«Я ЗАЯВЛЯЮ ОБ ЭТОМ!» - прогремел актер.
Толпа начала свистеть и Мотли вызывающе сделал шаг ближе.
«А почему вы хотите взять их?» - спросил он. – «Сделать их пандезианскими женщинами? А каково достоинство в том, чтобы быть пандезианской женщиной? У пандезианских женщин нет никакого достоинства!»
Толпа смеялась и подбадривала Мотли продолжать, когда он подошел еще ближе.
«МЫ МОЖЕМ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ХОТИМ!» - прогремел Ра. – «ЭСКАЛОН НАШ! ОН ВСЕГДА БУДЕТ НАШ!»
Толпа свистела и, как заметил Эйдан, некоторые из них начали бросать на сцену помидоры.
«Что ж», - ответил Мотли. – «Для того, чтобы страна была вашей, я думаю, вы должны удержать ее столицу. А последний раз, когда я проверял, столица была свободной».
От тысячной толпы поднялись громкий рев и крики, когда они все вскочили на ноги. Группа актеров бросилась вперед, окружила Ра и пронзила его, и толпа затопала ногами, когда актер упал со сцены.
Толпа гудела и не могла хлопать достаточно громко, когда опустился занавес. Вся актерская группа подошла к краю сцены и поклонилась, снова и снова выходя на бис. В конце концов, эта пьеса, которая длилась несколько часов, подошла к концу. Уставший Эйдан протер глаза, в то время как люди вокруг него бросали на сцену монеты, и платформа наполнилась золотыми, серебряными и медными монетами со всех сторон. Актеры нагибались и хватали их как можно скорее.
Эйдану понравилось представление, хотя он не до конца его понял, а части, которые мальчик понял, показались ему слишком упрощенными, словно они сделали их настолько простыми, чтобы удовлетворить массы. Глядя по сторонам на грубые лица и одеяние, Эйдан осознал, что большинство этих людей, вероятно, не умеют ни читать, ни писать. Им не повезло так, как ему, получить частных учителей и возможность учиться по древним свиткам. Он ожидал от этого представления нечто более сложное.
Снежок рядом с ним заскулил, и Эйдан приобнял его.
«Я знаю, мальчик», - сказал он. – «Я тоже голоден. Давай найдем Мотли».
Эйдан, которому не терпелось, наконец, поговорить с Мотли и получить помощь в поисках отца, начал пробираться через толпу, пытаясь приблизиться к сцене. Толпа сгустилась, но он толкался и расчищал свой путь, пока, наконец, не добрался до актеров, которые смеялись и обнимались с толпой, сотни людей столпились вокруг них. Эйдан нашел вспотевшего Мотли в центре, его щеки раскраснелись, он пил вино из своего меха и смеялся.
Мотли заметил Эйдана и оттолкнул людей в сторону, освобождая для него место.
«Юный Эйдан!» - крикнул он, протянув руку и приобняв его за плечо. Эйдан почувствовал себя неловко, когда все взгляды устремились на него, и удивился, что Мотли волновался о нем и даже запомнил его.
«Мне нужна помощь в поисках моего отца», - сказал Эйдан. – «Он на Южной Площади».
Мотли рассмеялся.
«Всегда спешишь, не так ли? Всегда такой серьезный! Твой отец может подождать. Ты присоединишься к нам в таверне!»
Актеры одобрительно закричали, но Эйдан покачал головой.
«У меня нет времени», - настаивал он. – «Кроме того, я слишком мал для таверны».
Мотли рассмеялся.
«Я начал пить, когда был вдвое меньше тебя!»
Толпа разразилась хохотом.
«Кроме того», - добавил Мотли. – «Южная Площадь в дальней части Андроса. Ты не доберешься до него сегодня вечером. Этот город слишком большой, а ночь слишком густая. Этой ночью ты останешься с нами и я отведу тебя туда утром».
Эйдан колебался, не будучи уверенным, но, когда Мотли положил свою крепкую руку ему на плечо и подтолкнул его вперед, Эйдан оказался в густой толпе вместе с актерами. Они направились к тавернам и вскоре Эйдан вошел в низкое каменное здание с широко распахнутой дверью.
Их встретили ликования и крики, когда они вошли в переполненное помещение, все поднимали мехи с вином в сторону Мотли и актеров. Это место было хорошо освещенным благодаря факелам. Эйдан находился в битком забитой таверне – в помещении около ста футов в длину, но в котором люди стояли плечом к плечу. Рядом с ним скулил Снежок – очевидно, ему здесь не нравилось. Толпа расступилась и вскоре они подошли к бару.
«Два для меня», - крикнул Мотли бармену. – «По два для каждого из моих друзей-актеров и один для этого молодого человека».
Эйдан поднял вверх руку.
«Я не пью», - сказал он. – «Но Снежок голоден».
«Сегодня пьешь», - ответил Мотли, не принимая отказ.
Бармен бросил кусок мяса через столешницу на пол, и Эйдан обрадовался, увидев, что Снежок схватил его и проглотил. Перед ними появились три переполненные кружки с пенящимся элем, и Мотли взял две себе и вложил третью в руку Эйдана.
«Сделай глоток и тебе понравится этот вкус», - сказал Мотли. – «Может быть, не сегодня и не завтра, но в ближайшие годы!»
Он рассмеялся от души и высушил две кружки, после чего толкнул их через стол. Вскоре они вернулись к нему с элем.
Чувствуя, что глаза всех актеров устремлены на него, Эйдан постеснялся не сделать глоток. Пена бежала по его руке, он поднес кружку к носу и понюхал ее содержимое. Мальчик отпрянул.
«Гнилой запах», - сказал он.
Мотли и актеры рассмеялись, а Эйдан покраснел.
«Однажды ты будешь лелеять этот запах», - ответил Мотли. – «В любом случае, эль нужно не нюхать, а пить. Давай, сейчас!»
Эйдан поднес кружку в губам и сделал небольшой глоток, потакая им всем. Он проглотил его, после чего зашелся в приступе кашля. Эйдан хотел выплюнуть эль, но знал, что все на него смотрят.
Они все истерически расхохотались, когда Эйдан поставил кружку, чувствуя себя униженным, в это же самое время у него кружилась голова. Это ощущение ему вовсе не понравилось.
«Что ж», - сказал Мотли, хлопая его по спине. – «Мы все должны с чего-то начинать».
«Довольно этого», - потребовал Эйдан, чувствуя, что его нетерпение нарастает. – «Я не хочу терять здесь свое время. Мне нужно увидеть моего отца».
Мотли покачал головой.
«До рассвета еще несколько часов, мальчик мой», - ответил он. – «А Андрос большой и широкий. Если ты не знаешь дорогу, тебе может понадобиться несколько дней, чтобы пересечь его с одного конца в другой. Ты не найдешь своего отца ночью. Будь терпелив. Утром я отведу тебя к нему. Этот город – не место для мальчика, слоняющегося одного ночью. Останься здесь и ты будешь с нами в безопасности».
Эйдан, которому не хватало терпения, понимал, что Мотли прав. Кроме того, он очень устал после долгого дня, его ноги изнывали от боли, и он едва держал свои глаза открытыми. Он бы не отказался от нескольких часов отдыха и, поскольку он все равно ничего не мог поделать, он не видел в этом никакого вреда.
«Итак, скажи мне», - попросил Мотли, повернувшись к нему, покончив еще с двумя кружками. – «Что ты думаешь о нашем представлении?»
