– То же, да не то. Ты правда, что ли, тупой? – обозлился мальчишка. – Би не делают живые аномалии.
– Почему? – снова спросил Пит.
– Потому что классификация высших существ, которыми мы являемся, основана на том, что если субъект может сделать живую аномалию, то он относится как минимум к группе Си, – смирившись с идиотизмом собеседника, ответил Битри.
– Забудь о классификации, это всего лишь условность. Ответь, что мешает тебе сделать «розовые очки»?
– Не могу достать до тех слоев эфира! – крикнул раздосадованный Битри. В глазах его блеснули слезы, он повис на решетке и безудержно зарыдал.
– Ни в коем случае не пытайтесь утешить его, – предупредил оператор. – Не заходите за черту.
Пит и не собирался. Потеряв интерес к Битри, он обратился к Дифайву с той же просьбой – сделать интересующую его аномалию. Малыш даже не посмотрел в его сторону.
– Он что, не понимает человеческую речь? – спросил ученый.
– Понимает, но не говорит, – ответил оператор. – И делает только то, что хочет сам.
– Как мне увидеть, на что он способен?
– Подождите минутку. Сейчас принесем ему игрушку.
Действительно, через несколько минут, заполненных язвительными замечаниями переставшего реветь Битри насчет умственных способностей Дифайва и самого Пита, в зал привели собаку. Очень аккуратно надсмотрщик выпустил ее в ту часть клетки, к которой у Дифайва не было доступа, и вышел. Затем оператор поднял перегородку, и малыш радостно пополз к животному. Собака в панике забилась в угол. Дифайву хотелось играть, он дергал ее за лапы и хвост, тыкал в зубы тряпкой, ползал вокруг нее – но она лишь испуганно скулила. Тогда он превратился в такую же собаку и, припадая на передние лапы, пригласил ее поиграть. Но и это не помогло. Животное залезло под кровать, а когда малыш попытался вытащить его оттуда – укусило его.
Дифайв с удивлением посмотрел на выступившие капельки крови, не зная, заплакать ему или засмеяться. В конце концов он определился – решил, что причинение боли – это форма игры, на которую способен данный экземпляр. Он сделал маленькую электрическую аномалию и кинул ее в собаку. Та с визгом выскочила из-под кровати. Ребенок залился счастливым смехом. Он пополз за ней и всякий раз, когда она пряталась там, где ему не достать, аномалиями выгонял ее из укрытия.
Когда она обессилела и легла на пол, высунув язык, он прилепил к ее хвосту гравитационную каплю. Недостаточную, чтобы убить, но вырвавшую у животного кусок плоти. Собака, вереща, закружилась на месте, пытаясь поймать полыхающий болью отросток. Дифайв хлопал в ладоши от восторга.
– Это все, на что он способен? – спросил Пит, направляясь к выходу.
– Нет-нет, подождите, – остановил его оператор. – Сейчас начнется самое интересное.
И правда, спустя несколько минут, когда собака сдохла, Дифайв вдруг исчез. А затем появился вновь, и собака ожила. Он еще поиграл с ней, и она сдохла снова. Потом ожила опять, и так продолжалось некоторое время. Живая-мертвая, живая-мертвая. Пока ребенку не надоело.
«Интересно, – подумал ученый, – жизнь и смерть как два крайних состояния организма. Как волна, как минимум и максимум амплитуды колебания какого-то параметра. А средние состояния – это что? Зомби? Кот Шредингера в отсутствие наблюдателя? И возможно ли, что этот неразгаданный параметр “жизни” тоже из эфира? Как считает Битри – из глубоких его слоев».
Догадки и предположения… А вот в чем Пит сегодня убедился – так это в том, что Ирине ни в коем случае не следует встречаться с детьми ангелов.
– Где их родители? – спросил он у оператора, когда вышел. Тот развел руками.
– Отцам их посещать запрещено, а матери… Вы же знаете, многие умирают во время родов. Остальные либо от них отказываются, либо погибают после первой же обиды ребенка.
– А как отсутствие родителей объясняют детям? Какова легенда?
– Легенда простая. Родители отдали их сюда «на воспитание», потому что не могли справиться с ними самостоятельно. Ведь дети необычные. Это, кстати, не так уж далеко от истины. Кроме той части, в которой родители ждут их на воле.
– И никто из них не пытался бежать? Даже те, которые могут уходить в эфир…
– Их удерживают поля вокруг клеток, – ответил оператор. – Ребенок в эфире, налетев на сетку полей, буквально выпадет в трехмерный мир, как в осадок.
* * *
Пит не удовлетворился одним лишь посещением детей. Он отправился в медицинский блок и нашел врача, осматривавшего Ирину.
– Расскажите мне все о ее плоде, – попросил ученый.
Тот извинился и вышел, чтобы проверить допуск Пита. Когда формальности были улажены, медик с удовольствием поделился наблюдениями.
– Вы знаете, что мы делим детей на группы Би, Си, Ди и так далее. Что же касается неродившегося плода – точно определять группу мы пока не научились. Для плода у нас более простая классификация: первая категория примерно соответствует группам от B до I, вторая – от J до R и третья – для остальных. Сразу вам скажу, столь зрелый плод третьей категории мы видим впервые.
– У Ирины? – уточнил Пит.
– Да. Знаете, что странно? Существа третьей группы не доживают до того срока, на котором сейчас эта женщина. Они слишком аномально активны. Пока они убивают носителя-мать, ее тело в свою очередь вырабатывает токсины, несовместимые с жизнью плода. Так вот, у Ирины ничего подобного не наблюдается. Плод абсолютно лояльно относится к материнскому организму. Удивительный симбиоз! Когда исследовали ее кровь – не поверили глазам. Ваша подопечная – очень ценный для науки экземпляр.
Глава 17
На выходе из храма Биту передумала. Старик не сопротивлялся, и тащить его на мертвые болота стало не интересно. Тем более что они там уже были и никого не нашли.
– Так уж и быть. Пойдем к твоему Паромщику, – смилостивилась она.
Старик кивнул. Как ни старался он выглядеть незаинтересованным, но облегченный выдох скрыть не смог.
– Но учти, если нам там не понравится…
– Мы сейчас же уйдем, – пообещал Старик.
Биту посмотрела на него испытующе и сменила тему.
– Вот что, – сказала она, – на нас нападают какие-то штуки с неба.
– Дроны?
– Наверное, дроны. Сиэйт и Кейфор прячутся от них в эфире, а я не могу. Мне вечно от них достается. Мне это надоело.
Она создала «эфирный свет» и объяснила Старику, что произойдет дальше. Она применит его к себе и уменьшится до артефакта. Он положит ее в карман и пойдет к Паромщику. Сиэйт и Кейфор будут с ним, но видеть их он будет не всегда. Когда дойдут до места – Кейфор восстановит ее. Они так уже делали. Это удобно.
* * *
Старик привязал к длинной палке свою майку, когда-то бывшую белой и сохранившую воспоминания об этом, закинул автомат на спину и направился в здание с центрального входа в надежде, что боевики Паромщика распознают нехитрый знак и не станут нападать. Возле разбитой скульптуры «Водный путь», до харма представлявшей собой девушку с андрогинным лицом и кораблем в руках, от которой теперь на постаменте остались лишь мощные ноги, к нему вполне мирно обратился боец:
