Собственно, она с самого начала понимала, что все напрасно.
Непонятная рана, образовавшаяся на левой руке, с самого начала поразила резким,
специфически неприятным запахом. Поначалу многие врачи полагали, что это
обычный ожог, и ее лечили по проверенным методам от ожога, накладывая на рану
различные мази и повязки. Но вскоре стало ясно, что ожог не поддается
традиционному излечению. Тогда решили, что это нарушение обмена веществ.
Она глотала какие-то пилюли, мужественно переносила все
уколы. А рана на руке продолжала расширяться, и уже даже мать, отказывающаяся
до последнего момента верить в самое страшное, поняла, что с дочерью происходит
неладное. Но только тогда, когда болезнь захватила всю руку и пальцы
превратились в бесполезные, непослушные, гниющие отростки, не повинующиеся
командам мозга, ей наконец поставили диагноз — проказа.
Родители долго отказывались поверить в этот страшный
приговор. Отец курил на балконе, почти не появляясь в комнате, где билась в
истерике мать. Испуганная младшая сестренка замерла в углу. А Инга, внешне
безучастная ко всему происходившему, сидела за столом и шепотом, для себя,
повторяла вынесенный ей приговор. Она никогда даже не слышала о такой болезни.
Никогда не подозревала, что подобная зараза существует в конце двадцатого века.
Потом были долгие, мучительные анализы. К этому времени
пальцы разбухли, превратившись в единую лопатообразную ладонь, с характерными
поражениями сосудов. Врачи долго пытались определить — откуда могла появиться
болезнь у молодой девушки, каким образом сработал тот самый фактор «одного из
десяти тысяч». Подозревали даже половые контакты, но Инга была девушкой, и все
домыслы на этот счет были сразу отвергнуты. Лишь позже, уже получив направление
в лепрозорий, Инга узнала, что даже таким путем невозможно заразиться и у нее
сработал какой-то неведомый генетический механизм, заложенный задолго до ее
рождения.
Два долгих года мучительной веры в Чудо ни к чему не
привели. К этому времени она уже давно носила черную перчатку и длинные мужские
рубашки, позволявшие скрывать столь очевидную степень поражения ее тела. Еще
зимой, когда на правой руке тоже появлялась темная перчатка, на нее засматривались
молодые мужчины, и она слышала за спиной комплименты. Но левая перчатка
постоянно напоминала о болезни, словно наложенное проклятье, из-за которого она
не смела даже обернуться на взгляды или реплики молодых людей. Из института, в
котором она училась, пришлось уйти, когда уже стали обращать внимание на ее
руку.
Только три месяца тому назад, когда левая рука была
полностью парализована и приросшая перчатка уже заменяла полусгнившую кожу,
Инга впервые сказала родителям о лепрозории. Она стала случайным свидетелем
разговора родителей. Мать жаловалась, что новые лекарства опять не помогают,
нужно покупать шведские ампулы. А отец, постаревший и сильно сдавший за эти два
года, тихим голосом предложил продать свой автомобиль, чтобы получить нужные деньги.
Именно тогда, впервые в жизни, Инга ясно осознала, как трудно было ее
родителям. Она вспоминала их поездки, дорогие лекарства, потраченные на разного
рода шарлатанов большие суммы денег и ужаснулась. Родители с трудом выдерживали
такой ритм жизни, забыв обо всем, лишь бы спасти дочь.
Только тогда она вспомнила о случившейся в Киеве пропаже
золотого кольца у матери. Только теперь она осознала, что кольцо не пропало, а
было продано. Мать тогда спокойно сообщила о пропаже, а Инга даже не могла
представить, куда могло деться кольцо. Ей казалось, что мать сознательно не
ищет кольцо, чтобы не обидеть свою сестру, у которой они оставались в Киеве. На
самом деле мать продала кольцо, чтобы они с дочерью могли остаться еще на две
недели и пройти дополнительный курс лечения. И только теперь она осознала, как
тяжко было ее родителям, на плечи которых обрушилась такая беда. И тогда она
впервые сама заговорила о лепрозории.
Мать, услышав об этом впервые, проплакала всю ночь. На
следующий день она уже более спокойно отнеслась к предложению. Может, сработало
и то обстоятельство, что младшая сестра, поступившая в институт, начала
встречаться с молодым человеком, которого собиралась познакомить со своей
семьей. Рассказывать будущему жениху о случившемся в семье было невозможно.
Через неделю отец попал в больницу с тяжелым сердечным
приступом. Сказалось напряжение последних лет. Матери пришлось разрываться
между мужем и дочерью. Отцу было плохо, от него скрывали, куда должна переехать
его старшая дочь, его любимица, которую он почти боготворил, а после
случившейся с ней трагедии, казалось, жил только ради нее.
Всякие разговоры о лепрозории в его присутствии были не
просто невозможны, а кощунственны.
Очевидно, есть нечто магическое в любой любви, как
символическая связь земли и солнца, воды и огня, родителей и детей. Существует
любовь двух молодых сердец, любовь телесная, обретающая через физическое
единение высшее духовное наслаждение. Существует любовь Женщины к Мужчине, и
Мужчины к Женщине, воспетая поэтами и художниками. Подняться до настоящей любви
может чаще Женщина, ибо ей дана способность чувствовать куда сильнее, чем
мужчинам. А многие ли мужчины решились бы на муки родов, чтобы сотворить
любимого по образу и подобию своему. Лишь единицам среди Мужчин удается
испытать в жизни настоящую любовь, когда чувство к Женщине становится
всепоглощающим и мучительно сладостным.
Но даже эта любовь, даже самая возвышенная и самая
прекрасная любовь на свете — это встреча двух людей, обретающих в единении свое
счастье и наслаждающихся друг другом. В ней есть величие, но одновременно
присутствуют и сугубо земные, физические радости. Когда чем больше отдаешь, тем
больше получаешь. А чем больше получаешь, тем больше способен отдавать. Но даже
в зачатии человека, даже в этом прекрасном акте продолжения рода человеческого
есть одновременно и другая сторона — плотская, физическая, греховная. Иначе
почему Бог выгнал Адама и Еву из Рая, не дав им отпущения грехов. И познавший
грех уже не мог оставаться в обители Рая.
Однако существует и другая форма любви — самой совершенной и
абсолютной. Достойной Рая и Ада одновременно. Когда ты ничего не просишь
взамен, ничего не рассчитываешь получить и, как правило, не получаешь. Когда ты
имеешь своего Бога на земле. Которому ты поклоняешься как Богу и любишь как
Бога. И если Авраам мог отвести сына своего на заклание, подтвердив свою любовь
к Богу, то Сара, жена его, никогда бы не смогла сделать ничего подобного. Ибо
сын для нее был выше Бога. И ради него она способна была отказаться от своего
Бога.
Любовь отца к дочери и матери к сыну — это нечто
невероятное, невообразимо страшное и одновременно величественно-прекрасное.
Только отец способен испытать подлинные чувства к своей дочери, для которого
она становится символом Женщины, сочетая в себе лучшие качества всех его женщин
— матери, жены, сестры. Только мать способна испытать чудовищную по своей
эгоцентричности любовь к сыну, словно испытывая потрясение девы Марии, впервые
осознавшей, что ее сын и есть Бог. И это потрясение испытывает почти каждая
мать, обнаруживая внезапно в этом маленьком теле мужскую плоть, словно обретая
вдруг своего Бога.
