– Нам туда, – подхватил меня под локоть Тайер и потащил в направлении кривого здания с причудливой крышей, напоминающей остроконечную шляпу.
Удивительно, но и окна в доме были кривые, вернее сказать, изогнутой формы. Впрочем, как и крыльцо и дверь. Над входом висела вывеска с говорящим названием «Клокочущий Бигль». Григер открыл мне дверь. Да уж, в подобных местах мне бывать не доводилось. Все-таки Магорию я покинула еще ребенком.
– Доброй ночи, господин, – кивнул варлоку приземистый, кривоногий гоблин-управляющий. – Госпожа, – отвесил поклон мне, – столик на двоих?
– Да, будь добр.
– С каждым разом ваши пассии все прелестнее, – ухмыльнулся ушастый. – В чем секрет? В частой смене?
– Еще одно неуместное слово, Клюр, – Тайер ответил вроде бы спокойно, однако глаза зажглись недобро, – и ты займешь центральное место на вашей стене почета.
Я машинально посмотрела на стену в конце зала. Там висели, чтоб меня, сушеные головы, и отнюдь не животных. Надеюсь, еду здесь готовят не из разумных существ.
– Это был комплимент вашей подозрительно юной спутнице, – осклабился тот, – ей ведь есть восемнадцать?
– Мне есть восемнадцать, господин Клюр, – решила срочно спасать положение, иначе Григер вот-вот сделает бедолагу еще короче, примерно на голову, – могу и паспорт показать.
Гоблин хмыкнул и дернул волосатыми ушами.
– Следуйте за мной.
Клюр подвел нас к столику, выдвинул для меня стул.
– Желаю вам приятного аппетита, госпожа. А вам, – перевел взгляд на Тайера, – не подавиться.
– Да пошел ты! – не сдержался Григер. – За собой лучше смотри, недоросток.
– Комиссарская шавка, – огрызнулся тот. – Сейчас к вам подойдет официант, – снова улыбнулся мне.
Когда вредный управляющий ушел, я вопросительно уставилась на варлока.
– Не обращай внимания, – отмахнулся он – у нас с ним давняя, гм, дружба.
– Дружба?
– В общем, – бросил себе на колени салфетку, – однажды Клюр обратился ко мне за помощью. Его младший брат пропал, все гоблинское семейство сбилось с ног в поисках сородича. Я согласился помочь, не бесплатно конечно же. И за неделю с небольшим нашел его брата.
– Тогда за что он тебя так не любит?
– А за то, что его братец оказался домушником. Гаденыш со своей шайкой обчистил тридцать домов, после чего попросту залег на дно. Клюр умолял меня не сдавать его полиции, но я же порядочный гражданин, к тому же представитель правопорядка. Да и тридцать домов это не кошелек в трамвае.
– Значит, сдал?
– Да. С того дня Клюр меня просто «обожает». При каждой встрече желает сдохнуть самой позорной смертью.
– Зачем же ты продолжаешь ходить сюда?
– Как и говорил, здесь отличные стейки. И фрикадельки.
– Наверняка с особым ингредиентом, – нервно хихикнула. Нет уж, фрикадельки с плевком озлобленного гоблина я как-то не хочу.
– О нет, об этом можешь не волноваться. Во-первых, для Клюра еда священна, он сам повар, но из-за подагры и высокого давления больше не может стоять у плиты. Во-вторых, если я обнаружу нечто постороннее в своей тарелке – а я обнаружу, – то его имя будет опозорено, заведение закроют, велик риск, что всему семейству придется покинуть город. Клюр вредный хамоватый гоблин, но далеко не дурак, ему и братца-преступника хватило, чтобы понять, насколько шаткая штука репутация.
– Я бы все равно не смогла смотреть в глаза после такого. Ты ему деньги хотя бы вернул?
– С какой стати? Я же свою работу выполнил.
– Скажи, тебя хоть кто-нибудь в этом городе любит, кроме Сюсанны?
– Например?
– Ну, не знаю. Твоя пара. Друзья, быть может. Коллеги. Студенты, в конце концов. Наверняка у тебя есть любимчики-студенты, которые отвечают тебе взаимностью.
– Так, давай по очереди. Первое, пара. С недавних пор у меня больше нет пары, Эльвет, – вдруг стал он очень серьезным, – мы договорились не мешать друг другу добиваться поставленных целей. Второе – друзья. Я варлок – одиночка, мне не нужны друзья. Третье – коллеги. Дружить с коллегами – значит забыть о продуктивной работе. Ну и четвертое – студенты. Когда преподаватель начинает любить студентов, в тот самый миг он прекращает их обучать. Границы, Элли, не должны размываться ни в коем случае. Это субординация, и ее нужно соблюдать.
– Со мной у тебя тоже субординация? – Посмотрим, что ответит.
– С тобой у меня уговор. Мы партнеры.
– Лукавишь, Тайер, – облокотилась на столик.
– Если только самую малость, – усмехнулся он.
Григер собрался было еще-то сказать, но к нам подошел официант, к слову, очередной гоблин, только помоложе. Я осмотрелась – в заведении работали исключительно гоблины.
– Меню, очей очарованье! – Официант аккуратно вложил тоненькую книжечку в кожаном переплете мне в руки. – Ваше, – швырнул второе меню варлоку.
– Благодарю, – совершенно спокойно ответил Тайер, – но мы уже готовы сделать заказ.
– Слушаю, – процедил сквозь зубы.
– Мне говяжий стейк с картошкой, девушке фрикадельки со спаржей и «ведьмину шляпу». Десерт подай с кофе. А пока ваш достопочтенный Гургус будет заниматься заказом, принеси-ка нам хлебную корзину и бутылку персикового штоля.
– Будет исполнено, – поморщился гоблин, а меня одарил зубастой, но добродушной улыбкой. Интересно, они так и будут себя вести весь вечер? На Григера скалиться, со мной любезничать?
И, воспользовавшись временным затишьем, я принялась изучать бистро. Несмотря на жуткую стену, увешанную головами, здесь было довольно уютно. Деревянные столы со стульями и лавками, деревянные столбы, подпирающие потолки, массивные светильники на грузных цепях, большой бар с высокими стульями-корягами. Казалось, что мы находимся внутри огромного древа. Но удивительнее всего здесь смотрелся подвесной очаг, в коем бесновалось зеленое пламя. Железная чаша висела по центру зала, испуская магическое свечение, воистину успокаивающее зрелище.
– Тебе здесь нравится? – словно бы напомнил о себе Григер.
– Да. Здесь мне однозначно нравится больше, чем в «Трех ведьмах».
– Рад слышать.
– А что Клюр имел в виду, когда заговорил о твоих пассиях? – Вопрос не слишком тактичный, еще и прямо в лоб, но любопытство взяло надо мной верх. – Ты сюда всех своих женщин водишь?
– Ты третья по счету. Причем второй была пятидесятилетняя дама из прокуратуры, и общались мы исключительно по работе.
– Ну а первая?
– Первой была та, с кем я расстался. Признаюсь честно, на роль великого соблазнителя я никогда не претендовал, в отношениях мне ближе стабильность, а главное, единомыслие.
