– Запасники, – вполголоса сказал Федя мальку. – Шинели последнего срока носки, винтовки – в обоймах да патронниках небось лягушки скочут…
Малёк послушно захихикал, всем видом своим являя непреклонную решимость.
– Особый автомоторный подвижный отряд специального назначения, следуем в столицу! Требую немедленно пропустить!
– Пропусти-ить? – Морячок смачно сплюнул наземь. – Приказа такого не имею. Имею только приказ никого не пропускать. Сообщи, кто такие, что за часть, кто командир?
– От кого приказ-то насчёт «не пропускать»? – самым невинным голосом поинтересовался Две Мишени. – От господина Львова? Или Родзянко? Или от Карандышева?
– Тебе не доложился, – с прежней ленцой ответил матрос. Он словно бы ничего не боялся и совершенно не верил, что здесь может что-то случиться, и четыре десятка вооружённых людей – пусть и мальчишек – в грузовиках его совершенно не смущали. Было в этом что-то заразное, что-то безумное. Коллективное сумасшествие, как сказала бы Ирина Ивановна до того, как… в общем, до того, как. Ведь даже дорогу эта братия перегородила совершенно наплевательски. И сами не скрывались.
– Слушай, матрос! – громко сказал меж тем Две Мишени. – Мне с тобой пререкаться времени нет. Не хочешь пропускать – не пропускай. Мы кругом объедем.
– А нет кругом дороги, – злорадно сказал матрос. – Вертайся назад. Тут не проедешь. Плевать мне, какой у тебя там «особый отряд». Знать ничего не знаю.
Конечно, сидевший за рулём Федя сидел не просто так. Дальше в глубине деревенской улицы застыла ещё одна телега с «максимом» на ней. Возле изб кучковались солдаты, всё больше старших возрастов.
– Пулемёт видишь? – шёпотом спросил Федя у малька.
Тот кивнул.
– Бери на прицел. Если он по нам полоснёт – пиши пропало.
Взревел мотор передней машины, она приближалась к баррикаде. Федя включил передачу, двинулся следом.
– А ну стой! – заорал матрос. И передёрнул затвор.
Конечно, это не могли быть верные части. Там такого развала и анархии нет. И флотские там не смешиваются с пехотой… тем более с призванными на большие учебные сборы запасниками.
Очевидно, это прекрасно понимал и полковник Аристов.
Браунинг сухо ударил, матроса пошатнуло, винтовка выпала из рук, и он неловко, боком, завалился в осеннюю грязь. В ту же секунду начал стрелять младший возраст с первой машины; сам Федя быстро откинул лобовое стекло, и кадет рядом с ним, приложившись, в две очереди опустошил магазин «фёдоровки». Пулемётчиков просто смело с телеги.
– Молодец!
Фёдор вжал рычаг ручного акселератора. Нещадно дымя моторами, колонна александровцев вкатилась в деревню – телегу отпихнула бампером передняя машина.
Грузовики опоясало огнём – младший возраст азартно палил во все стороны. Малёк рядом с Фёдором опорожнил три магазина.
Надо сказать, это подействовало. В сторону прорывающейся колонны раздалось лишь несколько разрозненных выстрелов, всех, кто выскакивал навстречу и вскидывал винтовку, почти что сносило очередями «фёдоровок».
Слава тебе, Господи, и тебе, Царица Небесная, слава, что надоумили взломать тогда цейхгаузы…
Деревню проскочили. Вслед им стреляли, но плохо, всё мимо. Если когда-то эти солдаты запасных полков и умели стрелять, то всё перезабыли.
– Как я их! Как я их! – подпрыгивал рядом с Фёдором младший кадет.
А у Фёдора перед глазами вновь падали фигуры в длиннополых шинелях, так и не успевшие развернуть пулемёт. А может, не успевшие зарядить.
Запасники. Бородатые немолодые мужики, призванные «на сборы» и «предавшиеся бунту». Почему, отчего?..
Федя Солонов не знал ответа. Глаза помнили лозунги над толпами, кое-как намалёванные на полотнищах алой, белой, чёрной ткани – из разбитых складов мануфактур Торнтона; но надписи путались в памяти, сознание отказывалось извлекать из них смысл. Всё больше «Свобода!» да «Долой самодержавие!»; были и иные, типа «Смерть капиталу!» или «Да здравствует республика!»; остальных Фёдор не запомнил.
Он сейчас вообще старался не думать ни о прошлом, ни о будущем. Только о настоящем. О жёсткой баранке в руках. О том, как не угодить в кювет. О том, как бы не сломался капризный мотор. Их весь прошлый год учили специально приглашённые механики, но Федя всё равно сомневался в своих способностях починить «американку».
О том, что всё напрасно, он тоже старался не думать. Изо всех сил.
…Следующую деревню они миновали безо всяких приключений. Обитатели попрятались.
Две Мишени остановил колонну, зачем-то зашёл в небольшую церквушку, появился оттуда с торопливо семенящим священником. Краем уха Фёдор услыхал обрывок разговора:
– Есть, господин полковник, как не быть! И краска найдётся…
…Очень скоро замысел полковника Аристова прояснился. Над головной машиной поднялось красное знамя и растяжка с тем самым «Да здравствует республика!».
Проходя мимо, Две Мишени подмигнул Фёдору. Правда, получилось это не слишком весело.
Фёдор понимал почему.
«Неужели мы-таки провалились?..»
После совсем недолгой стоянки двинулись дальше. Над колонной их теперь гордо реяло кумачовое полотно и, хотя деревни и хутора здесь все были зажиточными, кадетам приветственно махали. Выскочил на крыльцо деревенской школы молодой взлохмаченный человек в кое-как накинутом сюртуке, замахал руками, заголосил:
– Привет защитникам свободы!..
Мальчишка рядом с Фёдором зашипел злобно; пришлось пихнуть его локтем:
– Улыбаемся и машем, понял? Мы теперь – специальный автомоторный отряд «Заря свободы». Идём на подмогу.
– Кому и куда? – нахально спросил малёк.
– Не важно, – рыкнул Федя. – Много будешь спрашивать, голову промеж ног засуну. – И добавил, уже спокойнее: – Никто ничего не знает. Ни где наши, ни где противник. Вроде как верные войска держатся в Стрельне или где-то около. Мы вот у Гатчино держались, а, оказывается, «временные» уже у нас за спинами каких-то охламонов несчастных пригнали. Где только выкопали такой горе-полк… позор, а не полк!
– А в столице, господин кадет-вице-фельдфебель? – как положено, спросил малёк.
Федя только пожал плечами.
– Слухи одни. Погоди… ты Алексей или Александр? Богоявленский?
– Алексей, – поспешно сказал мальчишка. – Сашка – он на год старше.
– Так вот, Алёшка, что в Петербурге – бог весть. Константин Сергеевич говорил, что верные полки засели в Арсенале и в Петропавловке, что держат гвардейские казармы на Марсовом поле… Ну а как на самом деле – увы…
