И еще одно показал этот день: Маруську использовать опасно. В любой момент кто угодно может заметить ее и поймать. И даже убить. Нет, крысу она оставит в покое. Зато попробует полетать в мухе. Почему бы и нет? По воздуховодам в насекомом она легко попадет в любую точку Дома. Притом без всякого риска.
Глава 21
Паромщик сидел на смотровой площадке, наслаждаясь видом спокойной воды, закатным солнцем, хорошим вином и уютными звуками далекой перестрелки. Он гордился собой: создал прекрасный дом, собственную империю. Его немного раздражал визг детей из бассейна, но ничего. Это ненадолго. Он давно привык превращать проблемы в новые возможности. Эти детишки окажут ему услугу, а потом он получит за них выкуп.
Он поморщился. Деньги… они давно перестали приносить удовольствие. Только власть радовала, как раньше. Стать властелином Зоны – вот цель, достойная его. Еще совсем недавно он мечтал лишь присоединить к своим владениям Южное Тушино. Там, в парке Братцево, засела группировка Горбатого. Безбашенные уроды. По границе мертвых болот водят сталкеров от Митина на Ленинградку. Переправляют через водохранилище на легких байдарках или каяках. Конкуренты, мать их.
Теперь разгром Горбатого – дело времени. А вот за что он благодарен судьбе – так это за Адама с его информацией о некоем Доме, где выращивают таких детишек, как те, что плещутся сейчас в бассейне. Мощное, страшное оружие. Да, эти люди истинные хозяева Зоны. И Паромщик может с ними потягаться. Нужно только разговорить того заразного типа.
– Звал? – спросил подошедший сзади Старик.
Паромщик жестом указал на шезлонг рядом.
– Хорошо здесь у тебя, – вздохнул Старик, усаживаясь. – Спокойно. Как до харма.
– В твоем лагере не хуже, – отозвался Паромщик. – Чего не сиделось на месте-то?
– Да так уж вышло, – пробормотал Старик.
Они помолчали, вкушая прелести летнего вечера. Первым прервал тишину Паромщик:
– Завтра пойдете в Братцево, нанесете визит Горбатому.
– Вот так сразу? Дай детишкам еще пару дней отдохнуть.
– Не могу. Опасно это. Горбатый, знаешь ли, не простой конкурент. Больно шустрый. Сколько раз мы пытались его бойцов изловить – ничего не вышло. Прямо под носом у нас проскальзывают. Просачиваются между пальцев. Как будто в курсе, где люди у меня расставлены, где засады, когда меняются патрули. А уж если дела какие-то у нас, в те дни вообще наглеют.
– Думаешь, кто-то сливает информацию? – спросил Старик.
– Похоже на то. Если так, то о вас они тоже скоро узнают. Не будет эффекта неожиданности.
– Мы и без него справимся.
Паромщик покачал головой.
– Лучше не рисковать. Завтра пойдете, это решено, – твердо сказал он.
– Особые указания? – спросил Старик.
– Будут. Горбатый нужен живым.
– Зачем?
– Узнать, кто «крот».
– Кого подозреваешь? – спросил Старик больше из любопытства.
– Кто-то из приближенных, – проворчал Паромщик. – Самая очевидная кандидатура – Алекс, мой секретарь-помощник. Но… пару раз сливал ему дезу. И ничего, Горбатый не велся. Значит, не он.
Старик подумал, что Паромщику просто не хочется, чтобы это был Алекс. У всех свои слабости. Но вслух ничего не сказал. Горбатый так Горбатый. Живьем так живьем.
* * *
После ухода Старика Паромщик еще долго сидел в шезлонге, глядя на закат. Дети убежали к себе, город затих в преддверии ночи. Сгущались сумерки, прохладный бриз заставлял кутаться в плед. Паромщик в полудреме смотрел на темные воды реки. Он замерз, но не уходил. Странная апатия сковала его. Он знал – так бывает, когда сомневаешься или боишься чего-то. В чем же дело? Маячки на ботинки Старика уже установлены. Пойдет не туда – и Паромщик сдаст его вместе с компанией. Нет, не такая опасность тяготила его сегодня. Вдруг «кротом» окажется Алекс… Эту мысль он ясно прочитал на лбу у Старика. Он и сам был в этом почти уверен. Почти. Завтра узнает наверняка. Вот почему так не хочется, чтобы наступило завтра. Пусть сегодня продлится еще немного.
– Владыка, вам не холодно? – услышал он мягкий голос помощника.
Да, ему холодно. Очень холодно в этом мире, где никому нельзя доверять.
– Пойдем, дорогой, – откликнулся Паромщик, вставая с шезлонга.
* * *
С утра небо заволокло тучами, дул прохладный ветерок и накрапывал дождь. Путь в четыре километра прямиком по Яна Райниса проделали в полном молчании. Малыши предпочитали оставаться в эфире, Биту дулась из-за Ванька. Утром она потребовала, чтобы паренек шел с ними. На что Старик и сам Ванек логично возразили, что на такое опасное задание ему идти ни к чему. И так двое незащищенных – она сама и Старик. Убить их может каждый, а вот успеет ли Кейфор затянуть временную петельку – это как повезет. Так к чему еще одного тащить?
Но Биту стояла на своем. Тогда к ним присоединился Алекс, у которого для Ванька была работа. Втроем они убедили девочку, что парню лучше ждать ее в лагере. Вернее, она дала себя убедить. А теперь сердилась из-за этого. Старик решил оставить ее в покое. «Пусть бесится, лишь бы вовремя отводила аномалии», – подумал он. И влетел в «сушилку».
Сначала он осознал, что окружен не просто поднимающимся от земли паром. И не туман это – аномалия. Потом его бросило в жар. Ожгло изнутри желудок и глотку, как будто кипятка глотнул. Оттуда раскаленная волна хлынула в конечности. Ступни и кисти прожгло до костей, будто иглами пронзило. А потом стало мучительно гореть все тело, с эпицентром жуткой боли в животе. Старик согнулся и заорал, наблюдая, как дымятся руки, как кожа на них лопается и расползается, оголяя тлеющее мясо. Все еще орал, чувствуя, как закипает кровь, как рассыпаются в прах ноги, как сжимаются высушенные дотла внутренности. Перестав кричать, беззвучно корчился еще несколько мгновений, пока полностью не истлел.
Его выжженный череп откатился в сторону. Биту пнула его ногой. Выждала немного, подумала. Позвала Кейфора. Он затянул временную петлю, и Старик снова явился в этот мир. В состоянии, в котором пребывал за секунду до «сушилки». Память, однако, сохранила обрывочные воспоминания об инциденте. Он присел на асфальт, испытывая ужасную слабость.
– Я вообще не хотела тебя восстанавливать, – огрызнулась Биту, хотя он ни слова ей не сказал. Просто посмотрел снизу вверх. Наверное, осуждающе посмотрел. А собирался – вопросительно. Надо быть с ней осторожнее, но не получается. Для него она – просто ребенок. Злой, эгоистичный, брошенный ребенок.
– Спасибо, что передумала. Я тебя люблю, – пробормотал Старик. Девочка заплакала. Он обнял ее, усадил рядом.
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – сказал он. – Все, проехали. Друзья?
– Друзья, – всхлипнув, ответила она.
Старик проверил «клеща» на ноге, убедился, что он, к сожалению, никуда не исчез, и они отправились дальше.
