Он вздохнул.
«Именно поэтому мы не можем присоединиться к вам», - продолжал Король. – «И именно поэтому ты должен сдаться. Проси о милосердии. Они – люди понимающие. Они поймут. Я использую свое влияние, чтобы помочь им понять и позволить вам жить».
Дункан скривился, уязвленный его словами, теряя остатки того уважения, которое он испытывал к этому человеку, которого когда-то любил. Он сбросил руку Тарниса со своего плеча.
«Ты ошибаешься на счет нас», - ответил Дункан серьезным, официальным голосом. – «Это не просьба». – Он обернулся и окинул взглядом всех мужчин в зале. – «Это приказ. Мы освобождаем Эскалон – с вами или без вас. Мы сразимся на рассвете, как единый народ, и вы присоединитесь к нам. Если же вы откажетесь, то мы бросим каждого из вас в темницу или убьем. Если вы станете препятствовать нам так или иначе, мы бросим вас в темницу или убьем. Не я начинал эту войну, но я ее закончу».
Последовало долгое, напряженное молчание, пока, в конце концов, вперед не вышел Бант.
«В твоем распоряжении всего несколько тысяч человек», - сказал он. Его голос был не менее вызывающим и решительным. – «В Барисе у меня вдвое больше воинов, и мы сможем призвать еще больше. Примени против нас силу – и твое положение из плохого станет отчаянным».
Дункан смотрел на него, не дрогнув.
«Как ты говоришь», - ответил он. – «Твои люди находятся в Барисе, а мои – здесь. Вы не покинете эту комнату с головами на плечах, если собираетесь собрать своих людей против нас. Выбор за вами».
Тишина усилилась, когда Бант окинул взглядом комнату и увидел всех людей Дункана. На его лице промелькнула нерешительность.
«Тогда прими во внимание королевскую стражу», - вышел вперед Тарнис. – «Здесь, в столице, в моем распоряжении находится тысяча прекрасных солдат. Они подчиняются только Королю. Они не присоединятся к вам. Если ты станешь угрожать нашим людям, они встанут у тебя на пути».
«Это правда», - ответил Дункан. – «Они подчиняются только Королю. Но ты больше не тот Король».
Впервые тщательно спланированное выражение лица Тируса упало, а присутствующие в зале изумленно ахнули.
«Мне жаль, Тарнис», - продолжил Дункан. – «Но ты аннулировал свое правление в тот самый день, когда отдал Эскалон врагу. Теперь ты всего лишь старик, здесь у тебя нет власти».
«И у кого же тогда королевские полномочия?» - с насмешкой спросил Тарнис. – «У тебя?»
«Да», - ровно ответил Дункан.
В зале поднялось изумленное ворчание, в то время как Тарнис фыркнул.
«И кто назначил тебя Королем?» - крикнул Бант.
«У тебя нет права на царствование!» - крикнул кто-то из дворян.
Они все заворчали, а сам Дункан храбро стоял перед ними.
«Я освободил Эскалон», - ответил он. – «Я освободил столицу. Я поднял восстание, которого боялся каждый из вас. Я рискнул своей жизнью, вы же ничем не рисковали. Значит, именно вы должны получить власть?»
Присутствующие в зале притихли, глядя друг на друга.
«Я не стремлюсь к власти», - продолжал Дункан. – «Мне нужны только свобода и объединение Эскалона. И если я должен стать связующим звеном, значит, так тому и быть».
Тарнис неодобрительно покачал головой.
«Что бы ты ни говорил», - ответил он. – «Королевская стража не станет тебе подчиняться, пока я – Король».
«Он прав», - вмешался Кавос. – «Стража не признает двух королей, и никто не признает. Именно поэтому я должен убить его».
Разъяренные дворяне ахнули, желудок Дункана завязался в узел, когда он повернулся к Кавосу.
«Ты поклялся», - напомнил Кавос. – «Теперь пришло время выполнить свою клятву».
Дункан задумался над словами Кавоса. Он не хотел, чтобы дошло до такого, несмотря на отсутствие уважения к Тарнису. Он увидел взгляд ужаса в глазах старого Короля, и это усилило его страдание. Впервые Тарнис смотрел на него с настоящим страхом в глазах. Повисло долгое, напряженное молчание, когда все присутствующие посмотрели на Дункана.
Дункан долго смотрел на старого Короля, колеблясь, вспоминая все те годы, когда он служил ему. Он знал, что Кавос прав – Тарниса следует убить.
В конце концов, Дункан покачал головой.
«Я не убью тебя», - произнес он серьезным голосом. Ему уже было ненавистно править. – «Но я также не могу допустить, чтобы ты свободно бродил по столице. Тебя задержат и будут держать под стражей».
Разъяренный Кавос повернулся к нему.
«Ты поклялся убить его!» - настаивал он.
Дункан покачал головой.
«Я поклялся взять власть в свои руки, что я и сделаю», - ответил он.
«Ты не можешь получить одно без другого», - возразил Кавос.
Дункан настаивал на своем.
«Я не буду жестоким или беспощадным. Он не представляет угрозу ни для одного из нас».
Он повернулся к своим людям и отдал приказ.
«Взять его под стражу».
Несколько воинов бросились вперед и задержали Тарниса, в то время как дворяне в панике и с яростью наблюдали за тем, как его уводят из зала.
Повисла напряженная тишина. Дункан посмотрел на Банта.
«Я не хочу убивать тебя или твоих людей. Присоединяйтесь к нам. Давайте сразимся единой силой, а не друг против друга».
Никто не нарушил молчание, которому, казалось, не будет конца.
Дункан понимал, что он должен быстро что-то предпринять, чтобы нарушить молчание. Он медленно прошел по комнате вокруг стола. Его люди следовали за ним, остальные уступали дорогу, в зале раздавался звон брони, пока он, наконец, не остановился перед Бантом. Он презирал этого человека больше, чем кого-либо, но знал, что теперь он – Король и должен делать то, что полагается королю. Дункан должен заключить перемирие со своим врагом, объединить соотечественников. Он знал, что если Бант последует за ним, то и остальные присоединятся вместе с королевской стражей.
«Ты можешь убить меня», - сказал Бант, стоя напротив Дункана. – «А также моих людей. Но тебе не получить Эскалон без нас».
«Это правда», - ответил Дункан. – «Именно поэтому вы должны присоединиться к нам. Ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как убить тебя, если ты встанешь у нас на пути. Для нас дороги назад нет, и я хочу, чтобы вы были рядом со мной».
Дункан воспользовался возможностью: в тишине он протянул руку, глядя Банту прямо в глаза. Он ждал.
Последовало невероятно долгое молчание, после чего, в конце концов, Бант потянулся и пожал Дункану руку, кивнув ему с уважением.
Дункан знал, что этим рукопожатием была скреплена судьба Эскалона. Он ощутил прилив облегчения.
Он улыбнулся и повернулся к присутствующим, которые одобрительно заголосили.
