– Выходит, с той ведьмой у тебя было единомыслие, но ты с ней все равно порвал. Как-то нелогично.
– Наши пути разошлись, единомыслие оно ведь тоже до поры до времени. И дальнейшее наше общение требовало бы определенных жертв с моей стороны, к которым я не был готов.
– Она захотела замуж?
– Молодец, Вереск. Зришь в корень.
– Теперь я прекрасно понимаю Сюсанну с ее желанием погулять на свадьбе внука. Но, увы, закоренелые холостяки неисправимы.
– Ух ты, какое громкое заявление. Для подобных выводов требуется серьезная выборка. Видимо, я многого о тебе не знаю.
– У меня были примеры клиентов. Знаешь, многие приходят в ателье не только за услугами портнихи, но и для того, чтобы поговорить по душам.
– Женщинам свойственно сгущать краски.
– А приходили не только женщины. На моей памяти есть около десяти мужчин, не решившихся связать свою жизнь узами брака, потому что им «хорошо и так».
– Мне бы в голову не пришло обсуждать с посторонним существом свою личную жизнь. Уверен, те господа пытались с тобой флиртовать, не более.
– Весьма странный способ понравиться, жалуясь на женщин и гордясь своим одиночеством.
– Значит, они были жалкие слабаки, неспособные дать своей половине надежный тыл. Холостяк – это тот, кто не нуждается в семье, но не из-за слабости, а в силу убеждений и приоритетов. Вот мне ближе наука и работа. Я хочу полностью отдаваться своему делу, тогда как семья будет мешать, отвлекать, в итоге отношения очень скоро дадут трещину и все закончится разводом с обвинениями в мой адрес. Зачем до этого доводить?
– А если ты встретишь ту, которая будет с тобой на одной волне? То самое единомыслие.
– Даже этот славный корабль однажды разобьется о быт или сядет на мель.
– Сдается мне, ты просто боишься штампа в паспорте. Как и многие мужчины.
– Я не боюсь, а знаю, чего хочу и чего не хочу.
– Будь по-твоему, – пожала я плечами. Как бы Тайер ни старался, все равно не переубедит меня. Он элементарно дрейфит.
– Не веришь? – вскинул он брови.
– Ни капли, – взяла булку из хлебной корзины, как-то незаметно возникшей на столе.
– Да и плевать. – Григер последовал моему примеру, затем разлил по бокалам персиковый штоль. – За переезд? – поднял свой бокал.
– За него. – Я пригубила немного. Вкусная штука, но в голову ударит, факт.
Еще через десять минут нам принесли заказ. Что ж, Григер оказался прав, еда превзошла все мои ожидания. Таких фрикаделек я никогда не ела, а уж десертов и подавно. «Ведьмина шляпа» поразила в самое сердце. Нежнейший мусс с прослойкой из свежей клубники, накрытый карамельной шляпой. Что до штоля, он дал о себе знать довольно скоро. Такими темпами я сопьюсь.
– Ну как? – Григер уставился на меня с ухмылкой. Еще бы, я ведь окосела.
– Отлично. Всегда бы так… – и облизала кончик пальца, испачканный в муссе. – Когда я заработаю много денег, буду ездить сюда из Старого квартала каждый день и заказывать «ведьмину шляпу». Хотя нет, сама научусь готовить, чтобы кормить мужа и наших пятерых детей.
– Пятерых? Не многовато?
– В самый раз. Люблю цифру пять.
– Возьми салфетку, – и протянул мне сразу несколько, – вытри руки.
– Зачем?
– Ты их только что облизала.
– Всего один палец, Тайер.
– А еще о пятерых детях рассуждаешь, ты сама как ребенок.
– А ты педант.
– Любовь к чистоте и аккуратности признак хорошего воспитания, не более.
Он только что обвинил меня в отсутствии воспитания?
– По-твоему, я невоспитанная грязнуля? – сложила руки на груди.
– Кажется, тебе пора в постель. Ты захмелела.
– Возможно. Но дай мне слово, что наутро я проснусь одна.
– Даже не сомневайся в этом, я с грязнулями не сплю в одной кровати, – продолжал улыбаться этот невероятно симпатичный холостяк с правильными приоритетами и дурным характером.
– Супер… – Я перевела взгляд на стену с сушеными головами. Сейчас они мне казались весьма забавными. – Это, вообще, чьи?
– Предков семьи Клюра. У горных гоблинов есть поверье, что головы их усопших родственников защищают род от всех несчастий, а главное, привлекают деньги. Вот и развесили их тут, как гирлянды.
– Жуть какая… только что-то уж очень маленькие головы.
– Их сушат особым способом. Сначала вымачивают в…
– Все-все-все, избавь… мне этого знать не нужно.
Тем временем нам принесли счет, и, пока Григер расплачивался, я отправилась в уборную, надо было срочно умыться. Однако по пути за мной увязалась гоблинша. Поначалу шла молча и на меня вовсе не смотрела, но стоило нам зайти в уборную, как дама оживилась.
– Вы с ним встречаетесь? – пропищала страшненькая женщина неопределенного возраста.
– Простите?
– С варлоком. Вы вместе пришли.
– А вы, извините, кто?
– Я Лютош Луш-Луш Бигль, средняя сестра Клюра. Можно просто Лютош.
– Приятно познакомиться. – Какая бойкая особа, хоть и ростом метр с кепкой. – А я просто Эльвет.
– Ведьма и некромантка, вижу, вижу, – деловито закивала. – Так что? У вас с этим гнусом роман?
– Почему вас это интересует?
– Потому что Григер, – точно выплюнула его имя, – темный варлок, а с темными связываться – себя не жалеть. Мы, гоблины, хорошо видим средоточие магии, видим ее цвет, чувствуем запах. Так вот, от варлока несет смертью. Морок постепенно поглощает его душу и добром это не кончится. Мой тебе совет, Эльвет – хватай свою метлу и лети от него подальше. А вот к нам заходи почаще, – расплылась в улыбке, – по понедельникам и средам в «Бигле» действует скидка двадцать процентов на все горячие блюда.
– Большое спасибо.
– Купоны собираешь? – полезла было в карман передника, но я покачала головой. – Ну, ладушки. Побежала я, а то Клюр опять разворчится. Старый пес, скорей бы повесить его голову на стену. – И гоблинша поспешила прочь, продолжая ворчать себе под нос – длинный, крючковатый, усеянный бородавками.
Вот и побеседовали. Что ж, по всей видимости, Григер для многих кость в горле. Впрочем, ничего удивительного, он высокомерный, нелюдимый, эгоистичный сексист. Кстати, об этом… Позвонить бы завтра Пашке. Да и матушке заодно, что-то между нами совсем все плохо стало.
– Ты вся красная и нос распух, – заметил варлок, когда я вернулась.
– Видимо, у меня аллергия на персиковый штоль.
– Дома приготовлю для тебя зелье. Оно поможет.
– Не нужно, я привезла с собой антигистаминные препараты.
