Рука дернулась невольным порывом – убрать. Сейчас мне, как никогда, хотелось в них заглянуть. Увидеть хотя бы отражение его отношения ко мне, раз сам Ньевор упорно ничего не говорит о своих чувствах. Вовремя вспомнила о его реакции на прикосновения и руку опустила. Взгляд тоже отвела, снова отворачиваясь к окну.
Кожей почувствовала движение, легкое, едва ощутимое шевеление волос у щеки – не то потревоженных дыханием, не то касанием пальцев. И вздрогнула, услышав хриплое:
– Я жду, Дея.
Озадаченная, снова развернулась, да только мужчина уже сбежал. Увидела лишь его спину, исчезнувшую в проеме, ведущем в небольшую комнату для гигиены.
Вот и думай теперь, о чем сказал. То ли в серьезных намерениях признался, то ли в том, что не против, чтобы я проявила инициативу и его соблазнила. А может, и вовсе что-то иное имел в виду, мне неведомое. Эх…
Завести об этом разговор, когда рарк, уже переодевшийся и умытый, появился в комнате, не получилось. Он, словно ничего не произошло, сначала меня туда же отправил, а когда вернулась, уже лежал, плотно закутавшись в одеяло.
То, что спать нам придется на одной кровати, я сообразила, еще когда только вошла в комнату, – другой пригодной для этого мебели здесь не было. Правда, акцентировать внимание не стала, а теперь поняла, что пользоваться ситуацией Ньевор не намерен.
Утром он проснулся раньше меня, потому что, открыв глаза, я никого рядом не обнаружила. Как раз успела одеться к тому моменту, когда рарк вернулся и весело сообщил:
– Завтрак готов. Идем?
Бросив взгляд в зеркало, где отражалась симпатичная девушка в белой блузке и темно-синей длинной юбке, я последовала за ним. Сначала по лестнице, затем по дорожке, устланной плоскими тонкими камушками. Мы были не единственными – с разных сторон в столовую спешили проголодавшиеся за ночь гости.
Молодые и не очень, женщины и мужчины, парами и поодиночке. Тот самый рыжий рарк, которого я вчера видела из окна, даже со своим питомцем шел, а в самой столовой я заметила еще трех шошей, уже приступивших к трапезе.
Удивительно! Они вовсе не на полу это делали. Для них были поставлены невысокие лежанки. И узкие морды шошей деликатно прихватывали игольчатыми зубами пищу с тех же тарелок, что и вилки в руках их хозяев.
– Дея, перестань глазеть так вызывающе! – зашипел на меня Ньевор, подцепив под локоть и потащив за собой.
– Я просто первый раз… необычно очень… – попыталась сбивчиво оправдаться.
– Я же тебе вчера рассказал, как все проходит, – сокрушенно вздохнул Ньевор, отпуская мою руку и подталкивая к незанятому диванчику, перед которым стоял накрытый столик.
– Все, да не все, – не согласилась я, усаживаясь на сиденье. – Про шошей не сказал.
– Разве? – опустившись рядом, без энтузиазма откликнулся мой спутник, словно намекая, что тему считает не самой интересной.
– Точно-точно, – подтвердила я, не желая сдаваться. Это же такой повод разузнать про Таша! Ну и остальных шошей заодно. – А у нас в деревне таких животных не было.
– И не могло быть, – подтвердил Ньевор и неожиданно попросил: – Дея, шоши это… шоши. Ты, пожалуйста, не называй их животными.
– Обидятся? – ляпнула я, вспомнив реакцию Таша. И лишь потом, сообразив, как дико такой вывод звучит из уст круглоухой, добавила: – Их владельцы.
Ньевор посмотрел на меня задумчиво. Подался ближе, чтобы не говорить громко.
– Само собой. Но не только. Сами шоши тоже. Они ведь разумные, несмотря на то, что речевого аппарата у них нет, а тело негуманоидное.
– Они инопланетяне? – у меня глаза на лоб полезли. Такая мысль раньше мне в голову не пришла.
– Нет, они всегда жили на Ракисе. И вроде как разум обрели раньше, чем появились первые остроухие. Только свою цивилизацию не развивали, предпочитая близость к природе. А потом начали контактировать с первыми остроухими и согласились жить вместе с ними.
– Хорошенькие, – умилилась я и уже с умыслом спросила: – А почему у тебя шоша нет? Ты не хочешь такого спутника?
На этот раз Ньвеор ответил не сразу. Поджал губы, сделал вид, что сосредоточился на намазывании розовой рыхлой массы на некое подобие булочки.
– Ешь, – вручил мне и лишь потом признался: – Шошей мало осталось. Они почти все погибли, когда мы сражались с амиотами, а детеныши у них появляются редко. Это во-первых. Во-вторых, содержать шоша – дорогое удовольствие, которое могут себе позволить только рарки с высоким доходом или статусом.
О том, что у него был свой шош, ни слова не сказал. Да только я все равно зависла, осознав суть. То есть Ньевор не всегда был нищим?
Ох, я ду-у-ура! Едва не застонала, когда в памяти лавиной пронеслись все те моменты, которые пусть косвенно, но на это и раньше бы мне указали, если бы я внимательнее была!
Непростительное для бедняка расточительство, когда он заставил меня выкинуть сельскую одежду настоящей Деи.
Столь же плачевная судьба разорванного платья, которое теоретически можно было бы и зашить. Соответственно, сэкономить на покупке нового.
Тяга к красивым вещам, в которые он меня наряжал, невзирая на скромные доходы…
Хорошее образование, раз такую сложную работу может выполнять. А это наверняка не всем доступный уровень обучения. В том числе финансово.
Об устройстве дома дагодена рассказал со знанием дела.
В курсе протокола празднования и кого сюда приглашают.
Помосты с шошами и тарелками его не шокируют.
И вызов… Вызов, который он бросил отцу! Тот самый, что заставил его отказаться от прошлой жизни и всего добиваться самостоятельно…
Подняла глаза на рарка, прическа которого сегодня была безупречной, даже челка лежала примерно, лишь чуть-чуть опускаясь ниже бровей. И потому я с легкостью увидела – смотрел он на меня с совершенно непонятным умилением.
– Что? – удивилась.
– Ты, похоже, за ночь сильно проголодалась, – улыбнулся Ньевор, указав острым подбородком на стоящую передо мной тарелку.
Опустив взгляд туда же, я ойкнула. Она же полная была! А теперь на ней почти ничего нет. Получается, я в эти несколько минут на нервной почве все умяла?
– Просто вкусно, – нашла себе оправдание и вздрогнула от раздавшихся за моим плечом голосов, прозвучавших практически в унисон:
– Вот обжора-то.
– Приятно, когда гости не стесняются выражать получаемое ими удовольствие.
Медленно повернувшись, сначала встретилась глазами с такими же янтарно-оранжевыми бусинками на узкой мордочке, что и у Таша. Подняв голову выше, напоролась на не менее пристальный взгляд брюнета. На меня изучающе смотрел дагон… Дагон Дьер Шайхот!
Сердце подпрыгнуло до самого горла, упало обратно и суматошно забилось в грудной клетке. Вот он – шанс! Только… Только как ему про флакончик сказать? Я не хотела это делать при свидетелях, мало ли, вдруг действительно секретная информация. Не зря же староста говорил о своем поручении с такой таинственностью.
