Сердце бравого кадета забилось. Ведь сейчас запросто можно было наскочить на дворника или даже городового; однако всё прошло благополучно, под сеющим снежком Федя быстро перебежал их двор, нырнув в двери чёрного хода.
Не чуя ног, на цыпочках, чтобы не топать. взбежал по лестнице.
Остановился на их площадке, перевёл дух. Господи, Господи, хоть бы ей удалось!..
И он осторожно потянул на себя ручку.
Петли папа всегда смазывал самолично – он не терпел скрипа; дверь отворилась совершенно бесшумно.
Федя услыхал рояль, шум голосов; в тот же миг Лизина рука вцепилась ему в рукав, потащила внутрь.
– Скорее! – прошипела заговорщица. – Скорее, меня сейчас домой на извозчике отправят!..
Федя не заставил просить себя дважды.
Чёрный ход вёл в небольшую прихожую, откуда длинный коридор шёл через всю квартиру к парадным дверям, слева были кухня и ванная, справа же – огромный стенной шкап с антресолями, куда летом сложили зимнюю одежду. Теперь эта одежда перекочевала на вешалки, шкап опустел, и Федя недолго думая нырнул туда.
Лиза мигом захлопнула дверцу.
Стало темно хоть глаз коли; однако тот кадет не кадет, что не обследует все до последнего уголки родного дома. Федя отлично знал, что в шкапу имеется нечто вроде ступеньки, на которой и под которой стояла тёплая обувь; сейчас эта полка пустовала, но на ней можно было усесться.
Пальцы нащупали какие-то вещи рядом. Ага… молодец Лизавета, и впрямь всё сделала. Электрический фонарик, фляжка с водой, краюха хлеба, пустой стакан – стакан был совершенно необходим, потому что именно здесь, за стенкой шкапа, была гостиная, или зала, соединённая широкими двустворчатыми дверями со столовой.
Там, за стеной, вовсю бубнили голоса; кто-то наигрывал на рояле «Чижика-пыжика».
– Валериан! – услыхал Федя пронзительно-капризный голос Лизы. – Там извозчик приехал!
Соратница по заговору передавала сигнал, что сейчас покинет квартиру Солоновых и отправится домой. Ну а ещё это означало – «удачи!».
– Сейчас я тебя провожу! – раздалось недовольное. Ну точно, кузен Валериан, метящий в его, Фёдора, не то дядюшки, не то старшие братья – от волнения Федя аж забыл, в кого именно.
Раздались шаги, потом громко – опять же, нарочито-громко хлопнула парадная дверь. Лизу увели.
Да, признал Фёдор, может, и впрямь была прабабка Лизаветы первой на всю Русь гадалкой и сама великая императрикс Елисавета посылала за ней гадать на судьбу. Это ведь она, Лиза Корабельникова, придумала, что она станет дома ныть, хныкать, капризничать, говорить, что ей скучно и чтобы её непременно взяли бы тоже на танцевальный вечер к Солоновым. «А тебя точно возьмут?» – удивился Фёдор при обсуждении плана, но Лиза только закатила глаза и злоехидно ухмыльнулась. «Ты ещё не знаешь, как я капризничать умею!..» – «А потом?» – «А потом меня, конечно, отправят домой. Но я успею там всем надоесть хуже горькой редьки. И подготовлю всё для тебя, если ты со шкапом ничего не напутал». – «Да ничего я не напутал!..»
Он действительно не напутал. В суматохе Лиза должна была оставить в шкапу необходимые припасы, а потом, в назначенное время, аккуратно отпереть чёрный ход квартиры. Двери там были двойными, но замок – только на внешней.
И так оно всё и случилось. Чёрный ход был уже заперт, притворно (а может, и нет) надутая Лиза ехала домой, а в доме Солоновых начиналась, как догадывался Фёдор, настоящая вечеринка.
Тут, правда, возникла некоторая трудность – а что, если Вера с Валерианом станут говорить где-то в другом месте, совсем не в гостиной? Скажем, в столовой или вообще в их с Надей комнате? Это они с Лизой продумать как-то не успели. Так что оставалось лишь понадеяться на удачу, подобно капитану «Кракена» в битве с тремя королевскими фрегатами.
Вновь хлопнула входная дверь, раздались быстрые шаги – лёгкие, совсем не как у мужчины, – и голос сестры Веры быстро сказал:
– Отправил, Валериан?
– Отправил, – буркнул тот. – Что за несносная девчонка, просто наказание Господне!
– Ну, не будь так суров, – заметила Вера. – Конечно, ей интересны танцы, вечеринки… они, может, уже в фанты на поцелуи там играют!
Федя аж вздрогнул. Нет-нет-нет! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Какие такие «фанты»?! Какие такие поцелуи?! И вообще, откуда у Веры (которая, конечно, та ещё язва и ехидна) этот странный тон, с которым она говорит о поцелуях?! Ой-ой-ой, так, значит, это правда? Она ж небось с этим кузнечиком-Валерианом как раз и целуется! И в фанты на поцелуи играет!..
Тут Феде стало очень-очень стыдно. Щёки запылали, словно бока у голландской печи.
– Какие фанты, Вера, ну что ты? Лиза ещё совсем ребёнок, страшно избалованный, но невинный ребёнок. Ей же вон просто важно было, чтобы её взяли б сюда…
«Хм, – подумал Федя, – а тут я с кузеном даже в чём-то и согласен. Лиза ни с кем не целуется!»
– Всё, тогда хватит о ней, – решительно и жёстко остановила его Вера. – Все собрались?
– Петровского ещё нет. И Бронштейна.
– Надо начинать.
– Да, ты права…
– Пойду к роялю, – усмехнулась Вера. Как-то очень странно усмехнулась, по-взрослому. – А то что соседи подумают – танцевать собрались, а музыки нет!
«О чём это они?» – удивился Федя.
Сквозь стену и двери шкапа доносились голоса из гостиной. Вот звякнул дверной звонок; вот раздались первые аккорды несложного вальса.
– Пгошу пгостить за опоздание, товагищи… – сильно грассируя, сказал кто-то, проходя мимо Фединого укрытия в гостиную.
«Товагищи»? Какие такие товарищи у них дома?!
Голоса. Приветствия. Весь дрожа, Фёдор поднял стакан, прижал донышком к уху, другой стороной – к стене. Слышно сразу же стало лучше.
С появлением новоприбывшего рояль утих.
Покашливания. Шорохи. Скрипы. Словно в театральном партере перед самым началом спектакля. И – голос кузена Валериана:
– Товарищи, спасибо всем, кто сумел до нас добраться, невзирая ни на какой полицейский произвол. Надеюсь, все помнили правила конспирации и строго их выполняли, надеюсь, никто не притащил за собой хвоста. Было бы очень обидно потерять такую явку, спасибо за неё нашей очаровательной хозяйке.
Одобрительные голоса. Верино смущённое: «Спасибо, спасибо!»
– С вашего позволения, краткий доклад, даже сообщение, о текущем моменте сделает…
– Стагик, догогой Валегиан, Стагик. Всё-таки я куда стагше всех пгисутствующих…
– Старик, значит, Старик. Прошу!
– Кхм-кхм, товагищи. Пегейду пгямо к делу…
Федя обратился в слух.
