Шош! Он снова был совсем рядом. Сунул свою узкую морду мне под локоть, словно оценивая – не слишком ли много ценной вальесы мы намерены съесть? И ладно бы просто сунул, так ведь еще и толкнул! А я, не ожидавшая подобной подставы, дернулась. И ложка в моей руке тоже дернулась. Ну и каша, само собой.
Вот только если руку я остановила, ложку удержала, то кашу перехватить оказалось из разряда нереального. И она благополучно приземлилась на пиджак Дьера Шайхота, остановившегося рядом со своим питомцем!
– Ой…
Первый порыв – извиниться, пресекла вовремя. Молчать, молчать и еще раз молчать!
Посмотрела на медленно сжимающиеся кулаки моего спутника и осознала: нет, все же говорить. Иначе это сделает Ньевор, и не факт, что результат будет приемлемым.
– Пушистик! – умилилась наглой морде. – Ты чего толкаешься? Голодный? Тоже кашу хочешь? На, поешь.
– Пушистик? Это я-то пушистик?! – возмущенно зашипел шош, сразу отскочив от меня метра на два. А может, от тарелки, которую я ему протянула.
– Она съедобная! – естественно, я сделала вид, что понимаю только реакцию, а не смысл его повизгиваний. – И очень вкусная! Правда, правда!
– Ему нельзя кашу, он на диете, – Дьер Шайхот спас питомца от моей настойчивости. – Хас, уймись! – приказал никак не желавшему прекращать ругаться, чуть ли не плюющемуся раздражением шошу, который уже и шерсть вздыбил, и зубки показал, и боком ко мне повернулся, выгнув спину, как это делают кошки, когда сердятся. Только что хвост столбом не поднял. Впрочем, последнее как раз понятно – проделать такое с пятнадцатисантиметровым обрубком проблематично.
Шош послушно вернул себе нормальное положение тела, пасть закрыл, на пол уселся. Уровень негодования снизился. Внешне. Однако мысленно он возмущаться не перестал.
– Вот чуть что, сразу Хас виноват… Сам напридумывал махинаций, а я крайний оказываюсь. И перед кем приходится унижаться?! Перед круглоухой обжорой, которая только думает, как бы своего любовника откормить… Еще и мне хозяйскую кашу предлагает. Да тут вся еда мне принадлежит!..
Стараясь не рассмеяться, я вернула тарелку на стол, а дагон… Если он и слышал в этот момент своего шоша, то очень хорошо его нытье игнорировал – на лице ни один мускул не дрогнул. Впрочем, нет, уголки рта все же поползли вверх, видимо показывая доброжелательный настрой, да и обратился к нам рарк более чем дружелюбно:
– Судя по тому, что обсуждалось на совете тетрады, реализация проекта, который ты, Ньевор Хот, курируешь, повлияет на многие сферы жизни. Экономические и производственные в том числе. Мне хотелось бы воспользоваться твоим присутствием здесь и получить некоторые разъяснения, чтобы лучше видеть перспективу для своей провинции.
Пока говорил, снял испачканный пиджак и небрежно бросил его моментально подскочившему служащему, оставшись в тонкой белой рубашке, заправленной за коричневый ремень на светлых бежевых брюках.
– Сегодня днем у меня, к сожалению, не будет на это времени, а вечером… – он на несколько секунд задумался, словно перебирал варианты. Хотя мне кажется, все просчитал и продумал заранее. – Да, вечером я буду свободен. За тобой зайдет сопровождающий. – Снова задумался и исправился: – За вами обоими. Ты наверняка не захочешь оставлять свою спутницу, так что найдем и для нее интересное занятие, пока будем беседовать. Идем, Хас.
Подтверждения дагон ждать не стал, ушел уверенный, что от таких предложений не отказываются. А ведь предложение крайне подозрительное! То есть не само предложение, а то, какую бурную деятельность развили, чтобы его сделать.
– Пойдешь? – осторожно спросила я, когда рыжая толстая попа тоже исчезла за тканевой занавесью входа.
– Да. А что? – Ньевор, взявшийся было за приборы, чтобы наконец съесть остывший завтрак, замер, ожидая ответа.
Я открыла было рот, чтобы высказать свои подозрения, но в итоге лишь впихнула туда ложку каши и отрицательно мотнула головой. Ну а что я ему скажу? У меня ведь никаких доказательств, кроме слов шоша. Да и о них я не могу рассказать, не выдав себя.
«Ешь, ешь» – показала глазами, подавая пример и проглатывая тающую на языке массу. Даже холодная, она была изумительна.
– Ты молодец, что сдержалась, – неожиданно похвалил меня рарк, когда трапеза уже подходила к концу. До этого он что-то тщательно обдумывал, и я тоже молчала, не желая ему мешать. Конечно, ход его мыслей был мне интересен, но не настолько, чтобы лезть с глупыми вопросами.
Зато теперь, когда Ньевор заговорил, для них самое время!
– Значит, тебе тоже показалось, что шош специально меня толкнул?
– Может, специально, а может, и нет, – пожал плечами собеседник. – Но брать вину на себя в любом случае не нужно. Не мы к ним подошли, а они к нам, так что все последствия автоматически становятся их проблемой. К нам не может быть никаких претензий.
– Так вот почему Дьер Шайхот сделал вид, что его не волнует испачканная одежда, – ахнула я в лучших традициях какой-нибудь мыльной оперы. Хотя проявленного безразличия на самом деле не поняла.
– Поверь, Дея, – засмеялся Ньевор, – у дагона достаточно костюмов, чтобы не делать из этого трагедию.
– А ведь я действительно чуть было не начала извиняться, – призналась я.
Расслабилась. И совершенно напрасно, потому что веселость моего спутника тут же превратилась в серьезную озабоченность.
– Я этого и опасался. Твое постоянное стремление поблагодарить, извиниться, уступить… – он покачал головой в раздумьях. – Иногда, само собой, все это допустимо. Как исключение, в особых ситуациях. Но у тебя оно просто рвется наружу по малейшему, самому незначительному поводу. Видимо, ты с детства привыкла так реагировать. Но ведь твой дед, при всех его странностях, вряд ли стал поощрять подобное поведение. Тогда откуда в тебе все это?
У меня в груди похолодело. Он догадался? Мне придется признаваться именно сейчас?
И тут же нахлынула паника. Я не готова! Не уверена! Да, Ньевор столько для меня сделал, он мой друг… Нет! Больше, чем друг, но… Но в этом-то и проблема!
То есть в том, что это я хочу быть к нему ближе. Видеть в нем любимого, а вовсе не лучшего друга! А как он сам ко мне относится, пока совершенно неясно. И как поступит, узнав, кто я на самом деле, если, например, видит во мне лишь временную замену той девушке, которую вынужденно оставил в прошлом, как и остальную свою жизнь? Он ведь запросто спишет меня со счетов, решив, что связь с инопланетной девицей это тоже… ненормально. А если сжалится и оставит при себе, то лишь до момента, когда свой вызов отцу выиграет и его бывшая любовь бросится к нему с распростертыми объятиями. Что после этого ждет меня? Наверняка ничего хорошего.
По всему выходит, нельзя мне себя раскрывать. Надо снова изобретать удобоваримую ложь, хоть немного похожую на правду.
– Так у меня же и родители… были.
