Официант принёс бутылку итальянского вина «Софри».
– Будешь? – спросил Добрынин. – Или заказать чего покрепче?
– Не до покрепче, давайте поговорим. – Козодоев сделал заказ: фрикандо, салат миэль, кислая капуста, маринованные грибочки.
– Налейте по глоточку.
Официант ловко разлил вино по бокалам, ускакал к другим столикам.
Иван Егорович поднял бокал.
– Вы уверены, что здесь нет прослушки?
– Это мы тебя должны спросить, – проворчал Добрынин.
– Этот ресторан не находится под моей юрисдикцией. Мы тут не встречаемся.
– В таком случае за встречу.
Выпили, начали трапезу.
– Как вы себя чувствуете на новом месте? – спросил Козодоев, доев салат.
– Нормально, – ответил Ланин коротко.
– Контингент сильно сократился?
– В пределах допустимого. Остались проверенные бойцы. Ищем не засвеченных в политических акциях. Помогли бы.
– Отберу лично.
– Благодарю. Но прошу никому из Комитета не давать координат базы и мои каналы связи. Принимаю задания только от Валерия Севастьяновича и от вас.
– Абсолютно правильное решение. Хотя мы и прошерстили Комитет, оставив только проверенных людей и сменив все пароли и коды.
Доели горячее, взялись за чаи и кофе.
Ланин пригубил, отставил чашку.
– На кого ещё в Комитете я могу положиться?
Козодоев промокнул губы салфеткой, помедлил.
– На адмирала и Ник Ника.
Ланин кивнул.
Адмиралом был Илья Романович Шерстобитов, бывший замком черноморского флота, а Ник Ником называли главу ГРУ Мотузова.
– В свою очередь хочу спросить, – сказал Козодоев, – кому я могу доверять из вашей команды?
– Всем, – скупо улыбнулся Ланин. – Верхушка осталась в полном составе – Хвощёв, Бурыга, Шапошников, офицеры пониже тоже проверены в деле, но лучше держать связь непосредственно со мной.
– Слиперы?
Ланин глянул на Добрынина.
Бывший генерал ГРУ покривил губы.
– Ты же знаешь, остались всего два слипера, А-1 и А-3. Четвёртый – Нестор Безоружный отказался работать.
Козодоев побарабанил пальцами по столу.
– Мотивы?
– Не комбатант он, – с ноткой осуждения проговорил Ланин. – Хотя при этом обладает острым чувством несправедливости.
– Пробовали увещевать?
– Не один раз. Даже Миловидова не смогла его уговорить.
– Это настолько ценный кадр, что не приведи нам господь потерять его! Он должен находиться под постоянным негласным контролем.
– Им вплотную занимается Хвощёв. Все, кто знал или догадывался о существовании Безоружного с той стороны, уничтожены.
– Мне бы вашу уверенность. Но Безоружного в любом случае надо вернуть в команду.
– Он упрям и даже слышать не хочет о возвращении, – покачал головой Добрынин. – Конечно, будем работать в этом направлении. Ты сказал, что хочешь поговорить о каком-то важном деле.
Козодоев раздул ноздри, сдерживая вздох.
– Президент отказался поддержать идею национализации Сбербанка.
Собеседники напротив переглянулись.
Иван Егорович кивнул с кривой улыбкой.
– Хоть самого корректируй.
– Он не понимает, к чему ведёт укрупнение «Сбера» за счёт забугорных инвесторов? – осведомился Добрынин. – Это же государство в государстве, выплачивающее гигантские дивиденды западным миллионерам! То, что мы скинули Оскара, ничего не меняет. Его сменщик Германов того же поля ягода и будет делать всё, чтобы российские деньги уплывали за рубеж.
– Президент это понимает, однако привык двигаться вперёд мелкими шажками.
– Шаг вперёд, два шага назад? – хмыкнул Ланин.
– Он даже советников оставил почти всех, кто явно служит Западу. Одна только эта сволочь Фурсёнок чего стоит! При этом просит почистить ряды журналистов, особенно из пятой колонны, постоянно льющих грязь на страну. Перед выборами нам придётся взяться за их корректировку.
– Возьмёмся, когда ваш Комитет выработает стратегию. А губернаторов президент не хочет почистить? Ведь среди них почти нет честных людей. Ты же сам говорил о собранном на них компромате.
– Губернаторов он собирается чистить сам, публично, что уже продемонстрировал.
– Флаг ему в руки. А не спрашивал его, зачем он взял в президентский совет по науке и образованию бывшего министра Фурсенка? Это же последний гвоздь в крышку гроба нашей науки!
– Говорил.
– И что?
– Считает, что эта тварь – большой спец.
– Это да, спец по разрушению образования страны. Как и министр цифровизации Максут Шаболдаев. Вот по кому верёвка плачет. Кстати, мы разработали письмо президенту с просьбой запретить ТикТок как средство криминализации молодёжи, тебе придётся передать.
– Передам, куда я денусь.
– Это всё, что ты хотел нам сообщить?
– Ещё одна проблема – олигархи. Хотя президента и поддерживает группа миллиардеров, пул оппозиции мощнее, да к тому же запустил свои щупальца во все президентские структуры. На словах советники и помощники работают на него, на самом деле служат врагам. И здесь тоже нужна ваша команда.
– Мы и так захлёбываемся. На повестке дня лежат разборки с министрами-коррупционерами, с разработчиками стратегии чипизации по проекту «Детство-2030».
– Плюс работа с господином Абрамовичем, – добавил Добрынин, – который вдруг загорелся желанием купить Байконур. Самое подлое при этом, что казахстанские власти не прочь заработать на этом и поддерживают идею. А это значит, и казахов корректировать.
– Добавится ещё одна задача, – сказал Козодоев. – Дело о продаже концерна «Калашников» частному лицу.
– Алану Лушникову, – кивнул Добрынин. – Вот уж частное так частное. Да за ним без бинокля видны уши американского Госдепа! Вот кого надо бы брать за яйца, так это продавцов! Министра торговли в первую очередь. Предатель на предателе и предателем погоняет!
– Так что, парни, ситуация ухудшается с каждым днём. Слиперы нужны позарез. Ищите других паранормов и уговорите Безоружного вернуться. – Иван Егорович помолчал. – В крайнем случае его надо заставить вернуться.
Добрынин и Ланин молча смотрели на директора.
Он поморщился, наметил улыбку.
– Что вы на меня так смотрите? Как говорил бывший глава Комитета Мараев, судьба одного человека и судьба страны несоизмеримы!
Добрынин перевёл взгляд на спутника.
