Я уже стала прикидывать, как скоро в зоне ее внимания окажется стратегически важный объект, как вдруг рука решила, что рано ей его покорять, а потому сменила тактику «вниз» на «вверх». И теперь столь же методично и медленно штурмовала шею, волосы, лицо…
Мне это нравилось? Нет! Меня это бесило! Мало того, что Ньевор в такие моменты становился молчуном и из него ни слова было не вытянуть, так еще и длительные «ласки» ему нравились. А я, оказывается, чужие касания вообще плохо переношу! Вот честно – лучше бы уж быстренько довел дело до конца и отстал. А еще лучше – отдал мне накопитель с технологией временных перемещений и вообще исчез из моей жизни.
Однако я скрипела зубами и терпела. Делала вид, что удовольствие получаю запредельное. Хотя мышцы на лице уже сводило от постоянной глупой полуулыбки…
Стоило ли после этого удивляться тому, с каким энтузиазмом я, оказавшись снова дома, сбегала в ванную отмываться? И как радовалась, когда, выйдя в холл, убеждалась, что Ньевор уже спит. До тех пор радовалась, пока однажды не обнаружила рарка стоящим у дивана в гостиной и не услышала суровое:
– Это что такое?
Мне, как штрафную карточку на футбольном поле, показали пластину с иероглифами, стойко терпевшую мои издевательства над местной «азбукой».
– Пластина, – робко призналась я.
– Это я и сам вижу! – отрезал Ньевор. – И то, что на ней символы, тоже! – предвосхитил очередной ответ, готовый сорваться с губ. – Почему ты мне не сказала, что умеешь писать?!
– Я не умею, – всем своим видом показав, как сильно расстроилась, я опустилась на краешек дивана. – Научиться хотела, чтобы ты мог мною гордиться. Я ведь даже в магазине ничего прочитать не могу, а спрашивать стыдно. Вдруг из-за этого о тебе другие плохо подумают.
– Дея… – агрессивный напор рарка моментально исчез. Ньевор, так и не выпустив из рук пластину, присел рядом и, приподняв за подбородок голову, заглянул в глаза. – Мне приятно, что ты обо мне заботишься. Но зачем прятала пластину-то?
Недоумевающе уставившись на него, я похлопала ресничками.
– Я не прятала. Просто убрала, чтобы не мешалась на виду.
– Почему под подушки?
– А куда надо было? – изобразила я полнейшее непонимание.
– В шкаф.
На указанный предмет мебели я посмотрела так, словно вообще первый раз видела. В общем, показала – до такого мой дефектный мозг не додумался.
– Ладно, я понял, – спас меня от необходимости объясняться словами Ньевор. – Знаешь, я на самом деле рад, что у тебя есть потребность учиться. Обычно у круглоухих с этим все с точностью до наоборот. Ты детский развивающий канал смотрела, да? – мягко погладив меня по щеке, бросил взгляд на каракули. – Ну и как? Тебе понравилось писать? А читать?
– Это трудно, – вздохнула я. – Стараюсь, но плохо получается.
– Ничего, – ободрил меня рарк. – Главное, что у тебя желание есть. Теперь я сам буду тебя учить. Вот увидишь, станет намного проще.
Он на следующий же день так рьяно взялся за выполнение своего обещания, что его усилия в разы увеличили запас иероглифов в моем арсенале. Вот только я прекрасно понимала – высокую обучаемость показывать ни в коем случае нельзя. Оттого и пыталась притворяться не слишком сообразительной, невольно доводя до белого каления рарка, старающегося проявлять терпение.
– В старом… доме жил-а… жила большая семья, – неторопливо скользила пальцем по строчке. Дойдя до черного треугольничка, поворачивала голову, неудобно вывернув шею, и читала еще медленнее: – Три… ребенка… лежали…
– Дея, сколько раз повторять! – возмущался Ньевор. – Не глазами надо читать, а мозгом! Он сам должен научиться переворачивать изображение, когда ты доходишь до символа инверсии. И не «три ребенка», а «трое детей».
– Я помню про ин… инв… поворот. Только оно не поворачивается, – жаловалась я, хотя и была с ним полностью согласна. Надо добиваться автоматизма.
– Меньше надо мозгу потакать, – сердился рарк. – Иначе он так и будет лениться. Давай еще раз.
М-да… Если уж мне было непросто, легко представить, каково настоящим круглоухим. С такой, мягко сказано, «письменностью» даже не дурак быстро не разберется. Сколько же времени обычным раркам приходится эту грамоту осваивать? С другой стороны, в детстве все усваивается быстрее и проще.
Кстати, время! С этим понятием тоже пришлось помучиться, пока я не разобралась, что означает «оборот». Я-то по аналогии с нашими земными стандартами думала, что это время движения Ракиса по орбите вокруг своей звезды, а оказалось что период от одного восхода местного солнышка-Лидвот до другого. То есть астрономические сутки. И в каждом полушарии планеты они длятся по половине их настоящего «года».
А «год» этот, по моим расчетам, равен месяцам десяти на Земле. Вот и выходит, что я на Ракисе уже четыре земных месяца. Возможно даже пять, потому что один оборот идет к завершению.
– Скоро заход… – в один прекрасный день сообщил Ньевор, задумчиво посмотрев на мерцающий над нашей головой, закрывающий небо купол.
Устав «бороться» с моей вопиющей безграмотностью, он утащил меня на прогулку, и теперь мы сидели на его любимой скамеечке. Я – в привычном напряженном ожидании, рарк – расслабленно откинувшись на спинку сиденья, потому как с работы пришел уставший. У него даже на исследование моего тела сил не осталось, видимо. Впрочем, с того времени, как мы начали заниматься, он вообще не часто вспоминал о том, что я – женщина. Изредка на него находило желание продолжить прерванный курс «соблазнения», да только ни до чего серьезного так дело и не дошло.
– Дней через пять, – продолжил Ньевор, потому что я молчала, не зная, как на его слова реагировать, – снимут защиту, и, если хочешь немного развлечься, можно будет выбраться в старый город на экскурсию. Он не очень далеко.
– Очень хочу, – загорелась я перспективами. – А почему «старый»?
– Потому что в нем никто не живет, – терпеливо объяснил рарк. – Он огромный по площади, еще до нейтронной вспышки был построен. Его пытались накрыть куполом, но защита очень тонкая получалась. Не выдерживала. Вот все жители в новые города и переехали.
– То есть раньше на Ракисе было иначе? А когда же все изменилось? – вдохновенно изумилась я, стараясь сохранить видимость наивной непосредственности. Хотя, разумеется, вопросы-то вовсе не были праздными.
– До первого прыжка в будущее многое было иначе, – ошарашил меня признанием Ньевор. – Опасного излучения не было и в помине. Лидвот и Дэйци были двойной звездой, а все четыре наши планеты обращались вокруг них.
– Как же так получилось? – прошептала я.
– Большинство ученых считают, что временная установка дала сбой. То ли энергии не хватило, то ли еще что произошло, но Лидвот, прихватив с собой Ракис, оказалась в будущем чуть раньше, чем Дэйци и другие планеты. А на том месте, где рядом с ней должна была находиться звезда-спутник, возник источник нейтронов. Когда же, наконец, появились Дэйци и остальные планеты, Лидвот вместе с Ракисом успела сместиться в пространстве. Вот и получилось, что теперь у нас две звездные системы, а не одна.
