— Я насчет убийства в Умбаки, — напомнил Шаболдаев.
— Черт с ним, с убийством. Потом разберемся. Давай лучше
сюда. Где у тебя Касымов?
— Он в «РАФ» е сидит, за рулем. Там убийца, молодой парень,
студент. И его девушка. Она прокаженная.
— Совсем идиотом становишься, майор, — прохрипел
подполковник, — больную проказой в райцентр привез. Дайте мне Касымова, —
приказал он кому-то.
Через минуту Шаболдаев с ужасом услышал голос лейтенанта.
— Я слушаю вас, товарищ подполковник.
— У тебя в машине эти двое влюбленных еще сидят? — громко
спросил начальник райотдела.
— Да, — чуть тише ответил Касымов. «Они же все слышат, —
понял Шаболдаев. — У Касымова старое, допотопное переговорное устройство. В
машине все слышно».
— Поезжай в райотдел и посади обоих в изолятор. Прокаженную
отдельно. Пусть она разденется, сожги все ее вещи. А парням скажи, чтобы ее не
трогали. Кому она нужна, больная сука. Пусть голой посидит у нас. И тому парню
дайте несколько раз по морде. Будет писать объяснение охотнее. Слышишь,
Касымов?
Лейтенант не отвечал. Через несколько секунд послышался его
сдавленный крик и нервный голос Эльдара, полный ярости:
— Пошел ты знаешь куда? Сам ты сукин сын. Никуда она не
поедет. Мы возвращаемся в Умбаки.
«Какой дурак, — с огорчением подумал о своем начальнике
майор Шаболдаев, — этот парень все слышал».
И словно в подтверждение его слов Эльдар громко сказал:
— Пистолет лейтенанта у меня. Мы возвращаемся в Умбаки. Я
оставлю ее там. А потом сам вернусь к вам.
«Он совсем потерял голову», — подумал про своего начальника
Шаболдаев.
Впрочем, подполковника можно было понять. Такого митинга в
районе не было за всю его историю никогда. А побитый инспектор ЦК мог стоить
подполковнику вообще офицерского звания и партийного билета.
— Слушай меня внимательно, — прохрипел подполковник,
понимая, что его слышат и другие офицеры. Он не имел права терять лица, —
сейчас должны появиться солдаты. Ты никуда не уедешь. У них твердый приказ:
машины не пропускать. Тебе не удастся уехать. Вашу машину просто сожгут.
Поэтому кончай валять дурака и верни пистолет лейтенанту. Ты меня слышишь?
Эльдар не отвечал. Видимо, отключился. Шаболдаев побежал по
направлению к райкому партии. У здания уже стоял рассерженный Георгиев, рядом с
ним прокурор и начальник милиции, его помощники.
— Мерзавцы, — бормотал он, весь покрывшись красными пятнами,
— какие мерзавцы.
— Товарищ прокурор! — закричал кто-то. — Они идут на райком
партии.
Георгиев, повернувшись, побежал к своей машине. За ним
поспешил прокурор. Начальник милиции приказал офицерам построиться. Все-таки он
был храбрый человек.
— Оружия не применять, — приказал он, — ни при каких
обстоятельствах. Старайтесь остановить их. Если не сможете, стойте до конца. Но
не стрелять. Приказываю, никому не стрелять!
Мрачные офицеры замерли в цепи. Шаболдаев подошел и стал
рядом с подполковником. «Ну и черт с ними, с этими погонами, — подумал он. —
Тут такое творится». Подполковник повернул голову, кивнул ему. Потом мрачно
сказал:
— Этот подонок Георгиев вызвал спецназ. Солдат. Они начнут
стрелять. Мы ведь местные. Мы и должны людей остановить. Если будут
останавливать солдаты, прольется кровь. Ты меня понимаешь, Шаболдаев?
В этот момент начальник райотдела повел себя иначе, чем
прежде. Это был настоящий офицер милиции, выросший в привычной для себя
обстановке. Взяточник, немного вымогатель, немного бабник, немного выпивоха,
немного хвастун. Он никогда не был особенно честным и принципиальным, никогда
не шел на явный конфликт с начальством, всегда соблюдал правила игры. Но
сейчас, здесь, перед зданием райкома партии, когда от его приказа зависели
судьбы многих людей, он показал себя совсем с другой стороны.
Это был уже настоящий руководитель. Это был капитан, за
которым могли идти его офицеры. Это был мужественный и смелый человек, который
не боялся стать без оружия против многотысячной толпы. Сам того не ожидая, он
совершал Поступок. Но подполковник не любил громких слов. Он просто делал свое
дело. И потому стоял и ждал. Он стоял последним в узких дверях райкома партии.
Он никогда не любил это здание и его обитателей. В душе всегда презирал этих
дармоедов. Но сегодня он стоял в узких дверях этого здания. И твердо знал, что
будет стоять здесь до конца. И отсюда его унесут только мертвым.
Отъехавшие от здания райкома Георгиев и прокурор увидели,
как митингующие двинулись к райкому. Георгиев нахмурился. Он понимал, что может
случиться, если в райкоме кто-то пострадает. Вина частично падет и на него.
— Нужно что-то делать, — сквозь зубы сказал он прокурору, —
как-то отвлечь этих людей.
— Товарищ прокурор, — позвал кто-то сзади. Они обернулись.
Это был армейский полковник в форме, — там машина стоит, «РАФ». В ней три
человека. Мы связались с райотделом милиции. Они сообщили, что это преступники
из лепрозория и с ними офицер милиции. Что нам делать? Машина стоит рядом с
этими трибунами, совсем недалеко. Как с ними быть? Мои люди боятся прокаженных.
— А при чем тут они?
— Не знаю. Мне приказали сжечь трибуны, которые построили
митингующие. Они уже их оставили и сейчас движутся в сторону райкома партии.
— Сжечь? — подумал Георгиев. — Конечно, это выход. Пожар
отвлечет внимание митингующих.
— Начинайте, — разрешил он, — жгите эти трибуны к чертовой
матери. Ведь у вас есть огнеметы.
— Как сжечь? — испугался полковник. — Там «РАФ» стоит, он нам
мешает. В нем люди сидят.
— Это не люди, — нахмурился Георгиев, — они прокаженные, все
равно сами умрут. И преступники. Я слышал, о них говорил начальник райотдела.
— Да, — подтвердил прокурор района, — мы считаем, что они
виноваты в убийстве.
— Сжигайте трибуны! — закричал в каком-то порыве храбрости
Георгиев. — Пусть все видят, как мы твердо и жестко наказываем провинившихся. А
эти прокаженные могут, увидев пожар, выбраться из машины и куда-нибудь
отбежать. Они же не идиоты, чтобы сидеть рядом с огнем. Машину хотя бы отгонят.
— Но там офицер милиции, — все еще сомневался полковник.
— Там нет никакого офицера, — вдруг сказал прокурор, — в
Умбаки за прокаженными ездил майор Шаболдаев. А я его видел, когда он бежал к
райкому. Хотите, сейчас я проверю.
Он достал переговорное устройство, вызывая начальника
райотдела.
— Да, — сразу отозвался глуховатый голос подполковника.
