Федя мысленно застонал. Ну что за невезение?! И так времени нет уроки сделать, а тут ещё и дополнительные занятия!
Мелькнула, конечно, и мыслишка, мол, чего это я за Нитку отдуваться должен, но Федя тотчас же её изловил, скомкал, словно ненужную бумажку, изорвал на мелкие клочки и пустил по воображаемому ветру.
В общем, теперь ему, кадету Солонову, надлежало помогать Ниткину ещё и в гимнастике, а не только лишь в строевых упражнениях.
Зима пришла в Гатчино бурно, весело, сразу. Не гнилой хилой слякотью, когда «и сверху шляча, и снизу тоже», как говаривала нянюшка, – нет, с холодного севера, подобно могучему воинству, навалились низкие, почти чёрные тучи, взвыл ветер, ударила метель; но буйствовала она недолго, и уже к утру снег тихо валил и валил себе, быстро покрывая успевшую остыть землю. Пришлось срочно расчищать каток, но этому никто не огорчился – господа кадеты вдвоём и втроём наваливались на широченные скребки, в полную сажень, если не в полторы, и с хохотом мчали по льду, сперва быстро, затем всё медленнее и медленнее, толкая перед собой скоро растущий снежный сугроб.
Вокруг катка быстро поднимались снежные валы; кое-кто уже принялся возводить крепостные стены с башнями, замелькали снежки.
Шестая рота, пользуясь общим – хоть и временным – забвением корпусных правил, решила, что настало их время.
– Эй, седьмая рота, первое отделение! А с каких это пор вами Шульциха командует?
Стёпка Васильчиков. Самый задиристый задира, не уступавший Севке Воротникову и оспаривавший у него титул главного силача младших возрастов.
Как на грех, Две Мишени куда-то отлучился, и вместо него первым отделением седьмой роты на уборке снега и впрямь распоряжалась госпожа Шульц.
– А у нас теперь это институтки – аж классную даму назначили! – загоготал Фимка Егоров, Стёпкин подручный.
Первое отделение встретило насмешки угрюмым молчанием. Севка Воротников поплевал себе на кулак и деловито направился прямо к недругам; Фёдор недолго думая последовал за ним, а третьим, к полному его изумлению, оказался Петя Ниткин – бледный, но решительный.
И именно Петя, опередив всех остальных, глядя прямо в глаза Васильчикову, выдал:
– Аскарида ты лумбрикоидальная, ганглий ты папилломный! – И ещё очень-очень много такого же, очень разного и никогда ни седьмой, ни шестой ротами не слышанного. – Дивергенцией тебя, Васильчиков, по замкнутому контуру и интегралом в зад!..
Тут Васильчиков понял, что дело плохо. Но как кидаться на обидчика при всех, при офицерах и той самой «Шульцихе», что явно почуяла неладное и решительно направлялась к своему отделению; и тут у старшего кадета что-то явно переклинило, потому что он вдруг дёрнулся, нелепо вскинул руку, парадным шагом промаршировал к оказавшемуся ближе всех Коссарту:
– Господин капитан! Имею доложить об оскорблении, нанесённом мне кадетом седьмой роты Ниткиным! Означенный кадет употребил в отношении меня слова, кои я считаю обидными и несправедливыми. Прошу разрешения на сатисфакцию!
Лица у всех присутствующих разом вытянулись. И было отчего – кадеты как-то не слишком пользовались этим способом разрешения ссор. Во всяком случае, Фёдор об этом не слышал.
Ему очень хотелось завопить во всю глотку: «Они первые начали!..» – однако он тотчас понял, что этим только навредит. Сейчас уже приходилось молчать.
Видно было, что капитану Коссарту всё это донельзя не нравится.
– Кадет Ниткин! Подойдите сюда.
Петя очень старался, отбивая шаг; скинул башлык, ладонь взлетела к виску, что называется, с должными лихостью и молодцеватостью.
– Господин капитан, кадет Ниткин по вашему приказанию прибыл!
– Кадет Ниткин, присутствующий здесь кадет Васильчиков имеет обвинить вас в оскорблении словом и требует сатисфакции. Согласны ли вы её дать?
– Согласен, господин капитан! – как ни в чём не бывало отчеканил Петя.
– Помните, что за вами, как за вызванным, остаётся выбор оружия, – напомнил Коссарт, делая страшное лицо и явно пытаясь что-то Пете подсказать.
Ирина Ивановна меж тем уже стояла рядом с Федей и Севкой, и глаза её метали молнии.
– Господа, господа! Ну что это за… – начала она было строгим тоном, словно все присутствующие, не исключая и офицеров, были её учениками и сидели за партами на русской словесности.
– Выбираю физику, – громко сказал Петя Ниткин. – Ваше благородие, господин капитан: своим оружием я выбираю физику. Впрочем, по желанию кадета Васильчикова, могу заменить на арифметику.
Тут произошла та самая немая сцена, каковой заканчивается знаменитая комедия г-на Гоголя.
Капитан Ромашкевич застыл соляным столбом, изумлённо глядя на невозмутимого Ниткина; капитан Коссарт начал было разводить руками, словно пытаясь выразить невыразимое удивление, да так и замер; Ирина Ивановна, казалось, хотела броситься к обоим кадетам, но словно бы оледенела, едва начав движение.
– К-как физика? К-какая ещё ар-рифметика?.. – пробормотал поражённый в самое сердце Васильчиков.
– Как вызванный, – назидательно, словно помощник присяжного поверенного, заявил Петя, – я имею право на выбор оружия. Нигде не сказано, что разрешение дуэли возможно лишь через, э-э-э, непосредственное физическое воздействие.
Это было чистой правдой.
– Послушайте, господа, да прекратите же вы этот балаган! – не выдержала Ирина Ивановна. – Какие, прости господи, дуэли?! Их и в армии отменили, слава богу!..
– Мадемуазель Шульц, очень прошу вас не…
– Как это «не»?! Как это «не»?! – возмутилась означенная мадемуазель. – Ясно, что кадет Ниткин знает как физику, так и арифметику несравненно лучше кадета Васильчикова!..
– Вы бы предпочли, чтобы он их не знал? – иронически поинтересовался Коссарт. – На войне и на дуэли каждый стремится использовать все свои преимущества.
– Константин Фёдорович! – вспыхнула госпожа Шульц. – Я с радостью подискутирую с вами о войнах с дуэлями, но не здесь же! Кадет Васильчиков! С чего всё началось? Почему кадет Ниткин стал вас оскорблять?
Стёпка замигал.
– Мадемуазель Шульц! – Начальник шестой роты, подполковник Ямпольский, появился среди других офицеров. – Что происходит? Отчего вы допрашиваете моего кадета?
Вид подполковник имел крайне раздражённый и недовольный.
– Не допрашиваю, Владимир Аристархович, а выясняю все обстоятельства, что привели, изволите ли видеть, к вызову на дуэль!
– На дуэль? – удивился Ямпольской. – Ну и ну. Мой кадет вызвал вашего?
– Да, кадета Ниткина.
– Господин подполковник, господин подполковник! – немедля наябедничал Васильчиков. – Кадет Ниткин сказал, что, что… дав… диф… дефергацией меня по замкнутой конуре!..
