейде пышно. В качестве подарков он привез кавалерийские седла, в которых знал толк. И седла эти, как говорил потом Наум Белкин, «произвели большой фурор», впечатлили даже самого короля. Доставил К. Хакимов и подарки от М. Калинина, тогдашнего номинального главы СССР, – «серебряный кувшин, автоматический телефон, минеральную воду “Боржоми”, “Нарзан” и черную икру».
Из Ходейды Карим Хакимов с семьей отправился в Сана’а’; часть этого 200-км. пути проделал на мулах, а часть на машине. У подножья горы Джабаль Асир, перед последним горным перевалом на пути в Сана’а’, К. Хакимова «приветствовал представитель имама Йахйи, кади Ахмад ал-Аниси». Впоследствии, пишет А. И. Ступак, во время встреч и бесед с ним в Сана’а’, кади тепло вспоминал о том, как они с ним «закладывали основы советско-йеменской дружбы». В сопровождении кади и эскорта кавалеристов из личной охраны имама они проследовали в столицу. Въезжали в город через знаменитые въездные ворота с «выстроенным у них почетным караулом».
В тот же день К. Хакимова с протокольным визитом посетили глава правительства кади ‘Абд Аллах ал-Амри и Мухаммад Рагиб-бей, отвечавший за внешние дела в королевстве.
Через несколько дней в гостевом дворце Макам аш-Шариф прошел официальный прием К. Хакимова, во время которого состоялся обмен ратификационными грамотами Договора о дружбе и торговле (16).
В письме М. И. Калинина имаму Йахйе от 30 апреля 1929 г. выражалась готовность советского правительства «содействовать развитию и укреплению дружественных связей», установленных советско-йеменским Договором о дружбе и торговле от 1928 года. «Доставивший Вам это письмо гражданин Керим Хакимов, – писал М. И. Калинин, – пользуется нашим полным доверием, и я прошу иметь полную веру в то, что он будет иметь честь излагать от имени Правительства Союза Советских Социалистических Республик. Рекомендуя его Вам, надеюсь, что он будет пользоваться полной благосклонностью Вашего Величества» (17).
Спустя какое-то время в г. Сана’а’ открылась амбулатория Красного Креста и Красного Полумесяца СССР (10 августа 1929 г.). Работавшие в ней советские врачи, терапевт В. Б. Бабаджан, гениколог С. С. Слиозберг (первая, к слову, женщина-врач в Йеменском Королевстве), А. М. Гендельштейн и Донской, пользовались у йеменцев большой любовью и уважением. Обслуживали они, к слову, не только членов королевского семейства, их гаремы, двор короля и знать, но оказывали также бесплатную медицинскую помощь (с 8 утра до 12 часов дня) и простым людям, всем, кто обращался за ней. Особо полюбилась и женам короля, и его сыновей, и женщинам их гаремов, и жительницам столицы, доктор Слиозберг, «искусный врач-целитель из России», как они о ней отзывались. Имам Йахйа лично обращался к М. И. Калинину с просьбой (в письме от февраля 1931 г.) «не переводить ее в другое место», и разрешить работать в его королевстве «сколько можно дольше» (18).
