– Мне жаль, мам.
Но она больше ничего не сказала. Ушла молча, с высоко поднятой головой. Что ж, сегодня прямо-таки день откровений. Обидно ли мне было услышать все, что я услышала? Если только самую малость. Наверное, с годами у меня выработался иммунитет к подобным выводам с маминой стороны. Однако я прекрасно понимаю, насколько ей сейчас плохо. Она ведь так рвалась обратно, ждала наступления того дня, того счастливого случая, когда сможет вернуться. И отчего-то мне кажется – скоро мама изменит свое решение. Истерики ее конек, притом она никогда не отказывается от своего. А мне пора на работу.
Помимо заказов пора бы действительно озаботиться свадебным нарядом. Только я не хочу пышного платья со шлейфом и множеством юбок. Нужно что-то посовременнее, попроще.
Мне на радость, добралась до ателье быстро, а оказавшись в любимых стенах, вдохнув аромат тканей, ощутила воистину блаженство. День предстоит насыщенный, дел накопилось так много, что даже страшно. Но ничего, заклинание раздвоения мне в помощь! Но едва я открыла рот, чтобы произнести заклинание, как дверь ателье открылась, и на пороге нарисовался Полкин. Выглядел он каким-то совсем опечаленным. Неужели решил использовать тактику «надави на жалость»?
– Привет, Эль, – улыбнулся через силу, после чего подошел к кофемашине и налил себе кофе. – Ты не против, если я сегодня посижу здесь, с тобой? Обещаю, мешать не буду.
– А что-то случилось? На тебе лица нет.
– Да, кое-что случилось… – Его глаза вдруг наполнились слезами.
Ох, если поросенок врет, ну и получит он у меня! Я поравнялась с ним и незаметно коснулась куртки. Вмиг перед глазами сверкнула вспышка, а в следующую секунду я уже была в больнице у дверей реанимации. И мне стало так плохо, так больно, что слезы сами собой побежали по щекам. Скоро видение растаяло, но вот боль не утихла.
– Расскажи, – взяла Пашку за руку, – что произошло?
– Отец сегодня в аварию попал. Это был его последний рейс, он уже домой возвращался. В общем, предположительно уснул за рулем.
– Он ведь жив?
– Да, в реанимации лежит. А врачи, блин, как специально молчат и ничего толком не объясняют. Какого черта, Эль? Почему не рассказать как есть? На кой хрен все эти уклончивые ответы? – И слезы снова выступили на глазах моего друга.
Мама у Пашки умерла от онкологии, когда мы с ним оканчивали девятый класс. Тяжелое было время, тогда-то я и прониклась магией по-настоящему, освоила заклинания эликсиров души. Ими спасала друга, когда ему становилось совсем плохо. Варила зелья дома на кухне, потом незаметно добавляла Пашке в чай или кофе. Уж не знаю, благодаря мне или нет, но он перестал бунтовать, не бросил школу, хотя поначалу порывался. А теперь вот отец…
– Конечно, оставайся. Мы же с тобой вместе и в горе и в радости. Сочувствую, Паш.
На что он кивнул, затем опустился на банкетку и словно бы пропал. Сейчас ему лучше не мешать, не лезть с разговорами. Мне же стало так стыдно за то, что в последний раз стерла ему память. Надо решать проблемы разговорами, а не такими вот позорными уловками. Все-таки я к нему несправедлива. Полкин мой единственный друг, моя прочная связь с миром людей. И я его люблю, пусть и не той любовью, какой бы ему хотелось. Что до магических хитростей, то это удел Григера и ему подобных. Только не ведающий сострадания без зазрения совести коверкает сознание тем, кто заведомо слабее.
День прошел в работе и заботе о Полкине. И все бы ничего, если бы не время. Часы отстукивали десятый час, пора было закрывать основной вход и открывать портальный. Сегодня я обязана раздать готовые заказы магорцам.
– Паш, – потрепала за плечо дремлющего друга, – пора вставать.
– Мм? – нехотя открыл глаза. – А который час? – вмиг подскочил, схватил телефон. – Мне не звонили из больницы?
– Нет. Думаю, тебе лучше поехать домой, выспаться.
– Снова гонишь, – криво усмехнулся. – Всегда гонишь. У меня и шанса, выходит, нет.
– Я не гоню. Ты можешь прийти ко мне за поддержкой когда угодно, и я поддержу. Но…
– Да понял я, понял. Не дурак. Как там писал Горький? Из всех насмешек судьбы над человеком – нет убийственнее безответной любви.
– Приходи завтра, я тебя угощу обалденным кофе с чем-нибудь сладким.
– Ловлю на слове, Эль. Ведь у меня осталась только ты.
– Не говори ерунды, Полкин. Дмитрий Валентинович обязательно выкарабкается. Вот увидишь.
В ответ он кивнул, затем надел куртку и потопал к двери. Отчего вселенная так жестока к нам? Почему хороших забирает, калечит, сбивает с правильного пути, а недостойных не трогает?
Я же без всякого желания, ибо оно улетучилось с новостью Паши, открыла портал. И первым, кого увидела, был тот самый демон. Он был не один, демон пришел в компании молодого и очень красивого парня, с виду моего ровесника. Неужели сын?
– Добрый вечер, Эльвет, – склонил голову старший демон.
– Добрый, господин.
– У меня для тебя очередная работа. Надеюсь, не откажешь?
– Если хотите что-нибудь починить, не откажу, – и ловлю на себе пытливый взгляд молодого.
– А сшить с нуля сможешь?
– Смотря что вам нужно.
– Костюм для моего лоботряса, – подтолкнул, как я и предполагала, сына к моей стойке. – У нас намечается грандиозное мероприятие, для которого необходим лучший костюм.
– Хорошо. У вас есть какие-либо предпочтения? Или я могу показать каталоги.
– Предпочтения имеются. Клос все тебе покажет, дорогая. И расскажет. А мне пора заняться делами. Оставляю вас наедине, – и посмотрел на сына. – Веди себя соответственно статусу, иначе я огорчусь.
Младший демон и бровью не повел, но стоило отцу покинуть ателье, как он заметно расслабился.
– Итак, слушаю вас. – Я уперлась ладонями на столешницу, уставившись на Клоса в ожидании.
– В общем, костюм-тройка нужен. Ткань я занесу в следующий раз. А сейчас сними мерки.
Вот как… Прямо в приказном тоне! Как-то все это время мне удавалось избегать встреч с демонами, в основном клиентами были ведьмы, феи, черти, гномы с эльфами, и все довольно воспитанные существа, здесь же явная нехватка ежовых рукавиц.
– Вас когда-нибудь пороли крапивой?
– Что? – оторопел красавчик.
– Ну, крапивой. Хорошим таким кустом.
– В моей семье рукоприкладство не в чести, – и расплылся в наглой улыбке. – А тебя что же, пороли?
– Однажды. Когда я вбежала в магазин сладостей и потребовала у пожилой ведьмы насыпать мне кулек конфет. Тогда я думала, что, раз мой отец богат, мне позволительно на всех топать ножкой. Что ж, я сильно ошибалась и поняла это как раз тогда, когда узнала, какова крапива на ощупь.
– В этой чудесной истории мораль одна: родители-плебеи воспитывают в своих детях-плебеях покорность и послушание. Но коль так вышло, что мой отец по каким-то неведомым мне причинам выбрал именно твое ателье, займемся лучше делом. Пожалуйста, – процедил сквозь зубы.
