Первым актом Лунная девушка запланировала псевдоутопление в большой ванне наверху. Связать ее, с головой погрузить в воду, посмотреть, как долго она сможет задерживать дыхание. Если этот метод годился для того, чтобы получить нужные ответы у террористов, он годился и для Пигги, которая вообще не могла дать никаких ответов.
Ванесса только что закончила наполнять ванну холодной водой. Выбрала и отложила несколько шарфов, которые более не могли ей понадобиться, чтобы связать маленькую уродину.
Она потратила на все это десять лет. Десять лет! И не получила того удовлетворения, на которое рассчитывала.
Это так трудно — получить в реальном мире удовольствие, каким его рисует твое воображение. Реальный мир всегда ее подводил. Она только и стремилась к тому, чтобы получать удовольствие, но желаемого результата никогда не добивалась.
Может, в пустыне ей повезет больше. Она любит жару пустыни, голые пространства, пустоту.
На океанском берегу слишком богатая природа. Ей нужны песок, жара, белое небо и тишина.
Она купила книгу «Мир без нас»
[42]
, хочет прочитать ее в пустыне, там, где никого нет, только она и Харроу, возможно, и без него.
Смерть — единственное, что удовлетворяет. Единственное, что несет в себе завершенность. Смерть не обманывает, не подводит.
Она спускается вниз и уже собирается ступить на лестничную площадку, когда слышит доносящийся из холла шепот. Останавливается, прижимается спиной к стене, осторожно выглядывает из-за угла.
Видит Пигги, выходящую за дверь с собакой. И что все это, черт побери, значит?
Эми Редуинг смотрит девочке вслед, потом закрывает дверь, поворачивается к Брайану.
Ванесса подается назад, из опасения, что они посмотрят на лестницу и увидят ее. Слышит отдельные слова их короткого разговора: «обыскать… кухня… черная лестница».
Ванесса поднимается на второй этаж, бежит по коридору, легко, неслышно, как и всегда. Спускается по черной лестнице.
У них пистолеты, у нее — только нож, которым она собиралась попугать Пигги, нож старины Медведя. Ее не волнует, что нож пистолету не чета. Ее не волнует даже смерть. Но она не умрет, именно потому, что на смерть ей наплевать. Ты колеблешься, если боишься умереть. А пока ты колеблешься, Ванесса успеет тебя зарезать.
Редуинг и Брайан хотят жить. Они дадут слабину, а в такой ситуации нож эффективнее пули.
Ванесса просто счастлива. Она так давно хотела его убить.
Она сбегает со ступеней. Пересекает кухню, в открытой двери которой клубится туман, бежит к кладовой, но открывает дверь маленького, узкого чулана. В чулане только тряпка, ни ведра, ни швабры, и Ванессе с трудом, но хватает места, чтобы втиснуться в него и закрыть дверь. Она словно стоит в гробу.
* * *
Проходя по коридору, Эми и Брайан обыскивают комнаты, которые миновали, следуя за Никки. Как выяснилось, собака поступила мудро, нисколько ими не заинтересовавшись: там они никого не нашли.
На кухне кладовая тоже едва ли могла служить укрытием для кого-то из сладкой парочки, но Эми рывком открыла дверь, тогда как Брайан прикрывал ее.
Заскрипели петли двери в кладовую, одновременно заскрипели петли другой двери, Эми начала поворачиваться, но нож вонзился ей в спину, вонзился глубоко, из Эми разом вышел воздух и силы.
* * *
Эми вскрикнула, Брайан повернулся и увидел позади нее Ванессу. Лицо Эми стало бледным, как белки глаз.
Сердце забилось громче цоканья копыт лошадей, скачущих по каменной мостовой, но он не выстрелил, потому что Эми закрывала собой Ванессу.
Тут же краем глаза уловил движение, увидел мужчину, несомненно Майкла, который входил в распахнутую дверь с пистолетом в руке.
Брайан не очень-то знал, как управляться с «глоком», но не стал ждать, пока выстрелят в него. Он держал в руках пистолет-пулемет, вот и выпустил очередь из пяти или шести патронов.
Майкл упал, может, и не потому, что пули попали в него, может, в поисках укрытия, Брайан тут же повернулся к Ванессе, увидел, что она ударила Эми второй раз, а потом Ванесса удивила его, оттолкнув от себя Эми, и удивила вторично, направившись к нему через падающую на пол Эми. Уже переступила через нее, чтобы полоснуть его окровавленным ножом по лицу, но он успел нажать на спусковой крючок, вогнал в нее все оставшиеся пули, и Ванессу отбросило далеко назад.
Дрожа от ужаса, Брайан отшвырнул «глок», упал на колени рядом с Эми, лицо которой из белого стало бледно-серым, взял ее пистолет.
Между ножками стола он видел Майкла, лежащего на полу в крови. Но дрожащая рука держала пистолет, нацеленный на Брайана, и Майклу хватило сил, чтобы нажать на спусковой крючок.
Пуля попала Брайану в живот, сбила с колен, он повалился на пол рядом с Эми, его левая рука накрыла ее правую ладонь.
Если уж ему предстояло умереть, он хотел сжать ее руку, но сил у него не было, да и у нее тоже.
Боль жгла, как раскаленное железо, перед глазами все расплывалось, но он увидел Надежду, появившуюся в дверях, пытающуюся устоять на ногах, тогда как Никки изо всех сил, как десяток ездовых собак, тащила ее за собой. В этот момент, уже начав слепнуть, в странной эйфории, вызванной огромной потерей крови, Брайан увидел, как Никки летит через стол, к ним, и Надежда тоже летит, держась одной рукой за ошейник.
Глава 66
Эми и Брайан согласились с тем, что они не созданы для убийства людей. Такое просто не для них.
Они сожалели даже о том, что пришлось убить такого социопата, как Филип Марлоу
[43]
. Выяснилось, что именно такие имя и фамилию дали при рождении Билли Пилгриму
[44]
. Он никогда ими не пользовался: ненавидел все то, что они собой символизировали.
Их сожаление не переросло в угрызения совести. Но когда они думали о том, что пришлось убить Билли, Майкла и Ванессу, в животе начинало жечь, хотя обычно помогали и «Алка-Зельтцер», и «Ро- лайд-Софтчус»
[45]
.
Они более не выражали скептицизм в вопросах, касающихся религии. Впрочем, Эми всегда верила в Бога, пусть ранее подвергала сомнению правдоподобность историй о телефонных звонках умерших монахинь.
Брайан прошел больший путь, чем она. Теперь он признает, что далеко не все слои мира открыты нам, и точно знает, что видел в глазах Никки сияние божественного существа, возможно, ангела или невинной души убитой дочери Эми, которая получила возможность вернуться на короткий срок для достижения конкретной цели.
