Национальные музеи западных стран (не частные) финансируются не только из государственного бюджета. Помимо разовых или регулярных спонсорских взносов, денег, полученных от имеющихся практически в каждом крупном музее Обществ друзей музея, музей может являться организатором различных специальных фондов, ежегодный процент от прибыли которых используется им в собственных нуждах.
В международной музейной практике существует понятие Museum Mission, то есть устав. В этом документе четко формулируются приоритеты деятельности конкретного музея. Либо это по преимуществу закупочная, коллекционерская деятельность, либо это активная экспозиционная политика, либо составление специфического «национального» собрания. Вариантов не слишком много, но формула устава, конечно, наряду со многими другими факторами, влияет на престиж музея и его общий статус.
Случай Русского музея выглядит исключительно русским. Это удивительное для мировой практики фантастическое смешение частных, корпоративных и государственных интересов. Удивительное и даже, сказали бы мы, скандальное. Коммерческая деятельность музея перевешивает собственно музейную, ГРМ все отчетливее поворачивается в ту сторону, откуда приходят деньги, переставая быть собственно музеем и становясь арт-менеджерской конторой с богатейшими фондами и квалифицированными кадрами.
И хорошо, если долгожданная постоянная экспозиция музея рассеет эти подозрения. Ждать осталось недолго.
10 февраля 1998
Резьба по маслу
Музейный терроризм
Число терактов против музейных собраний растет с каждым днем. Последние преступления против картин Матисса – очередное тому подтверждение. Беззащитная живопись превращается в громоотвод, принимающий на себя агрессию, направленную против социальной системы.
В Эрмитаж из Рима прибыли картины, экспонировавшиеся на выставке Матисса. Одна из них вернулась изуродованной. И мало кто из специалистов этому удивился.
Не проходит и недели, чтобы где-нибудь не повредили произведение искусства – то отпилят голову скульптуре, то исполосуют ножом картину. Средства массовой информации каждый случай подают как сенсацию, но музейщики уже давно не удивляются. Они поняли, что спастись от вандалов невозможно, и музей сегодня должен быть похож на министерство чрезвычайных ситуаций, то есть всегда быть готовым к самому худшему.
Самый последний случай произошел на выставке Матисса в Риме. Утром 21 января охрана музея обнаружила на трех картинах повреждения, сделанные острым предметом. Две из них – из собрания Национальной галереи в Вашингтоне и из частной коллекции – пострадали серьезно. «Стоящей Зоре» («Марокканке») из Эрмитажа повезло. Лишь под правой ногой изображенной Матиссом девушки остался небольшой, не более четырех сантиметров, след.
Капитолийские музеи к моменту обнаружения повреждений работали уже два часа, по залам успели пройти несколько экскурсионных групп, в том числе школьников. Предполагают, что кто-то из них и проткнул картины карандашом. Просто так, от нечего делать.
Как бы то ни было, теперь «Марокканка» нуждается в реставрации. Одновременно дирекция Эрмитажа обсуждает вопрос об иске к администрации Капитолийских музеев и о возмещении страховой компанией причиненного ущерба, размер которого еще уточняется.
Честно говоря, петербуржцы ожидали худшего и теперь даже с некоторым облегчением говорят о том, что на сей раз Эрмитаж отделался легким испугом.
Активная критика
Как показывает практика, чем знаменитее картина, тем в большей она опасности. Новые геростраты выбирают свои жертвы с помощью альбомов репродукций и иллюстраций к популярным учебникам по истории искусств.
Первое место по числу покушений занимает «Джоконда» Леонардо. Несколько раз она становилась объектом нападения. После последнего, когда японский турист плеснул на картину красной краской, ее закрыли пуленепробиваемым стеклом. Рассмотреть шедевр теперь довольно сложно.
Преследованиям маньяка подверглись и творения Альбрехта Дюрера. В 1980‐х годах в Старой Пинакотеке в Мюнхене были повреждены кислотой три его картины. Преступника нашли и отправили в психиатрическую клинику. Через пять лет он вроде бы вылечился и вышел на свободу, но музей об этом не предупредили. А маньяк снова отправился в Пинакотеку, чтобы заняться любимым занятием – уничтожением работ Дюрера.
Однако чаще всего покушаются на творения Рембрандта. Великий голландец как будто притягивает людей с неуравновешенной психикой. Об этом знают в каждом музее, имеющем в своей коллекции его работы. В 1976 году в амстердамском Рейксмюсеуме был порезан ножом «Ночной дозор». В 1977 году в Штатсгалерее в Касселе облили кислотой несколько работ старых мастеров, в том числе две – Рембрандта. В 1985 году была практически уничтожена эрмитажная «Даная». А в 1990 году снова пострадал «Ночной дозор» – как и в случае с «Данаей», на него плеснули кислотой.
Однако было бы ошибкой считать, что покушаются только на классику. На авангард начала века тоже. «Супрематизм» (иначе – «Белый супрематический крест», музей Стеделийк, Амстердам) Казимира Малевича был изуродован русским художником Александром Бренером, который нарисовал на картине знак доллара. И вот уже больше года реставраторы пытаются вывести едкую краску с полотна.
Не избежало внимания маньяков и современное искусство. Однако в большинстве европейских музеев современного искусства считают, что не стоит сообщать обо всех случаях покушений. Эксперты голландского музея Стеделийк придерживаются иного мнения – и поэтому из года в год мировая общественность оповещается об очередных случаях вандализма.
Именно в Стеделийк было совершено двойное покушение на работы американского абстракциониста Барнетта Ньюмана. Почему маньяк выбрал Ньюмана, а не, скажем, более знаменитых Поллока или Де Кунинга, неизвестно; зато известно, что стало причиной его неприязни к абстракционизму вообще: прочитанная критическая монография о современном искусстве. Идеи автора так понравились террористу, что он решил воплотить их в жизнь – и пошел в музей. В 1987 году он порезал ножом абстракцию Ньюмана «Кто боится красного, желтого и голубого III». Его поймали, он отсидел, вышел – и снова отправился в музей, где порезал еще одну картину Ньюмана.
Пассивная защита
В большинстве своем музейные террористы справедливо признаются невменяемыми и направляются в психиатрические лечебницы. Некоторым особо циничным любителям искусства в судебном порядке запрещается посещать музеи – все или какой-либо определенный. Например, уже упоминавшемуся ньюманофобу специальным постановлением голландских властей запрещен доступ во все музеи страны. В каждом музее есть фотографии и подробное описание маньяка.
Психически здоровому преступнику тяжелое наказание, как правило, тоже не грозит. Например, Бренер получил по решению суда пять месяцев тюремного заключения плюс пять месяцев условно. Еще в течение двух лет ему запрещено появляться в музее Стеделийк.
Сейчас довольно широко обсуждается идея ужесточения наказаний за преступления против культуры. Недавно министр культуры Италии заявил, что необходимо немедленно принять строгие законы против вандализма. Появившийся в развитие этого заявления законопроект предполагает заключение сроком от одного до трех лет. Пока же горсовет Рима установил штраф в один миллион лир, или пятьсот шестьдесят долларов.
