— Когда выяснилось, что она забеременела, произошло ужасная сцена. Но совсем не такая, как ты могла бы ожидать. Она заявила, что хочет моего ребенка, что он ей необходим, а вот меня она больше видеть не желает.
— Разве закон не дает тебе каких-то прав?
— Я пытался с ней это обсудить, она же хотела говорить только о том, что мне впору примерять корону самого большого неудачника этого мира.
— Если она так о тебе думала, почему хотела от тебя ребенка?
— Я не мог этого понять. Она просто исходила злобой. Ненавидела меня, презирала. Разнесла в пух и прах мои пристрастия в одежде, музыке, книгах, мои деловые качества, финансовые перспективы, все. С чем-то я мог согласиться, с чем-то — никогда. Мне пришлось уйти от нее.
Свет катящегося к горизонту солнца и плывущие по небу облака создавали невероятно красивую картину, так разительно отличающуюся от отвратительной истории, которую ему приходилось рассказывать.
— Я ожидал, что она позвонит. Не позвонила. Я сказал себе, ну и черт с ней, теперь это уже не мое дело. Но среди того, что она мне наговорила, хватало правды. Теперь мне не нравилось то, что я видел в зеркалах. Я постоянно думал о ребенке, которого она носила под сердцем, моем ребенке.
Какие бы недостатки ни отличали его в те дни, он стал хорошим человеком. Эми понимала, что со временем он захочет услышать об этом от нее, но не теперь.
— Мне потребовался месяц, чтобы понять: если ребенок не станет частью моей жизни, тогда и нормальной жизни у меня не будет. И с каждым годом она все в большей степени будет идти наперекосяк. Я позвонил Ванессе. Она сменила номер телефона.
Я поехал на ее квартиру. Она уже съехала. Нового адреса не оставила.
Эми вспомнила его слова о том, что однажды он видел ребенка.
— Но ты ее нашел.
— Три месяца я обзванивал наших общих знакомых. Она с ними больше не общалась. Оборвала все прежние связи. В конце концов, у меня нашлись деньги на частного детектива. Но даже он с большим трудом вышел на ее след.
Цвет бренди на облаках стал более насыщенным, начало окрашиваться и синее небо.
— Она жила в огромной, дорогой квартире с видом на бухту Ньюпорта. Аренду платил владелец большой строительной фирмы. Паркер Хисскас.
— В наших краях это известный человек.
— Когда я заглянул к ней, она была уже на седьмом месяце. Уделила мне пять минут, чтобы я увидел, в какой живет роскоши. А потом велела служанке проводить меня до двери. Наутро ко мне пришел знакомый Хисскаса.
— Вот так сразу?
— Нет, не мордоворот. Тип, конечно, неприятный, но вежливый. Сообщил мне, что Хисскас женится на даме после рождения ребенка.
— Если это был их ребенок, чего ждать?
— Меня это тоже удивило. А потом его знакомый предлагает мне работу — спроектировать дом для еще одного знакомого Хисскаса.
— Если бы это был его ребенок, он не пытался бы откупиться от тебя.
— Я отказался. Пошел к адвокату. Потом ко второму. Они мне сказали одно и то же. Если Ванесса и Хисскас говорят, что отец — он, у меня нет никаких оснований для проверки на ДНК.
Нотки отвращения к себе и злости слышались в голосе, но Эми уловила еще печаль.
— Я пытался найти способ доказать свое отцовство, когда как-то вечером она пришла ко мне с двухмесячной дочкой на руках: девочка родилась раньше положенного срока. Она сказала… — на какие-то мгновения Брайан запнулся, не в силах повторить слова Ванессы. Но собрался с духом. — Она сказала: «Посмотри, чем ты меня накачал. Это тупая, маленькая уродина. Твоя тупая маленькая уродина лишила меня всего».
— То есть с Хисскасом у нее все лопнуло.
— Я так и не понял, что у нее с ним произошло. Но лопнуло, это точно. Ребенок был не его, и ее вышвырнули. Она хотела денег, спросила, сколько я могу заплатить за ребенка. Я показал ей чековую книжку, выписку из банка. Я заделал ей ребенка, а потом довел дело до того, что его выставляли на продажу. Получалось, что я ничем не лучше, чем она.
— Неправда, — тут же возразила Эми. — Ты хотел эту девочку.
— Я не мог добыть деньги до утра, но она не хотела оставить ребенка у меня. Она обезумела от злости. Глаза из зеленых стали чуть ли не черными, что-то ужасное вселилось в нее и буквально их зачернило. Я хотел отнять у нее девочку, но испугался, что она скорее убила бы ее, разбила голову о стену, чем отдала бы мне. Она нуждалась в деньгах, и я надеялся, что она вернется с ребенком, чтобы их получить.
— Но она так и не вернулась.
— Да. Не вернулась. Да поможет мне бог, но от страха я позволил ей уйти в ту ночь, унести моего ребенка.
— И с тех пор она тебя мучает.
Низкая оранжевая свеча солнца разливала теплый, мягкий свет по западному горизонту.
— Только ФБР, проводя расследование, может найти человека по его электронному адресу. Я не могу доказать свое отцовство. Ванесса в электронных письмах ничего лишнего не говорит.
— И частные детективы не смогли ее найти?
— Нет. Она не высовывается, возможно, сменила имя, получила новую карточку социального обеспечения с другим номером, сменила все. И потом, то, что она делала со мной, значения не имеет. Но что она сделала с моей дочерью? Что она сделала с Надеждой?
Интуитивно Эми поняла смысл последнего вопроса.
— Так ты ее назвал… Надеждой?
— Да.
— Что бы ни сделала Ванесса, куда важнее другое: у тебя, возможно, появился шанс все исправить.
Вот это и было самым важным, о чем он упоминал ранее. Важнее рисунков глаз Никки, важнее слуховых галлюцинаций и загадочных теней, которые он улавливал краем глаза, важнее сна и того, что проснулся он на идеально застеленной кровати. После десяти лет разлуки он мог вернуть дочь.
Эми прочитала его электронное письмо Ванессе: «Я в твоей власти. Мне нечем воздействовать на тебя, все козыри — твои. Если придет день, когда ты позволишь мне получить то, что я хочу, причина будет в том, что смягчение своей позиции ты сочтешь лучшим для себя вариантом. Не в моих силах заработать или заслужить такую милость с твоей стороны».
Пробудившись от сна, который перенес его в бушующую над Канзасом бурю, Брайан нашел в компьютере полученный от Ванессы ответ. И теперь, стоя у окна, держал в руке распечатку ее электронного письма.
«Тебе все еще нужна твоя маленькая свинка? Ты меня достал своей уютной жизнью, в которой все идет так, как ты хочешь. Тебе никогда ничем не приходилось жертвовать! Ты хочешь посадить эту маленькую уродину себе на шею? Хорошо. Я к этому готова. Но кое-что я у тебя попрошу. Будь на связи».
Свет тускнет, в стекле уже отражается лицо Эми.
Выложив все секреты, еще раз глянув на отражение собственного лица, Брайан повернулся к Эми.
